Затерянные в Чарусах
Шрифт:
— Это правда, или местечковый юмор?
— Не знаю. Я живу здесь давно, и сам до сих пор не разобрался во многом. Однако одной вещи ты еще не видел. Массового психоза, который случается редко, но… — Николай сглотнул слюну, — метко. Не дай бог тебе это увидеть. Причем причиной этого можешь явиться только ты сам.
— Опять черные загадки, — нахмурился Валерий. — Но взглянуть интересно.
— Попытаешься отсюда сбежать — увидишь.
— Совсем запугал, — решил пошутить пленник деревни. — Объясни, что к чему и внятно, а я постараюсь вести себя правильно.
— Объяснил бы, но не вижу
— Никто?
— Тот, кто знает — помалкивает. Или давно умер.
— Кто еще уходил из деревни?
— Мать Лидии. — Николай нервно засмеялся. — Тоже съели…
— А отец ее кто?
— Лидии?
— Ну не матери же…
— Сом, конечно.
Валерий с трудом переваривал новые сведения. Вопросы еще оставались, но ответы не радовали. Полезной информации — ноль, зато жути всякой…
— А вот и вездеход, — сказал Николай.
Они подошли к яме, заполненной черной водой.
— Сом с местными эту яму рыли. За день не выкопали, а ночью вода подошла. Сом сказал, что постепенно глина разжидится, и вездеход сам в яму ухнет. Больше десятка лет прошло. Пока не ухнул. Хотя уже накренился. — Николай вцепился руками в дугу кузова и попытался раскачать машину. — Ладно, пусть стоит…
— Зачем им понадобилось топить вездеход?
— Непонятного боятся. Что непонятное, то от дьявола. А дьявола с глаз долой. Хотя… — Бывший водитель вездехода усмехнулся недобро. — Не в дьяволов ли мы тут все верим? Там у нас, помнится, один Бог был, а здесь… — Николай поморщился. На его лбу выступила испарина. Глаза округлились, словно от испуга, но тут же заволоклись тупым равнодушием, и он продолжил говорить, как ни в чем не бывало: — Да… о чем это я? Топили, но… не утопили. А потом и привыкли. Ни зла, ни добра от него нет. Так и стоит.
— Как же ты здесь оказался?
— С геологами работал. Напился самогону, ну и выпендрился. До сих пор не понимаю, какой бес в меня тогда вселился. Гнал, пока бензин не кончился. На этом самом месте мотор и заглох. И никак до меня не доходит, как вообще я сюда доехал. Ведь топи кругом, а по трясине эта машина не ходит.
— По следу выйти не пробовал?
— Пробовал. Но не сразу. Меня кошмары мучили, я только через несколько дней оклемался. В общем, не нашел я следов. Как будто мой вездеход по воздуху летел. А может, следы и были, да не видел я их…
— Как это?
— А вот так. В этих болотах и не такое бывает.
— Какое такое?
— Всякое. И страшное и удивительное.
— А больше не пытался выбраться?
— Второй раз решил уйти зимой. Рассудил просто: след в снегу виден отчетливо, значит, меньше шансов сбиться с верного направления. Выбрал время безветренное, чтобы без метели, и пошел. Зря пошел. Нельзя зимой отсюда выйти. Летом надо, в засуху.
— Почему?
— Трясины зимой не видно. Она снегом засыпана и не везде замерзает. Есть такие места, вадьи называются. Летом это окошки в трясине, в них и трава не растет почему-то.
— Мисос говорил: тебе их отрезали.
— Он всем так говорит. Пугает. Отморозил я их, понятно?
— Но есть же все-таки какой-то выход? Или это место заколдовано?
— Выход есть. На воздушном шаре.
— Профессор говорил, что они с корреспондентом на вертолете летели. И в аварию попали.
— Да? — Николай сильно удивился. — Мне он рассказывал, что они про эту болотную деревеньку легенду слышали. Якобы с древних времен скрывались в ней раскольники. Решили ее специально искать. Вот и нашли на свою голову. Они сюда пешком притопали.
— Зачем ему врать?
— Почему врать. Мне он так свою историю изложил, тебе по-другому…
— Значит, и мне ты говоришь не то, что другим?
— Очень возможно, — засмеялся бывший водитель. — Что помню, то и говорю. Хотя в голове такой кавардак бывает!.. Поэтому совсем не исключено, что завтра мои воспоминания изменятся… — Николай опять попытался раскачать вездеход. — Крепко стоит, — сказал он многозначительно. — Интересно, сколько лет пройдет, пока он в труху превратится?
— Лет сто, не меньше.
— Нет, я думаю, и тысячи будет маловато. Хотя… не достоит он до тех времен — провалится. А знаешь, что я сейчас подумал?.. Компас тебе нужен. Настоящий, магнитный. Только компас поможет выйти. Компас и знание болот, — сказал Николай тихо и в сторону. И тут же, спохватившись, замолчал и быстро-быстро зашагал вперед. Вскоре они уперлись в тот самый негостеприимный дом.
— Кто здесь живет? — спросил Валерий.
— Он.
— Кто он?
— Сам знаешь.
— Откуда я знаю? Я здесь всего три дня.
— Знаешь, — повторил Николай, круто развернулся и пошел назад.
— Зайдем к нему? — крикнул Валерий.
— Иди, если хочется. А мне орехи надо перебирать. — Николай даже не обернулся. Он вдруг перешел на бег. Валерий попытался его догнать, потом махнул рукой и пошел назад к вездеходу.
«Компас, компас, компас», — зудело в его голове одно и то же слово. — «Да откуда в вездеходе компас?». — Валерий постучал по железу ногой. Пожалуй, стоило сходить к профессору, вытянуть еще каких-нибудь полезных сведений. Или бесполезных, которые с точки зрения их непригодности в использовании автоматически превращались в полезные, поскольку могли предотвратить ненужную попытку их применения. Валерий подивился замысловатой громоздкости своих рассуждений и остался доволен, что они все-таки верны. Он опасался как бы и в его голове не появился некоторый кавардак, свойственный большинству жителей деревеньки. И необходимо расспросить об этом таинственном Прошке. Да и о Герасиме не мешало бы. Ведь если предположить, что ему лет семьдесят, хотя на вид не больше шестидесяти, что же получается? Он в десять-двенадцать лет на самолете летал? Чудеса! Неправдоподобно, мягко говоря. В задумчивости Валерий брел по тропинке. Он очень удивился, не застав Аркадия Аркадьевича дома, походил вокруг, покричал, да так и ушел ни с чем