Затерянные в Чарусах
Шрифт:
Голый Николай выскочил на берег, быстро подобрал ведерко, топорик и побежал к месту, где оставил одежду. Увидев у куста Валерия, неодобрительно нахмурился, но тут же заулыбался, довольно рассматривая находки. Он быстро оделся, подхватил свою палку и пошел к трясине.
— Скорее, уходим! — крикнул, чуть оглянувшись.
— А рыбачок? — Остановил его Валерий.
— Что, рыбачок?
— Где он? Вдруг завяз в болоте или заблудился. Куда он побежал? Там земля или трясина?
— Тут кругом трясина.
— Надо посмотреть, нельзя же так уходить, вдруг ему помощь нужна!
— Иди, — буркнул Николай.
— А ты?
— Я не пойду. Я, как-никак, обокрал его.
Валерий вновь увидел этот неприятный, пристальный, почти
— Топорик ты мог украсть, он бы и не заметил. Зачем надо было пугать его?
— Да, так. Смешно ведь. Правда? И ведерко, как видишь, вещь ценная.
— Пойдем, поищем. А топор здесь оставь. Он и не хватится. Подумает, где-нибудь бросил.
— А ведерко?
— Ведро могло в воду упасть. Да и не до пожиток ему сейчас! Спастись — главное.
Николай отвернулся.
— Он же заблудится!
— Не пойду я. — Бывший водитель сел на кочку, положив топор на колени. — А ты иди, ищи. Коли хочется. Я тебя здесь подожду.
И Валерий пошел.
В направлении, куда побежал рыбак, сначала особой трясины не было, но через сотню-вторую шагов начинались сплошные топи. Палка проваливалась везде. Болото было непроходимым. — «Если он вляпался здесь, — подумал Валерий, — то, наверно, и пикнуть не успел». — Однако левее шло обычное сухое болото с обилием клюквы и багульника. Валерий кинул несколько ягод в рот. — «Кислая, — сделал короткое заключение, — но сладкая. То есть слаще обычной».
Кое-где кочки были примяты, как от следов, но никакой последовательности не прослеживалось. Там… здесь… Если это и следы, то мечущегося в ужасе человека, и понять, куда он бежал было невозможно.
— Эй, мужик! — крикнул Валерий. — А-у-у!!! — Никто не отозвался. — Не бойся, тебя просто напугать хотели. Иди сюда! Отзовись! Эге-гей! — еще раз крикнул и понял, что все бесполезно.
И вдруг дикий, жуткий вопль пронесся над болотами. Но то был не крик ужаса или крик о помощи. Этот невообразимо душераздирающий вой вообще не мог принадлежать человеку и даже зверю. Так мог кричать какой-нибудь оборотень и Валерий почувствовал, как ужас острыми иглами пронзает все его тело. Он завертел головой в поисках источника звука, надеясь увидеть хоть кого-нибудь, хоть урода, хоть лешего, лишь бы что-то определенное, чтобы оценить меру опасности и понять, что делать. Защищаться? Бежать? Или лечь и ждать смерти…
Второй крик вспорол тишину и замер на хриплой торжествующей ноте. И третий, уже с другой стороны, взвыл угрожающе и жутко, стал приближаться, нарастать и неожиданно оборвался. И там, где он замер, зашевелилась и стала приподниматься кочка. Она медленно росла, и становилась черной…
Валерий метнулся в сторону и побежал, мгновенно забыв про топи, про палку, про рыбака. Он уже несся по трясине и неожиданно упал, не удержав равновесия на зыбком колышущемся покрове. Руки его провалились в жижу. Валерий опомнился. Перед ним простирались сплошные рябые топи. Извиваясь всем телом, он сумел отползти назад и понял, что заблудился. Откуда-то пополз туман, растворяя в серой мгле и без того нечеткие ориентиры. Впереди — верная смерть, сзади тоже не подарок — трясина.
«Спокойно, — проговорил сам себе Валерий, — кто бы это ни кричал — утонуть в болоте не лучше, чем быть съеденным. Так что спокойно! Не паниковать! Мы еще поборемся за свою жизнь. Направление — строго назад. По всей вероятности идти надо туда. Вряд ли я сильно петлял, скорее, пер прямо. Я недолго бежал. Метров двести, от силы триста. Значит, где-то там моя палка и сухое болото. Там я пойму, как выйти к озеру. Потом я заведу этот смешной вездеход и к вечеру буду дома. Главное — не суетиться. Не паниковать».
Он долго рассчитывал каждое движение, старался ступать мягко. Когда нога проваливалась в мох на подозрительную глубину, искал другое место для шага. Он выдергивал траву и стлал ее вдоль пути, чтобы можно было вернуться, если направление окажется
«Ничего, — прошептал Валерий, — я не стану спешить, я все сделаю правильно».
И он побрел назад по своим прежним следам. Вернулся к топи. — «Теперь пойдем перпендикулярно. Если надеяться, что я не петлял как заяц, путая след, то вероятность попадания пятьдесят процентов». — Он сделал шагов двести и увидел свою палку. Какое счастье, что машинально воткнул ее в мох, когда звал рыбака. Значит, озеро там. Валерий пошел, на всякий случай оставляя заметки. Вскоре он оказался у озера. Самодельный вездеход стоял на месте, но, к сожалению, без ключей зажигания. Исчезли спиннинг, сумка и, наверное, все, что стоило унести. Николая на прежнем месте, разумеется, не было.
В бардачке мотоцикла Валерий обнаружил отвертку. Он разобрал фару и соединил провода. Ни одна лампочка не зажглась. Пришлось проверить аккумулятор на короткое замыкание. Искра отсутствовала. На всякий случай попробовал батарею на язык, сначала осторожно, все еще на что-то надеясь, потом смелее, поняв, наконец, что аккумулятор совершенно разряжен. Надежное средство передвижения по болотам было выведено из строя просто и эффективно. — «Николай, — явилась твердая мысль, — вот скотина! Но ведь казалось, он заинтересован, чтобы я исчез. Вот именно… исчез. — Валерий невесело усмехнулся. — Не ушел, а исчез. Может, это он и орал. Нет, а второй голос?..»
Напоследок Валерий еще раз внимательно осмотрел место отвратительной трагикомедии.
«Мародер», — выругался злобно, заметив, что рассыпанная рыба тоже пропала. Он подобрал свою палку и поплелся в сторону деревни…
19.
День близился к своему завершению. Законы природы, несмотря на невероятную странность здешних мест, все-таки действовали и тут. Утро, день, вечер и ночь сменяли друг друга с завидным постоянством. Такая же участь ожидала, надо полагать, и времена года. Смурая Осень скоро превратится в стылую Зиму, а там, глядишь, и девочка Весна скромно заявится со своими голубыми глазами. А потом начнется этап привыкания, и он, как и другие, сам не захочет «ни в какие домой». Стоило бы поспешить с уходом из этой до жути «гостеприимной» деревеньки.
Дома, то есть в избушке деда Ивана, Валерий старательно заперся и, улегшись на полати, стал обдумывать случившееся, а также линию своего дальнейшего поведения. Первое побуждение — напасть на Николая и хотя бы попытаться набить ему морду. Вроде бы справедливое дело. Но… Этих «но» было много. Он не знал, как оценят то, что произошло у озера, другие жители. Может быть, осудят, а может, горячо одобрят. Не знал, сумеет ли один справиться с Николаем. А если все обернется не в его пользу? Устроить здесь бучу — значит нарушить сложившиеся порядки, и вряд ли кому из жителей такое понравится. Его терпят, но вряд ли отнесутся снисходительно к попытке установить иные нравственные нормы. Одно то, что Сом, Лида, да, скорее всего, и выжившие из ума Мисос с Прокофием, не верят в существование цивилизации, во многом определяет их отношение к ее представителям, с которыми местным аборигенам вольно или невольно приходится сталкиваться. Кто такой для них этот рыбак? Причуда природы. Посланец небес с кучей полезных предметов. Стоп, ведь Николай не коренной представитель местной «фауны». Он знает все о другой жизни. Даже сумел вывести из строя аккумулятор в мотоцикле. И он сознательно загнал рыбака в трясину. Зачем? Как понять его действия? …Хотя кто знает, в кого превращусь я сам, пожив здесь лет десять болотной жизнью. Вот именно. Лет этак десять… Сейчас у меня, конечно, есть личное право судить со своей колокольни, но вмешиваться… Неразумно. Иначе… Все, что произойдет иначе, очевидно будет не в мою пользу. Итак, задача номер один: выжить. Номер два: приспособиться. Номер три: искать способ отсюда выбраться.