Затерянные в Чарусах
Шрифт:
— С вашего мнения о местных религиозных обычаях.
— Признаться, я не пытался углубиться в исследование конкретной темы. Для этого нужно сотрудничество с изучаемыми субъектами. А оно оказалось очень затруднительным. Многие просто не понимают сущности вопросов. А кто понимает — реагирует нервно. Да вы и сами наверняка с этим сталкивались. Не так ли?
— Постоянно.
— Поэтому я компилировал свои идеи в более, так сказать, глобальную концепцию. Можно сказать, размахнулся на вселенские масштабы. Во как! Ха-ха…
— Поговорим о глобальном. Может тогда разберемся и в частном. С вашей помощью.
— Ах, как я рад, что… Ой, извините. Забываюсь. То есть забываю, что вы не
— Пустяки. Вас, в отличие от других, понять можно. Вам просто скучновато. Теперь вы меня извините.
Аркадий Аркадьевич смутился и почти что покраснел.
— Не берите в голову, — продолжил Валерий, — Я ведь уже не тот, каким был в первые дни. Пообтерся. И вы мне искренне симпатичны.
— Вы… ах, не буду. Перебор получится. Будем друг друга хвалить весь вечер. Вернемся к теме. Бог, вера, религия. Признаться, человечество за свою совсем не безразмерную историю, такого в ней наворотило, что диву даешься. Вот вдумайтесь… Две тысячи лет от рождества Христова. Разве это много?
— Не мало. Сколько поколений сменилось.
— Поколений много. Но оценим это время в другом масштабе. Всего двадцать долгожителей от рождения до смерти. Веди кто-то подробный учет своих прадедов, и мы могли бы запросто знать имена тех, кто жил при Христе.
— Действительно. Нет, удивительно! Такой подход как бы резко сужает временные рамки. Пять моих дедов… каждый из них вполне мог знать внука, которому предстояло прожить следующий век. И не только знать, но что-то ему рассказать, передать свои воспоминания. Всего пять посланий, и мы приближаемся к пятнадцатому веку, в котором и историки-то путаются. Пять посланий… Ну, пусть шесть, семь, ведь не все они жили по сто лет. Все равно поражает!
— И вот за эти две тысячи лет человечество не только не прояснило для себя истину о себе, о Боге, о грехе, а еще больше все запутало. Одних христианских религий, наверное сотни. А сколько всяких личностных мировоззрений. Человечество погрязло в религиозных деталях, выясняя, как правильно креститься, сидеть или стоять в молельном доме, оно до полного абсурда запутало простой и ясный вопрос о вере. Как будто высшей сущности — Творцу, так невыносимо важно, двумя пальцами ты крестишься или тремя. Как будто он пристально за этим наблюдает и не простит того, кто нарушает установленный, опять же заметь не Богом, а какими-то конкретными личностями, ритуал.
— Вы сами-то в Бога веруете?
Аркадий Аркадьевич вздохнул, грустно улыбнулся, немножко подумал над вопросом.
— Верую ли? Я не верующий в религиозном понимании. Для меня Бог — это сущность, но никак не субъект. Субъект, по моему разумению, не может повелевать вселенной и уж тем более ее создать. Я не могу согласиться, что высшей сущности нужны наши молитвы, поклоны, славословие, на которых так настаивает церковь. По моему это принижает Господа до уровня примитивного тщеславного господинчика. Поэтому я не молюсь, не считаю себя рабом Божьим, но верю, что Бог — пастырь. Не верю, что Бог сотворил человека по своему образу и подобию, но верю в существование силы Всевышней, по воле которой появился человек разумный. Я не верю в историю Адама и Евы. Ведь родословная их потомков замешана на сплошном инцесте.
Валерий озадаченно посмотрел на неожиданно разошедшегося лектора.
— Еще я надеюсь, что душа бессмертна, иначе, зачем было все это затевать? Вам интересно?
— Да. Как и большинству то ли верующих во что-то, то ли неверующих, но интересующихся этим вопросом, людей. Порою мне кажется, что человек создан для чего-то… задуман, как некий механизм, о предназначении которого мы можем только гадать.
— Конечно,
— С удовольствием.
— Всевышний создал живую материю и создал разумное животное — человека. Зачем? Ради прихоти, забавы? Не верю. И вот тут я позволю себе следующую мысль. Бог всесилен в масштабах Вселенной, но не всесилен, как ни странно, в мелочах. Например, он не в силах сдвинуть вот этот камень с места прямо сейчас. Для этого ему надо создать ус-ло-ви-я, чтобы этот камень сдвинулся. Вызвать бурю, землетрясение, с абсолютной точностью рассчитать их силу, а если сделать это элементарное действие как чудо, то задействовать какие-то неведомые нам и, возможно огромные энергии. Или… подвигнуть к этому… маленькое разумное существо, которое протягивает руку и перекладывает камень на другое место. Как вы думаете, что проще?
— Конечно, второе.
— Итак, предположим, что Создателю нужны во Вселенной помощники, которые способны решать любые срочные задачи. И Он задумывает человека. Именно задумывает, а не создает. Потому что, если бы он мог, хлопнув в ладоши, получить готовый результат, то никогда не стал бы создавать человека по подобию животного, а сделал таким, каким хотел видеть его в своем окончательном замысле. Без всяких промежуточных этапов. Вы понимаете мою мысль?
Валерий возразил:
— Священники говорят, что он его таким и сотворил. Без всех этих страстей, вечного желания секса, денег, власти и множества других искушений. И только согрешив, скушав запретный плод с древа познаний, человек приобрел все эти отвратительные качества.
— Да, настоящий детектив. Первый в мире. Но даже если так, кто же все-таки искусил человека? Зачем было создавать на его теле органы размножения? Зачем было сажать в Райском саду это дерево, плоды которого есть запрещено? Итак, если отбросить всю эту примитивную мифологию, то напрашивается только один вывод. Создатель всего лишь заложил условия, при которых путем длительной эволюции появились высшие млекопитающие животные. Затем он создал условия, чтобы зародился разум. А разум — штука коварная. Он тоже позволяет создавать условия. При которых, слабый, но умный получает власть над сильным, но глупым. Бог не мог сотворить человека другим. Потому что человек при всем своем безмерном самомнении — животное. — Профессор сделал многозначительную паузу. Сегодня он опять казался другим. Осанкой, манерой речи, какой-то новой жестикуляцией.
— По-моему, все это доказывает, что никто человека и не создавал вовсе, а произошел он действительно от обезьяны.
— Скорее всего, действительно произошел, но… не так, как это интерпретировали материалисты. Есть вещи, которые не объяснить теорией эволюции. Что лежит в основе этой теории? Естественный отбор и способность приспосабливаться к изменениям окружающей среды. Происходят малозначительные усовершенствования организма — мутации, со временем способные в корне изменить первоначальный вид. Делает ли природа что-то про запас? Никогда. Только небольшой задел прочности, на какой-нибудь экстремальный случай. А вот у человека многое наоборот. Его мозг имеет огромные резервы, совершенно невостребованные в настоящем времени и как будто нацеленные на очень далекое будущее. Да и сам организм таит немало загадок, которые не могут являться продуктом рациональной эволюции. И, наконец, главное — совесть. Ее нет в принципе у животных, потому что она враг естественного отбора. Совесть как результат эволюции — нонсенс.