Затерянные в Урте
Шрифт:
– Да, тоже немного рисую, – с улыбкой ответила Лиза.
– А ты знаешь у меня есть бумага-то и карандаши с красками, я когда в больницу ездила в город лет десять назад прикупила себе, думала снова порисую, но так и бросила всё, старость, всякого желания всё меньше, – сказала бабушка, открывая комод.
Она убрала со стола и разложила на нём листы бумаги, карандаши, краски и целый набор кисточек.
– Ну давай, нарисуй что ни будь, я вот из головы не умею рисовать, смотреть мне надо.
Лиза села за стол и взяв черный карандаш стала рисовать набросок леса на плато.
–
– Молодец, Прасковья тоже хорошо рисовала в молодости, картины как живые у неё выходили-то, – с улыбкой ответил дедушка, поглаживая Лизу по спине.
Ей стало очень приятно и она немного покраснела, Лиза очень давно, с раннего детства не получала похвал со стороны отца, здесь же, находясь в этом доме, девочка не чувствовала себя чужой, между людьми не было барьеров и других надуманных сложностей, они радовались, жили и говорили с открытым сердцем.
Вечер наступил незаметно, в избе сразу резко потемнело, бабушка зажгла дополнительные лучины на столе и комоде, она меняла их через каждые десять минут. Они горели с ели слышным потрескиванием, наполняя воздух приятным хвойным дымом, время от времени с них падали вниз маленькие угольки, быстро затухающие на специальных подставках с песком.
Егор Тимофеевич поднялся на вверх и снова осмотрел ногу Ильи, взяв с полки мазь, он аккуратно помазал лодыжку тонким слоем.
– Спасибо вам, давайте я сама буду ему мазать, – сказала Алла, приподнявшись на кровати.
– Добро, мажь через каждые три часа, если сможешь и ночью тоже. А ты дочка, я смотрю, тоже не здорова, лихорадит тебя, – сказал Егор Тимофеевич, смотря на покрытое сильной испариной лицо Аллы. – Ты лучше не лежи, двигайся больше, эту болячку с потом надо из тела выгонять, – произнёс он, вставая с кровати.
– Хорошо, – опустив ноги вниз ответила Алла, её трясло и пробивал сильный озноб, который потом сменял жар. Она с трудом понимала, где находиться, сердце бешено билось в груди, перед её глазами снова и снова прокручивался эпизод из последней съёмки. Закрыв глаза, Алла прикрыла ладонями рук уши и согнувшись, уткнулась локтями в колени, посидев в таком положении несколько минут, она опять легла на кровать, у неё никак не получалось погрузиться в нормальный сон, но в лежачем положении боль становилась немного слабее.
Лиза почти закончила свой набросок, на нём было изображено плато, покрытое ковром из пушистой травы и усыпанное цветами, а рядом стоял лес, освещённый багровыми тонами восходящего солнца. Процесс рисования всегда сильно увлекал её, а сейчас ей особенно сильно хотелось отстраниться от окружающей реальности и полностью раствориться в своём рисунке.
Женя с интересом смотрел за движениями карандаша, но вскоре его монотонное шуршание стало усыплять, опустив голову на руки он заснул и даже не почувствовал, как дедушка аккуратно перенёс его в свою кровать.
Илья, сморщившись от боли открыл глаза, переворачиваясь набок он случайно задел больную ногу и боль пронеслась молнией через всё тело. В комнате было очень темно, только со стороны лестницы на стенах играли тусклые всполохи света от лучин.
«Надо проверить связь», – сразу пронеслась у него первая мысль и он судорожно стал искать смартфон в кармане брюк. Достав смартфон, он быстро нажал кнопку включения и с надеждой стал смотреть на загружающийся экран, но отсутствие связи и уровень заряда в десять процентов быстро вернули его в суровую реальность.
Выключив его, он закрыл глаза: «Этого просто не может быть, как это могло случиться со мной», – в отчаянии думал он, осознавая, что всем его планам пришёл конец.
Опираясь на руки, он попытался сесть и в этот момент заметил свою супругу, одиноко лежащую на другом конце кровати. Посветив экраном смартфона, Илья увидел скрученное болью тело и сразу понял, что у Аллы ломка, в этот момент его сердце сжалось от сострадания и осознания своей вины в её боли. Подползя к ней, он посмотрел на её бледное, осунувшееся лицо, сразу вспомнив их первое знакомство в ночном клубе, тогда Алла сияла обворожительной улыбкой, в тот вечер она казалось ему самым жизнерадостным человеком на свете. А сейчас он видел в ней маленький сгоревший уголек, на его глазах навернулись слёзы, Илья лёг рядом и осторожно обнял её рукой. Следуя бешенному ритму жизни, он не заметил, как растерял любовь и уже забыл, что вначале они с Аллой мечтали о маленьком домике, расположенном далеко от городской суеты, радостных детях, бегающих по лужайке и небольшом семейном бизнесе, где деньги бы играли последнюю роль.
– Милый, нам ещё долго ехать? – внезапно судорожным голосом произнесла Алла, открыв глаза.
– Успокойся, мы уже давно приехали, – с улыбкой ответил Илья, поглаживая её по волосам.
Она резко вскочила на край кровати прикрывая рукой рот, её охватил сильный рвотный позыв, но через несколько секунд ей стало лучше и Алла легла обратно.
– Я пойду принесу тебе воды, – сказал Илья, сползая ногами на пол.
– Нет, подожди, мне уже лучше, – ответила она, останавливая его рукой.
– Хорошо, но мне всё равно нужно спуститься в туалет, – сказал Илья, пытаясь встать на ноги, но резкая боль усадила его обратно на кровать.
– Давай помогу, – произнесла Алла, подхватывая мужа под руку.
Женя проспал весь день, уже было около девяти часов вечера, когда его снова разбудил вкусный запах еды, на этот раз картофельного пюре и солёных огурцов, он открыл глаза и обнаружил себя лежащим на большой кровати рядом с печкой. Вокруг стола суетилась бабушка, расставляя тарелки, ей помогла Лиза, аккуратно кладя на стол ложки.
– Садись мой золотой, ты хорошо поспал, вот покушай картошечку пока горячая, – с улыбкой, заботливым голосом сказала бабушка. – И ты тоже садись, моя маленькая помощница, – произнесла она ласковым голосом, поглаживая Лизу по голове.
– Хорошо, только руки помою, – ответила девочка, бросив укоризненный взгляд на руки брата, который уже успел схватить огурец.
– А где дедушка? – спросил Женя сквозь набитый рот, хрустя солёным огурцом.
– Да на охоту ушёл, он через день постоянно ходит, – с растерянным видом ответила бабушка.