Затерянный город Z. Повесть о гибельной одержимости Амазонией

Гранн Дэвид

Я посмотрел на заглавие, размещенное в верхней части первой страницы. С португальского оно переводится так: «Исторический отчет о некоем обширном, тайном и весьма древнем городе… открытом в году 1753-м».

— Вы в состоянии разобрать следующую фразу? — обратился я к Файлас.

Она покачала головой, но дальше шли более читаемые слова, и библиотекарь, свободно говорившая по-английски, помогла мне медленно перевести их. Они были написаны португальским bandeirante — «солдатом удачи». (Его имя уже невозможно расшифровать.)

Он описывает, как со своими людьми, «влекомый ненасытной жаждой золота», [70] отправился в глубь Бразилии на поиски сокровищ: «После долгого и трудного паломничества…

проблуждав долгие годы… мы обнаружили цепь гор, столь высоких, что казалось, они достигают небес и служат престолом Ветру или даже Звездам». В конце концов, сообщает bandeirante, он вместе со своим отрядом обнаружил проход между горами, который, казалось, «проделан скорее умелыми руками человеческими, нежели природой». Они достигли верхней — дальней — части прохода, и им открылся захватывающий вид: у их ног простирались развалины древнего города. На рассвете они зарядили оружие и стали карабкаться вниз. Среди полчищ летучих мышей они обнаружили каменные сводчатые коридоры, статую, дороги, храм. «По этим развалинам легко можно судить о размахе и величии города, который несомненно когда-то здесь был, и о том, сколь населен и богат он был в эпоху своего расцвета», — писал bandeirante.

70

Собственный перевод этого документа я сверил с более авторитетным переводом, выполненным Изабель, женой Ричарда Бертона: он включен во второй том его «Путешествий по нагорьям Бразилии». (Примеч. автора)

После того как экспедиция вернулась в цивилизованный мир, bandeirante отправил документ с этими «разведданными» вице-королю, «в благодарность за то, сколь многим я обязан вашему высочеству». Он убеждал «его высочество» послать экспедицию, чтобы найти и «использовать эти богатства».

Неизвестно, как вице-король поступил с этим донесением; никто не знает также, пытался ли bandeirante еще раз добраться до таинственного города. Фосетт обнаружил этот манускрипт, роясь в Бразильской национальной библиотеке в поисках документов, которые могли бы ему пригодиться. К тому времени с момента написания этого текста прошло больше века, и он был давно «погребен», как выразился Фосетт, в бюрократических архивах. «Трудно было чиновникам, слепо приверженным догматам всемогущей католической церкви, хоть отчасти поверить в идею существования древней цивилизации», — писал Фосетт.

Библиотекарь указала на нижнюю часть листа: — Посмотрите на это.

Там было несколько странных значков, напоминавших иероглифы. Bandeirante писал, что видел эти изображения вырезанными на некоторых развалинах. Они показались мне знакомыми, и я вспомнил, что видел точно такие же рисунки в одном из дневников Фосетта: видимо, он скопировал их себе, изучая этот документ.

Библиотека закрывалась, и Файлас пришла забрать старинную рукопись. Глядя, как осторожно она переправляет ее обратно в сейф, я понял, почему Брайан Фосетт, видевший документ спустя годы после исчезновения отца и брата, воскликнул: «Чувствую — он подлинный! Он наверняка подлинный!»

Глава 17

Мир сошел с ума

Итак, Фосетт точнее определил место поисков. Он был убежден, что располагает достоверными доказательствами в виде разбросанных по всей Амазонии археологических остатков, в том числе насыпных мостов и керамики. Он считал даже, что древний город, описанный «солдатом удачи», — не единственный, учитывая обширность территорий, расположенных близ восточного бразильского штата Баия. Однако позже Фосетт, сверившись с архивами и опросив туземцев, вычислил, что некий огромный город, где, возможно, даже остались какие-то жители, располагается в бразильском Мату-Гросу, в джунглях, окружающих реку Шингу. В соответствии со своей скрытной натурой он дал этому городу зашифрованное, зачаровывающее название, которое так и не объяснил ни в одном из своих текстов и интервью. Он именовал его просто Z.

В сентябре 1914 года, после годового путешествия-рекогносцировки

вместе с Мэнли и Костином, Фосетт готов был отправиться в экспедицию на поиски забытого города. Но когда он вышел из джунглей, его ждало неожиданное известие: больше двух месяцев назад убит австрийский эрцгерцог Франц-Фердинанд (столь странным образом послуживший катализатором первой встречи Фосетта и Нины на Цейлоне). Началась Первая мировая война.

Фосетт и два его британских компаньона тотчас же отплыли в Англию. «Разумеется, такие опытные люди, как вы, очень нужны: ощущается огромная нехватка подготовленных офицеров, — писал Келти Фосетту в декабре. — На фронте, как видите, у нас чудовищные потери: думаю, среди офицеров таких еще никогда прежде не бывало». Хотя Фосетту было уже сорок семь и он «бежал» от европейской жизни, он ощущал, что его долг — записаться добровольцем. Он сообщил Келти, что «стоит на пороге важных открытий» в Амазонии, однако чувствует долг — «патриотическое желание всех физически полноценных мужчин сокрушить тевтонов».

Большинство жителей Европы были охвачены таким же порывом. Конан Дойл, писавший пропагандистские воззвания, где война изображалась чем-то вроде рыцарского турнира, восклицал: «О, не страшитесь, ибо наш меч не сломается и никогда не выпадет из рук наших».

Ненадолго заехав к семье, Фосетт отправился на Западный фронт, где, как он писал Келти, ему предстоит вскоре оказаться «в самой гуще этой заварухи».

Майор Королевской полевой артиллерии, Фосетт был назначен командиром батареи, где служило более ста человек. Сесил Эрик Льюис Лайн, двадцатидвухлетний младший лейтенант, вспоминал, как исследователь Амазонки прибыл на позиции в темно-зеленой форме, с револьвером. Он был, как писал Лайн в дневнике, «одной из самых колоритных личностей, с какими я встречался в жизни», человеком «фантастического телосложения и великолепных технических способностей».

Как всегда, Фосетт вызвал в окружающих поляризующий эффект, и его люди раскололись на два лагеря: костинов и мюрреев. Костины тяготели к нему, восхищаясь его отвагой и напористостью, тогда как мюрреи презирали его раздражительность и нетерпимость. Один офицер из числа мюрреев замечал, что Фосетт «был, пожалуй, самым мерзким человеком из всех, каких я встречал на своем веку, и его неприязнь ко мне была настолько велика, что уступала лишь моей неприязни к нему». А вот Лайн был из лагеря костинов. «Мы с Фосеттом, невзирая на большую разницу в возрасте, очень сдружились», — отмечал он.

Вместе со своими солдатами Фосетт и Лайн рыли траншеи — иногда всего в нескольких сотнях ярдов от немецких позиций, — в районе Плогстеерта, деревушки на западе Бельгии, близ французской границы. Однажды Фосетт заметил в деревне какую-то подозрительную фигуру в длинной шубе, во французской стальной каске на три размера меньше, чем нужно, и в пастушьем балахоне — «чудноватый наряд», по выражению Фосетта. Майор услышал, как человек гортанным голосом замечает, что этот участок будет идеален в качестве наблюдательного пункта. Фосетт поразился: по его мнению, это было «чертовски неподходящее место». Ходили слухи, что немецкие лазутчики, переодетые бельгийскими мирными жителями, проникают на британскую передовую, поэтому Фосетт, который не понаслышке знал, что такое быть тайным агентом, побежал в штаб с донесением: «В нашем секторе — шпион!»

Но еще до того, как туда была направлена группа задержания, выяснилось, что этот человек был не кто иной, как Уинстон Черчилль, добровольно вызвавшийся командовать батальоном на Западном фронте: его вынудили оставить должность первого лорда Адмиралтейства после провала операции в Галлиполи. Посетив траншеи, расположенные к югу от позиций Фосетта, Черчилль написал: «Повсюду мусор и грязь, беспорядочно разбросанные могилы вырыты прямо в оборонительных укреплениях, ноги и одежда увязают в земле, везде вода и нечистая жижа, и над всем этим в сиянии луны скользят чудовищные полчища исполинских летучих мышей, и прибавьте к этому неумолчный аккомпанемент винтовок и пулеметов да еще смертоносное жужжание и свист проносящихся над головой пуль».