Затерянный мир (сборник)
Шрифт:
— Конечно, веду. Я сюда и попал как газетный корреспондент, — ответил я.
— Да, да. Разумеется. Вы конечно обратили внимание на глупые замечания лорда Рокстона о том, …о том, что будто бы есть некоторое внешнее сходство…
— Да. Обратил.
— Надеюсь, мне не нужно убеждать вас в том, что публикация такой ахинеи, и вообще любая неточность в изложении событий, касающихся лично меня, была бы мне крайне неприятна.
— Я буду писать только правду.
— Лорд Джон слишком по-особому видит мир. Это говорит о его творческой натуре, но отнюдь не о способности устанавливать истину. Вы улавливаете мою мысль?
— Вполне.
— Так я полагаюсь на вашу скромность, — сказал Челленджер и, немного помолчав добавил. — А обезьяний вожак был не таким уж заурядным существом. Разве не так? По-своему привлекательная и даже наделенная некоторым интеллектом личность. Разве вам самому это не показалось?
— Да, весьма привлекательная, — ответил я, и профессор, вздохнув с облегчением опять лег спать.
Глава 14
«Великая победа»
Мы надеялись, что преследующим нас обезьянам не известно о нашем новом убежище в густых зарослях. Вскоре, однако, нам пришлось убедиться в своей ошибке. В джунглях стояла тишина. Никаких звуков, кроме легкого шелеста листвы и утреннего щебетания птиц. Но по приобретенному горькому опыту мы уже знали до чего хитро и коварно могут действовать эти твари, часами и даже днями терпеливо выжидая подходящего для атаки момента. Не знаю, как сложится моя дальнейшая судьба, но твердо убежден, что за всю прежнюю жизнь я никогда не был так близок к гибели, как в это утро. Впрочем, позвольте — все по порядку.
После страшных потрясений вчерашнего дня, усиленных долгим голоданием мы проснулись утром не вполне окрепшими. Саммерли все еще оставался настолько слаб, что с трудом держался на ногах, но, будучи гордым человеком, старался это скрыть.
На совете было решено: в течение двух оставаться на месте, организовать хороший завтрак, в котором все сейчас очень нуждались, а затем продолжить путь в направлении к центральному озеру, обойти его по берегу и приблизится к пещерам на противоположной части плато, где по моим наблюдениям обитали индейцы. Так как мы являлись спасителями нескольких человек из их племени, то надеялись, если и не на радушный (кто их знает, этих туземцев), то уж, по крайней мере, не на враждебный прием. Знакомство с представителями человеческой расы было твердо решено считать последним этапом в изучении нашей экспедицией земли Мейпла Уайта, после чего мы намеревались все усилия сосредоточить на поиске способа покинуть плато. Даже Челленджер на этот раз не возражал. Теперь, держась одной группой с туземными индейцами, мы имели возможность хорошо их рассмотреть вблизи. Это были маленькие, поджарые, мускулистые, очень подвижные, гармонично сложенные мужчины. Их длинные блестящие черные волосы скреплялись на затылке в пучок при помощи кожаных ремешков. Вся одежда состояла из кожаных же повязок на бедрах. Безволосые миловидные лица светились добротой. Разорванные мочки ушей кровоточили. Наверное там недавно висели украшения, но варвары обезьяны ободрали их вместе с ушами. Индейцы оживленно беседовали на приятно певучем, гортанном наречии. Не понимая ни слова, мы со временем усвоили, что себя они называют «аккала». Потом, потрясая кулаками в сторону джунглей с лицами исказившимися страхом, смешанным с ненавистью, они несколько раз прокричали: «дода», «дода». Ясно, что так у них звались заклятые враги обезьянолюди.
— Ну, что можете о них сказать, Челленджер? — спросил лорд Джон. — Кажется, этот юноша. С гладко выбритым теменем — их вождь.
Действительно он держался чуть в стороне от остальных, и те, обращаясь к нему, неизменно проявляли признаки уважения. Из всей группы он был самым юным, но в то же время исполнен исключительным достоинством. Когда Челленджер положил на голову молодого индейца свою огромную пятерню, тот вздрогнул всем телом, как пришпоренная лошадь и, сверкнув негодующим взглядом, быстро отошел от профессора на несколько шагов. Потом, он, не теряя гордого выражения, улыбнулся и приложив ладонь к груди, несколько раз произнес слово «Маретас».
Нисколько не смутившись Челленджер тут же заграбастал другого первого попавшегося туземца и, поворачивая его из стороны в сторону, как наглядное пособие, принялся читать нам лекцию.
— Классифицируя общее развитие представителей данной расы, — загремел он своим зычным голосом, — если брать в расчет объем черепной коробки, угол подъема лобовых костей по отношению к линии надбровных дуг и ряд других признаков, необходимо признать его высокий уровень. Он значительно выше, чем у многих известных южноамериканских племен. Поэтому никак невозможно допустить, что стоящие перед нами индейцы возникли в их нынешнем виде путем естественной эволюции. Мало того. Даже населяющие здешние джунгли многочисленные обезьяны на много порядков превосходят допотопных ящеров, обитающих тут же. Таким образом, было бы, мягко выражаясь, некорректно предполагать, что высшие приматы, с которыми мы столкнулись на плато, могли в течение сколь угодно большого отрезка времени развиться из простейших форм.
— Откуда они тогда, черт возьми, взялись? Заползли с амазонских берегов, или с неба свалились? — спросил лорд Джон.
— Это как раз и есть главный вопрос, решая который, будет сломано не одно копье в ученом мире Европы и Америки, — ответил профессор. — Лично моя версия, верна она, или нет, — произнеся эти слова, Челленджер, казалось, еще больше раздался вширь. В его глазах зажглись заговорщические огоньки, — состоит в следующем. В данном геофизическом ареале эволюция биологических видов с самого начала вплоть до наших дней протекает в особых условиях, нигде в мире не имеющих аналогов природных условиях, при которых стало возможно сосуществование старых форм с новыми. Поэтому мы тут встречаем таких животных как вполне современного тапира (этот вид обладает почтенной родословной), гигантского оленя и, скажем, муравьеда с рептилиями юрского периода. До этого момента, как будто, все ясно. Но как же быть с обезьянолюдьми и индейцами. Как объяснить их присутствие на плато с позиции науки. Я полагаю, ответ может состоять лишь в том, что они попали сюда откуда-то извне. Вполне вероятно, что некогда существовавшие на территории Южной Америки человекообразные обезьяны каким-то образом сюда проникли и с течением времени превратились в тех существ, с которыми нам пришлось пообщаться и из которых отдельные особи обладают столь привлекательной внешностью, — тут Челленджер многозначительно посмотрел мне в глаза, — что, будь они наделены интеллектом, могли бы собой украсить любую из человеческих рас. Аналогично обстоит дело и с индейцами. В более поздние времена, спасаясь от голода или врагов, они отыскали путь на плато и, встретившись здесь со свирепыми хищниками, которых раньше никогда не видели, укрылись в пещерах, о которых говорит наш юный друг. Однако, чтобы выжить им приходилось и приходится вести постоянную войну с различными врагами и в первую очередь с обезьянолюдьми, не пожелавшими смирится с вторжением на их территорию человека. Превосходя умственным развитием всех других животных, используя хитрость и коварство, как мы убедились по собственному опыту, обезьянолюди ведут с индейцами непрекращающуюся войну. Именно этим объясняется немногочисленность человеческого племени, обитающего на плато. Ну как, джентльмены; удалось мне вас убедить, или в моих объяснениях есть что-либо вызывающее у вас сомнения?
Профессор Саммерли еще недостаточно оправился, чтобы спорить и смог только замахать руками в знак того, что, по его мнению, все, сказанное Челленджером, не выдерживает никакой критики. Лорд Джон, почесывая лысеющую макушку, сказал, что воздержится от комментариев, так как не считает себя в таких вопросах достаточно сведущим. Я же по своему обыкновению перевел разговор в чисто практическое русло, заметив, что не вижу одного из индейцев.
— Он отправился за водой, — сказал лорд Рокстон. — Я дал ему порожнюю консервную банку, и он ушел.
— Куда, в наш прежний лагерь? — спросил я.
— Нет, к ручью. Вон там за деревьями. Отсюда — ярдов двести, не больше. Но парень, как видно, не спешит.
— Схожу, посмотрю, что с ним, — сказал я, и, взяв винтовку, направился в сторону ручья, пока мои товарищи занимались приготовлением к завтраку. Наверное, может показаться опрометчивым, что даже на столь короткое расстояние я рискнул покинуть укрытие. Но, ведь, обезьяний город находился отсюда достаточно далеко, за несколько миль, мне так же казалось, что наше нынешнее убежище обезьянам не известно, и ко всему я полагался на заряженную винтовку, мол, в случае чего, смогу дать им отпор. Но, как потом выяснилось, недооценив их коварства, я допустил ошибку, едва не стоившую мне жизни. Вскоре я услышал журчание воды; но, чтобы выйти к ручью нужно было пробраться через полосу густо растущих деревьев и кустов. Проникнув в чащу, я потерял из виду товарищей и вдруг увидел, что в кустах у корней одного дерева, что-то краснеет. Я подошел поближе и вдруг оцепенел от ужаса, узнав индейца, которого несколько минут назад лорд Джон отправил за водой. Он лежал, скрючившись, на боку, а шея вывернулась до того неестественно, что его лицо было обращено за спину. Остекленевшие открытые глаза смотрели вспять, будто что-то разглядывая на прогалине. Я громко крикнул, чтобы дать знать друзьям об опасности, и наклонился к распростертому на траве телу. По счастью, мой ангел-хранитель оказался где-то поблизости. Чувство нависшей угрозы, а может быть просто шелест листьев на дереве, заставили меня поднять взгляд. Из густых ветвей дерева, под которым лежал индеец, к моей голове тянулись две большие мускулистые покрытые рыжей шерстью руки. Еще секунда и их длинные, как щупальца спрута, пальцы окольцевали бы мою шею. Я резко отскочил в сторону, но ужасные руки оказались еще проворнее. Отпрыгнув, я лишь избежал мертвой хватки. Но одна лапа захватила мой затылок, а другая лицо. Чтобы не дать чудовищу меня задушить я крепко охватил руками свою шею, так, что едва сам себя не задушил. И тут же сильные руки врага покрыли мои кисти и, таким образом мной завладев, обезьяна начала меня приподнимать над землей, одновременно выкручивая мою голову назад. Почувствовав в шее нестерпимую боль, я из последних сил ухитрился оторвать одну ее лапу, ту, что удерживала мой подбородок. Встретившись с обезьяной глазами, я совершенно обомлел. Никогда более свирепого и в то же время осмысленного взгляда я не встречал. Кроме того, в нем заключалась еще какая-то гипнотическая парализующая волю сила. Почувствовав, что я слабею, зверь раскрыл пасть, сверкнув огромными клыками. Опять захватив двумя лапами мою голову, он стал мне запрокидывать подбородок. Перед глазами поплыли фиолетовые круги, и, теряя сознание, я услышал выстрел, после чего упал на траву, не ощутив удара.
Придя в сознание, я обнаружил, что лежу лицом вверх на траве в нашем убежище среди кустов. Кто-то все-таки смог, благополучно добравшись до ручья, принести воды, и лорд Джон понемногу орошал прозрачными каплями мне лицо, а Саммерли и Челленджер, чуть приподняв, мягко удерживали мою голову. Удивительно было наблюдать их не на шутку встревоженные лица, оказывается кроме сугубо научных проблем этих людей могли волновать обычные человеческие переживания, — не скрою что мне, несмотря на только что перенесенное потрясение очень льстила отеческая забота выдающихся ученых. К счастью, напавшее чудовище не успело мне сломать позвоночник, и я, в общем, как говорится, отделался испугом. Немного болела голова, распухла и ныла шея, но, так или иначе, через полчаса я уже был на ногах.
— Ну-с, мой милый, позвольте вас поздравить. Еще немного, и было бы поздно, — сказал лорд Джон. — Услышав ваш крик, я бросился к ручью и увидел, как это страшилище, подняв вас над землей, отворачивает вам голову. Ну, думаю, конец! Одним человеком стало меньше. От волнения я промахнулся, но звук выстрела напугал вашего палача и он, кинув вас в траву, стремглав укрылся в ветвях дерева. Господи! Было бы хотя бы пятьдесят вооруженных человек, я бы с ними такой здесь навел порядок: любо-дорого. От этой антропоидной погани не осталось бы и следа, и тогда мы покинули бы землю Мейпла Уайта со спокойной душой.