Затерявшиеся в тайге
Шрифт:
Со многих предприятий сняли людей на поиски, разбили на группы, чтобы прочесать район, где он предположительно мог находиться. Кроме того, несколько вертолетов кружилось над тайгой по всем направлениям — и безуспешно. Через две недели оставили и эти попытки: трудно, очень трудно найти человека в тайге...
Появился он в городе для всех неожиданно через двадцать с лишним дней после того, как потерялся в лесу. Он был истощен совершенно. Люди, его встретившие, поразились тому, сколь сильно он изменился. Глаза были воспалены, глубоко запали, кожа на лице плотно обтягивала скулы и подбородок. Он шел по городу, обеими руками крепко прижимая к себе корзинку, в которой лежали сосновые шишки. Они, судя по всему, были его единственной пищей. Долгое время от него не могли добиться
Все потом обошлось. Человек тот поправился, стал прежним, но, говорят, за грибами в тайгу больше не ездит. То суровое испытание стало уроком на всю жизнь. Такое не стирается в памяти.
В этом эпизоде есть два интересных момента. Первый — то, что в тайге заблудился горожанин, человек, знающий тайгу только с внешней ее стороны и не обладающий навыками для поддержания своей жизни в лесу. Бывалый таежный охотник сумел бы добыть пропитание. Да он бы и не заблудился, конечно.
Второй момент — это то, что горожанин все-таки вышел победителем из острой схватки с тайгой. И победил исключительно благодаря своим личным достоинствам. Другой на его месте мог оказаться слабее...
Выслушав этот рассказ, я подумал о том, что когда-то, в доисторические времена, человек жил в лесу, лес служил ему домом. Лес кормил человека, одевал его, давал ему кров. А потом человек совершил вполне естественный, неотвратимый с исторической и довольно неосмотрительный с житейской точки зрения шаг: он вышел из леса и расстался с ним навсегда. И лес уже перестал служить ему домом. Порвалась связь, соединяющая человека с природой.
Деревянные, а потом каменные стены больших городов стали домом, сферой его обитания. Попадая в лес, человек теперь часто теряется, потому что лес подавляет его, потому что, живя в каменной крепости, человек утратил то, что когда-то умел. Он умел раньше находить дорогу в лесу по едва уловимым приметам, умел часами преследовать добычу, знал, где и как ее подстеречь, умел добыть огонь с помощью трения, да и много чего он умел тогда и не умеет сейчас. Человек уже не может долго прожить в лесу без ружья и консервов и ощущает в нем себя так, словно он в чуждом, враждебном мире. Так и получилось—для нас незаметно, что мир, в котором некогда все было просто, понятно, естественно, стал чужим, суровым, таинственным. А ведь это не лес изменился. Изменился сам человек.
Вот и подумаешь: не слишком ли дорого мы заплатили за роскошную жизнь в мире каменных лабиринтов и машин? Ведь как часто оказывается: выбравшись за пределы своего лабиринта и волей случая очутившись перед лицом суровой природы, когда у него почти нет ничего, что помогло бы бороться за жизнь, и нет никого, на чью помощь он мог бы рассчитывать, — как часто в таких случаях человек погибает... А ведь во многих из этих случаев он мог бы спастись, если бы обладал хотя бы самыми скудными сведениями о том, что и как надо делать.
Вот и возникла мысль: поставить реальный эксперимент, проиграть ситуацию, когда люди, оказавшись в тайге, полностью теряют ориентацию — и надолго в ней остаются с минимальными средствами, помогающими бороться за жизнь. Я подумал, что такой эксперимент, если удастся его поставить и если доведется успешно его завершить, может оказаться полезным для медиков, для психологов, да и просто с социальной точки зрения может оказаться полезным, если по результатам его будут выработаны какие-то полезные практические советы, могущие пригодиться тем, кто волей судьбы окажется точно в таком положении. Разве это разумно—всякий раз, хотя и с разным исходом, повторять одни и те же ошибки?
Я решил, что будет лучше всего, если в такой эксперимент пойдет группа из трех человек, поскольку для медиков, изучающих вопросы психологической совместимости в экстремальных условиях, наибольший интерес представляет именно малая группа. С одиночкой дела обстоят проще: достаточно провести серию психологических тестов, чтобы получить более или менее точную формулу его поведения. Два человека, особенно если они хорошо знают друг друга, в трудной ситуации, как правило, успешно находят общий язык. А трое уже распределяют свои обязанности, свою антипатию, меж ними складываются чаще всего довольно сложные взаимоотношения, каждый из них начинает играть свою роль. Естественно поэтому, что кому-то что-то не нравится, кто-то на кого-то обижен... Короче говоря, малая группа живет практически по всем основным психологическим законам жизни коллектива. А это сложная, интересная жизнь...
Товарищей я долго не выбирал. Хотя, признаться, многие, узнав о том, что готовится экспедиция, просили их взять с собой. Это меня, по правде сказать, удивило: никак не думал, что столько людей с совершенно неожиданной легкостью, хотя и на время, готовы оставить и дом, и семью и кинуться на поиски приключений в тайгу.
Я пригласил с собой своего старого товарища Анатолия Коваленко, доцента МВТУ имени Баумана. Некоторое время назад мы с ним участвовали в эксперименте на выживание, поставленном на одном из необитаемых островов Тихого океана, в архипелаге Римского-Корсакова. Во время того эксперимента Толя показал себя не только верным товарищем, на которого можно положиться в любую минуту, но и на удивление изобретательным человеком. Ему ничего не стоит подковать блоху и тут же ее расковать, а из подковок соорудить какую-нибудь полезную вещь. Когда мы жили на острове, он ухитрялся делать предметы домашнего обихода из самых неожиданных материалов, найденных на берегу. Впрочем, в тайге на столь полезные находки рассчитывать не приходилось.
До кондиции малой группы наш коллектив дополнял Алексей Герасимович. Он врач. Во время нашей жизни на острове Алексей сидел на материке, и единственное объяснение тому, что он, ожидая нас, не высох от скуки, заключается в том, что он непрестанно думал о нас. Потом он сказал, что мы ему даже снились. Алексей и сам такой человек, которому с трудом сидится на месте, и он, конечно же, многое, наверное, отдал бы, чтобы оказаться с нами на острове.
Увы, та же нехитрая формула «остров на троих» главенствовала и в предыдущем эксперименте. А нас уже было трое.
Но Алексей и без нас побывал в нескольких интереснейших экспедициях: ходил на байдарке по Сырдарье, зимовал за полярным кругом. И все ему мало, не может он жить так, чтобы не осложнять себе жизнь. По своей специализации Леша психолог, так что наш маленький коллектив обещал стать для него интереснейшим объектом специальных наблюдений.
Оба, и Толя и Леша, сразу сказали «Да!», едва я раскрыл рот, чтобы предложить им участие в эксперименте. «Но вы ничего не получите, кроме весьма сомнительного удовольствия поголодать вволю и помучиться от бессонницы! Вполне возможно, что к ассортименту таких „удовольствий“ присоединится и еще что-нибудь...» — попытался я их отговорить, чтобы проверить готовность. В ответ оба презрительно на меня посмотрели. И я понял, что больше не следует делать подобных попыток. Оба они люди чрезвычайно целеустремленные и на пути к своей цели могут сокрушить любые преграды.
Мы хотели проверить, как будет вести себя в тайге горожанин, никогда прежде в ней не бывавший и если что-то и знавший о ней, то только по кино и по книгам. Короче, человек совершенно неподготовленный. Из нас троих только я один бывал раньше в тайге, но и я не могу сказать, что мне приходилось жить в ней.
Существовало, правда, одно обстоятельство, и с ним я не мог не считаться: мы вполне себе представляли, что есть придется всякую случайную пищу. Не исключено, что могут попасться какие-то незнакомые плоды, ягоды, грибы, которые не растут в Подмосковье. Поэтому у меня возникло и вскорости укрепилось одно опасение — как бы нам всем ненароком не отравиться. Честно говоря, было бы очень обидно... Вот почему я решил все же почитать кое-что о флоре тайги. Если говорить о предстоящей диете, то существует мнение, что лучше уж вообще ничего не есть: организм легче переносит полное голодание, к нему легче приспособиться. И я было почти уже с ним согласился, вспомнив к тому же совет Омара Хайяма, сказавшего по этому поводу: «...ты лучше голодай, чем что попало есть, и лучше будь один, чем вместе с кем попало». Кстати, это оказалось не совсем так. В настоящее время учеными доказано несомненное преимущество даже субкалорийного питания над полным голоданием.