Затмевая солнце
Шрифт:
— Это ничего страшного, — пробормотала я, надеясь, что после всех ужасов, которые наговорила, смогу его успокоить и он перестанет терзаться понапрасну. — Тебе необязательно любить меня, я этого не жду. Я все понимаю, и ты не должен ничего мне объяснять. Я знаю, что совсем тебе не подхожу…
Я осеклась, когда Эдвард внезапно сократил расстояние, впиваясь в меня безумным взглядом.
— Изабелла Мари Свон, — хрипло и низко проговорил он, поднимая руку и останавливая ее в сантиметре от моего лица; его внезапная близость подчинили меня своей воле, наэлектризовав каждый нерв. — Почему ты не веришь в правду, но продолжаешь
Он молча стоял, ища в моих глазах ответ, но все мои чувства будто застыли, скованные бездушным льдом непонимания. Произнесенная речь, какой бы сладкой и приятной ни была, не могла оказаться правдивой. Слова, достигая моих ушей, дробились о выстроенный монумент недоверия, осколками сыплясь к ногам и исчезая в белом снежном ковре, смешиваясь с миллионами таких же бессмысленных и пустых льдинок, которые ноги легко топтали каждый день. И вместо ожидаемой реакции – каких эмоций Эдвард от меня хотел? – я громко истерично расхохоталась, снова отступив назад.
— Да это же… просто бред! — вскликнула я, пытаясь понять, действительно ли свихнулась или, может, сплю, все еще оставаясь человеком? Попала в долголетний непрекращающийся кошмар? — Знаешь, если бы ты был моей галлюцинацией, именно так бы все и сказал, — рассуждала я вслух, пытаясь не обращать внимание на то, как вытягивается в шоке любимое лицо – приятнейшая иллюзия. — Должно быть, я сошла с ума от одиночества и вижу то, чего не может быть. Или – что вернее – я убила тебя и Джейкоба, и мой разум, помутившись, спрятался от правды в безумии…
— Белла, я не галлюцинация и не бред, — прервал болезненно Эдвард, пытаясь нагнать меня.
Я невольно отступала под натиском его – и своих – разрушительных чувств, ищущих повод прорваться наружу. Но я знала: этого допускать нельзя. Не только потому, что ладони гудели от избыточной энергии, но прежде всего потому, что, если поверю Эдварду снова, большей боли уже не перенесу.
— Это ничего, — бормотала я, смеясь как форменная психопатка. — Это даже лучше, чем сидеть здесь одной. Что может быть правильнее и проще – придумать твой образ, явившийся, чтобы развеять тоску моей унылой вечности. Продолжай, если хочешь, но я больше не стану тебя слушать!
Я попыталась отвернуться, но содрогнулась, когда пальцы Эдварда, впившиеся в плечи с силой, совсем не похожей на выдуманную, развернули меня к себе, заставляя смотреть.
— Белла, — выдохнул он сердито, и дыхание, коснувшееся моего лица, почти дотла сожгло искусственную стену моего отчуждения. — Ты мне не веришь. Но клянусь, со временем я докажу тебе свою любовь. Я вновь верну твое доверие, чего бы мне это ни стоило и сколько бы сил ни понадобилось на это потратить. Я докажу, как сильно, невыносимо и страстно люблю тебя!
Его лицо оказалось слишком близко к моему
Все произошло молниеносно: пытаясь предотвратить неизбежное, я оттолкнула Эдварда от себя, забыв, что на моих руках уже нет перчаток. Вспышка ослепительного света, сухой разряд, и Каллен исчез.
Несколько секунд я пялилась на его распростертое в снегу тело, в ужасе ожидая, что оно на моих глазах вспыхнет и сгорит. А затем бросилась, пока не поздно, в домик, унося с собой неотвратимое нарастающее новое «бу-бух», которое, вполне возможно, стало бы для Эдварда последним…
Глава 8
POV Белла
Я задыхалась от страха, когда обхватила ладонями железный прут, чувствуя, как энергия, к моему громадному облегчению, уходит из рук, перетекая, вероятно, в землю. «Бу-бух, бу-бух»… Крошечные голубые разряды пробегали по моей коже, перепрыгивая на металл, где моментально исчезали, поглощенные этим простым и гениальным приспособлением. Громоотвод сработал! И я приникла к нему, тяжело дыша, не в силах справиться с сильным потоком эмоций.
Я не смотрела на дверь, но почувствовала появление Эдварда каждой клеточкой – не только обонянием и слухом. Ни слова не говоря, он прошел вперед и медленно – опасно близко! – присел рядом. Я ощущала спиной его тело, будто моя кожа стала вдруг обнажена. Мне хотелось кричать, чтобы он убирался, перестал рисковать жизнью. Но в то же время – умолять, чтобы он остался со мной и не отодвигался даже на миллиметр. Поразительно, но его близость внезапно начала успокаивать меня, будто наши магниты сменили полярность, притягиваемые друг к другу правильными сторонами.
Я судорожно вздохнула, когда пальцы вампира робко коснулись моего плеча, тихонько его растирая, словно извиняя за то, что я только что натворила, и прощая за все последующие инциденты, прося об этом не волноваться. От простого дружеского действия вдруг защипало в глазах, а напряжение стремительно покидало тело. Я так устала бороться с собой, а этот громоотвод вроде бы исправно выполнял предназначенную функцию. И я опустила голову, сломленная судьбой – всем тем, что пережила за последние годы и что так хотела разделить хоть с кем-нибудь. Я отчаянно нуждалась в поддержке друга, и по иронии судьбы им стал тот, кто когда-то давно причинил боль. Это было как искупление за сотворенное зло, вернувшееся к Эдварду бумерангом в виде моего опасного дара, разделяющего нас похуже, чем прежде были разделены вампир и человек.
— Прости, — пробормотала я виновато и испуганно.
Руки Эдварда аккуратно обвились вокруг моих плеч, неспешно притягивая ближе, и когда я чуть-чуть поддалась, сжались крепче, затем еще сильнее, пока я не ощутила всю полноту настоящих объятий. И словно рухнул запрет, а мы оба забыли о необходимости сдерживаться – потребность друг в друге перевесила осторожность.
Как так вышло, что мои руки оставили спасательный металлический прут и безвольно повисли по бокам, а голова расслабленно откинулась на грудь любимого вампира? Как я позволила мягким и прохладным губам коснуться моего виска, лба и волос на макушке? Отчего не возражала, а лишь тихонько вздыхала всякий раз, когда Эдвард, осмелев от моей неожиданной доступности, оставлял медленные невесомые поцелуи на лице. Закрыв глаза, я утонула в безмятежности нирваны.