Затмевая солнце
Шрифт:
Как же я могла забыть про Джаспера? Между нами никогда не водилось дружбы, он держался в стороне, потому что ему трудно было находиться рядом с человеком. Но теперь, я была уверена, Джаспер станет моей поддержкой сильнее прочих – благодаря дару управлять эмоциями поможет мне держать себя в руках. Я надеялась, что его влияние будет неоценимым. Именно его приезд я связывала со своей самой большой надеждой.
Смирившись с тем, что я избегаю прямого контакта, и очистив от снега пол, Эдвард занялся остальными частями дома. Став вампиром, я перестала ощущать неудобство от холода или отсутствия освещения, поэтому печку никогда не пыталась топить, а старый электрогенератор,
Я пыталась сказать Эдварду, что он зря затеял обустройство дома, в котором мы вряд ли задержимся, но Эдвард возразил: скорее Каллены переселятся сюда, чем я в ближайшее время куда-то поеду. О том, чтобы вернуться в цивилизацию до того, как научусь владеть собой, не было и речи. Чудо, что я за два года не привлекла внимание властного итальянского клана, следящего за порядком в вампирском мире, и Эдвард не хотел рисковать.
Но когда я зашла внутрь и увидела пылающий камин, убеждение, что человеческие привычки мне теперь чужды, застряли в горле: помещение приобрело опрятный уютный вид, а отблески пламени, качающиеся на стенах и предметах, и потрясающий запах горевших поленьев заставил меня почувствовать себя почти как дома. И немаловажную роль в этом ощущении сыграло присутствие вампира с золотистыми глазами – самой важной части интерьера, преображающего его.
Я медленно подошла к Эдварду, сидевшему напротив камина со скрещенными ногами, и опустилась рядом, поражаясь переменам, ворвавшимся в мою жизнь. Я боялась смотреть в любимое лицо, потому что знала: от моего самообладания совсем ничего не осталось. Вероятно, я не должна была так быстро прощать бывшего бойфренда за причиненную боль, но не могла ничего с собой поделать. Я хотела сдаться, даже если вновь обманусь…
— Знаешь, когда я только стала вампиром, то первое время очень ждала тебя, — тихо призналась я. — Я была уверена: несмотря на то, что вы бросили меня в Форксе, ты и твоя семья не оставите меня одну в новорожденный период. Я была так сильно в этом убеждена, что даже не подумала оставить намеренный след или каким-либо образом дать о себе весточку. Я безоговорочно верила в способности Элис…
Эдвард медленно повернул голову, но я не ответила на его взгляд.
— Элис не видела тебя, Белла, — устало пробормотал он, его пальцы робко коснулись тыльной стороны моей ладони, облаченной в перчатку.
— Не видела? — потрясенная, я посмотрела на вампира и тут же пропала – безупречное лицо, на котором отражались блики пламени, было слишком желанным, чтобы сопротивляться чувствам.
— Она не видела тебя с тех пор, как я отправился на поиски, — покачал Эдвард головой с болезненным выражением – стало ясно, как страшно ему было предполагать, будто я умерла. — Ни разу, сколько ни пыталась, а она тратила на это практически все свое время, она так и не смогла ничего разглядеть. И даже когда мы с Джейкобом уже нашли тебя живой, и я позвонил ей с новостью, она тебя не увидела. — Он нахмурился. — Похоже, ты стала недоступна ее дару по какой-то причине.
— А разве она не заподозрила что-то серьезное, когда я пропала? — усомнилась я в том, что Элис не обратила бы на это внимание.
— Белла, я приношу глубочайшие извинения за все свои ошибки, — прошептал Эдвард, сжимая мою руку сквозь перчатку. Его лицо, искаженное виной, было мрачным. — Теперь я понимаю, как был неправ, но тогда… тогда я потребовал от Элис не вмешиваться в твою жизнь даже с помощью
Я устало поджала губы, чувствуя, как обида на Элис и остальных отпускает. И даже на Эдварда после признаний не могла больше злиться. Вздохнув, я качнулась к нему в знак примирения, и парень, не промедлив и секунды, заключил меня в объятия, прислонив к своей груди. Слова стали излишни. Так мы и сидели, глядя на огонь, долго-долго, пока пламя не стало потухать, и Эдварду не пришлось выпустить меня, чтобы подбросить немного поленьев.
— С камином намного лучше, — признала я, устраиваясь на коленях Эдварда спиной, чтобы видеть его чудесное лицо, выражение которого было почти что умиротворенным.
— О, мы знаем толк в комфорте, — усмехнулся он и посерьезнел, очерчивая пальцем контур моего лица и вокруг век. — Ты знаешь, какого цвета твои глаза? — прошептал он растерянно.
— Золотистые? — снисходительно улыбнулась я, ведь больше не была голодной, а значит, Эдвард мог видеть результат моих стараний быть хорошим вампиром.
Я тихо радовалась, что мы, наконец, можем просто поговорить, не крича больше друг на друга и не обвиняя во всех смертных грехах. После высказанных несколько часов назад обид мне стало легче беседовать с Эдвардом без повышенных тонов, обсуждая оставшиеся детали его ухода или же моего обращения. И было приятно знать, что я все же могу оставить прошлое позади, и, может, начну с нового листа строить жизнь, если Эдвард поддержит. Мне хотелось верить ему, и сейчас я чувствовала в себе силы работать над собой.
— Синие, — потрясенно ответил Эдвард, словно не мог поверить в это. — Я думал, они сверкают синим пламенем, только когда ты злишься. Но даже после того, как ты выпила гризли, они не стали золотистыми, а превратились в голубые топазы. Я впервые такое вижу! — Его прохладные пальцы, медленно отодвинув полу куртки, прошлись вдоль плеча. — А еще ты горячая. Словно не было никакого изменения и ты все еще человек…
Он вновь приложил ладонь к левой стороне моей груди, пытаясь услышать сердце, сейчас молчащее. «Бум», — коротко и едва слышно отозвалось оно в ответ на мое волнение. Эдвард улыбнулся:
— Ты помнишь, как я любил этот звук? Казалось, что мог отличить твое сердцебиение от тысячи других. Ночами, когда ты спала, только его и слушал…
— Может, тогда оно бьется для тебя, — тихо пробормотала я, чувствуя огонь, выплеснувшийся из груди вслед за ударом и обжегший тело.
Обычно он концентрировался в сердце, набирая силу и только потом стремясь к рукам, но сейчас складывалось ощущение, будто он равномерно распределился по всем клеткам, нагревая от кончиков ног до самой макушки. Я ощущала тепло даже на щеках, будто все еще умела краснеть.
— Хочешь сказать, что осталась наполовину человеком, потому что я этого хотел? — вовсе не отвергая подобную версию, задумчиво предположил Эдвард. — Может, Элис потому и не видит тебя? Джейкоба она тоже ни разу не разглядела рядом со мной, а ведь он наполовину волк, наполовину человек. Правда, Элис и меня перестала видеть… вдруг она теряет дар, когда в видениях присутствует незнакомое ей существо?
Я удивленно пожала плечами. А потом нахмурилась: