Затопить Германию
Шрифт:
В качестве командира своего звена он выбрал «Динги» Янга. Янг уже 2 раза был вынужден садиться на воду, но оба раза добирался домой на резиновой лодке—динги. Он родился в Калифорнии, учился в Кэмбридже, и был крупным, спокойным мужчиной, любимым занятием которого было выпить пинту пива, не переводя дыхания.
Лес Манро был новозеландцем, высоким, выбритым до синевы и чопорным. Он был немного старше остальных. Манро стоял возле бара и глядел куда—то вверх, когда Гибсон заметил его.
— Рад видеть тебя, Лес, — сказал он. — Ты подаешь прекрасный пример, немного выпив, но много думая.
Монро прикончил свою пинту.
— Нет,
Другим командиром звена был Генри Модсли, ранее летавший в 50–й эскадрилье и учившийся в Итоне, атлет, лощеный и спокойный, не любитель пить. Над остальными возвышалась голова блондина, весящего почти 15 стоунов, с розовым лицом и бледно—голубыми глазами. Джо МакКарти, бывший охранник с Кони—Айленда, поступил в КВВС еще до того, как США вступили в войну.
Никто не знал, зачем их вызвали сюда, однако, видя собравшихся людей, нетрудно было догадаться, что в воздухе пахнет чем—то необычным. Наконец некоторые спросили Гибсона, в чем же дело, и Гибсон просто ответил:
— Я знаю меньше вас, старики. Но утром мы увидимся, и я скажу все, что смогу.
Вечеринка закончилась поздно, кое—кто из пилотов нализался, хотя и не так сильно, как Ниггер. Экипаж Гибсона все время подсовывал собаке новые жестянки с пивом, и Ниггер ни от одной не отказался. В результате он еле плелся за Гибсоном по коридору, оставляя за собой мокрый зигзаг…
Утром Гибсон собрал экипажи в длинном зале для инструктажа и сказал:
— Я знаю, что вы удивляетесь, почему мы здесь. Отлично. Вы теперь отборная эскадрилья для выполнения специального задания, которое может иметь потрясающие результаты и сократить войну. Я не могу сказать вам, что это за цель и где она. Все, что я могу вам сказать — тренируйтесь в полетах на малой высоте днем и ночью, так, чтобы вы могли делать это даже с закрытыми глазами…
Послышалось недовольное ворчание, когда они услышали про малые высоты, а потом они начали строить предположения. Кто—то отчетливо сказал:
— Иисусе, «Тирпиц»!
Гибсон возразил:
— Не стройте догадок. Может, «Тирпиц», а может, и нет. Что мне требуется от вас, так это полная готовность. Если я прикажу вам пролететь под деревом в центре Англии, вы должны сделать это. Если я прикажу вам пролететь сквозь ангар, слишком узкий для ваших крыльев, я хочу, чтобы вы сделали и это. Я требую, чтобы вы были готовы выполнить любой приказ, не задавая вопросов.
Наступила тишина.
— Особенно важна дисциплина. Так же, как и секретность. Вам должны были сказать об этом. Весьма странно, когда такую компанию собирают в одной эскадрилье. Уже носятся разные слухи. — Гибсон для убедительности погрозил кулаком. — Но вам следует держать язык за зубами. Если вы заявитесь в паб, и кто—то спросит вас об этом, посоветуйте ему не соваться в чужие дела. От сохранения секретности зависят ваши жизни. Если мы застигнем их врасплох, все будет отлично. Если они будут готовы встретить нас…
Он посмотрел на умолкших пилотов.
Затем он перешел к рассказу о тренировках. Когда все закончилось, у пилотов началась легкая головная боль, как перед опасным вылетом. Впрочем, она сразу проходит, когда ты взлетаешь.
Динги Янг и Модсли были заняты, разделяя экипажи по звеньям. Гибсон отправился в ангар № 2, огромный стальной сарай, который должен был стать штабным помещением эскадрильи. Вдоль стен были сделаны крошечные клетушки, а в центре устроены помещения для аэродромного
Кохрейн позвонил Гибсону.
— Я послал вам список озер в Англии и Уэльсе, которые требуется сфотографировать. Отправьте кого—нибудь, как только сможете.
Гибсон, который был приучен не задавать вопросов, ответил:
— Да, сэр.
Однако он продолжал гадать, когда же рассеется туман секретности. Прибывали грузовики с картами, надувными жилетами, башмаками, конвертами, скрепками и прочей ерундой.
А вскоре разразился первый кризис. Подозрительный полицейский из секретной службы решил, что многие техники, прибывающие в эскадрилью «X», непозволительно грязны. Он повел окрест орлиным оком и узрел десятки людей в нечищеных ботинках, замасленных комбинезонах и мятых воротничках. Он старательно переписал всех до единого и доставил список Чифи Пауэллу.
— Я хочу наложить взыскание на 75 человек, сержант, — прямо грохнул он.
Пауэлл хрюкнул, однако отнес список Гибсону. Гибсон просмотрел его.
— Отлично, — заметил он. — А по мне, эти люди не так уж плохи.
— Они прибыли сюда служить, и многим требуется новая форма, — насторожился Пауэлл, как наседка, защищающая своих цыплят.
— Достаточно, — сказал Гибсон и разодрал список в клочья. Потом осмотрелся. — Нам нужна корзина для мусора.
Он приказал Пауэллу связаться с интендантом и подготовиться к строевому смотру на следующее утро. Пауэлл, держа в руке телефонную трубку, крикнул сквозь дверь, что интендант утверждает, что это невозможно.
— Дай мне эту проклятую трубку, — сказал Гибсон.
Через 5 секунд на другом конце линии интендант слетел с кресла, как пушинка, когда трубка будто взорвалась возле его уха. К следующему утру эскадрилья получила новое обмундирование.
Гибсон провел несколько часов, знакомясь со своими экипажами, и узнал кое—что новое. Хотя все командиры эскадрилий получили приказ отправить в его распоряжение лучших людей, некоторые решили смошенничать по—мелкому и избавиться от парочки «нежелательных элементов». Гибсон приказал им отправляться назад.
То же самое обнаружил и Пауэлл среди техников. Там оказались и 2 никчемных человечка из 106–й эскадрильи, бывшей эскадрильи Гибсона. Еще неделю назад он сам пытался от них избавиться. А теперь с огромным удовольствием отправил обратно в 106–ю. Прибыли несколько шоферов и клерков из вспомогательной женской службы, причем двое оказались беременными. Гибсон, которого больше интересовало рождение эскадрильи, их тоже отправил назад.
Он вошел в бар прямо перед обедом, усталый, как собака. Все собрались там, и Чарльз Уитворт хлопнул его по плечу.