Затворник
Шрифт:
– Не-е!
– сказал Краюха - Деревья валить и возить из леса у меня слуги будут, а я только пилить!
Пила перевернулся на живот и закрыл глаза. Тревога понемногу отступила, солнце продолжало припекать, и скоро веки сами собой сошлись друг с другом. Краюха то ли о своем задумался, то ли его тоже сморило наконец.
Так и лежал Пила на траве, у края обрыва над горюченским берегом, и как я уже говорил, думать-не думал куда-то соваться и кого-то задевать.
– Здорово, мужики!
– Пила вздрогнул от внезапного голоса, открыл
Голос, который так быстро пробудил Пилу, принадлежал незнакомому всаднику, сидевшему верхом на большом коне, жеребце или кобыле - Пила и не увидел, даже масти после не вспомнил, слишком сильно его внимание привлек сам седок.
Он был рослый широкоплечий человек, на вид постарше средних лет, с худощавым почти четырехугольным как хороший кирпич лицом, сидящим на плотной длинной шее. Над гладко выбритыми висками возвышался наплешником кружок темно-русых волос. Одежда на госте была нездешнего покроя - добротная и по виду дорогая, но не нарядная, а скорее походная и уже повидавшая виды. С боку на кожаных ремнях висел меч в ножнах. Через заднюю луку седла был переброшен свернутый в трубу плащ и пара сумок-переметов. Всадник смотрел на Пилу пристально, безотрывно, кажется, совсем не моргая, призадирая кверху огромный подбородок. Брови над переносьем сжимались в складку. Рот кривился коромыслом рогами вниз.
– Здорово, говорю.
– еще раз поприветствовал братьев незнакомец. Пила переглянулся с Краюхой. Младший стоял чуть позади старшего и видать по всему, поднялся с земли так же резво. Нежданный гость говорил не громко, но сурово, твердо и властно, как слышалось Пиле, хотя опять же, ничего, кажется, пока не приказывал.
"Черт, как же он подъехал так тихо?
– подумал Пила - Ездит неслышно, и говорит спокойно, а дрожь берет... Откуда взялся, и кто такой вообще? Одежда не наша, больше на бенахскую похожа, может лазутчик? Тогда с чего стал бы так в открытую ездить? А говор, вроде, на стреженский больше похож..."
– Здорово, боярин...
– сказал Пила, и сам заметил, что еле-еле ворочает языком, словно боясь повысить голос, пригвожденный к месту грозным взором незнакомца. Пила кашлянул и повторил нарочно сильнее:
– Здорово, боярин!
– Доброго вам дня.
– ответил всадник. Каждый его слог отдавал в голове гулом, будто удары молотка о пустой жбан, от которых хотелось спрятать голову подальше в плечи - Я человек великого князя, еду в Стреженск из гор по службе. А это что за место?
"Чего допытывает про место?
– подумал Пила - Служба у него, так вот и ехал бы! Вот смотрит-то! Одним взглядом к земле придавил. Видно, что дядька строгий, хоть и не злится еще. Век бы не видеть, как такой разозлиться!"
– Горюченское городище это.
– ответил Краюха, пока Пила соображал.
– Ясно. А я с гор еду. Ваших что, много с городища там воюет?
– спросил проезжий.
Тут Пила сам как запнулся на мысли, что с таким вопросом обращается к нему гость. Обычно, встречая человека из гор, горюченцы сами первым делом бросались расспрашивать у него об ушедших на войну родичах и соседях. С чего же братьев-то так ошарашило, что они обо всем забыли?
– Много ушли.
– сказал Пила - И брат у нас там, Хвостворту зовут. Он сейчас в дубравском боярстве, в отряде большого боярина Беркута. Может, слышал про такого?
– Про Беркута слышал, но где он сейчас со своими людьми - не знаю. Только если ваш брат жив - радуйтесь. Дело наше идет к концу. Короля и захребетников разбили и прогнали на ту сторону. Так что к лету ждите домой ваших родичей. Но осенью снова созовут - пойдем брать Захребетье.
Радости от этих слов Пила не испытал. Даже сообщив добрую весть, проезжий добрее выглядеть не стал, но все так же внушал опасения. И почему до сих пор здесь задерживался, было непонятно. Ехал бы уже и над душой не стоял...
– Вы братья, я вижу?
– Да.
– ответил Пила.
– При отце пока живете, что ли?
– Отец два года как скончался, и брата не дождался с войны.
– сказал Пила.
– А мать?
– продолжал дознаваться всадник.
– Мать уже двенадцатый год...
– Вот как? Веселого, конечно, мало... Пашете, или мастера?
– Доски пилим.
– И много пилите?
– Сейчас считай, что вообще не пилим. Никто не строится... Хочешь, тебе напилим?
– сказал Пила и сам себя тут же отругал мысленно. Но на его счастье заказа не последовало.
– Нет, мой двор далеко. Но может быть, скоро вам будет много работы. Крепости, что король ставил в горах, взяли недостроенными, и достраивать будут теперь. Так что скоро ждите оттуда заказов.
– Хорошо.
Проезжий отвернулся и чуть приподнял поводья. Пила замер, ожидая, что сейчас этот подозрительный и не в меру разговорчивый гость попрощается, или ладно уж, леший с ним - не прощаясь - уедет восвояси...
– Вот что, граждане: сколько отсюда до Новой Дубравы? Пешего пути - дня три, не меньше?
– спросил всадник, снова повернувшись к братьям.
– Так где-то. Если обычной дорогой ехать, через волок...
– А что, еще другая дорога есть?
– спросил незнакомец.
"Вот нечистый дернул заикнуться про обычную дорогу, теперь ведь не отвяжется!" - подумал Пила и сказал:
– Есть и другая, напрямки, там наполовину ближе.
– А вы этой дорогой ездили?
– Да ездили...
– после мучительного раздумья едва-едва выжал из себя Пила, и тут же снова мысленно себя отругал. Куда клонит незнакомец, было уже понятно, но врать ему было выше пилиных сил.
"Теперь как пить дать потянет в провожатые.
– подумал он - Попробуй, отвертись, язык без костей! А соврал бы, сказал бы что не знаем дорогу - так как бы хуже не было: он пошел бы в других дворах спрашивать, там ему бы на нас первых указали, еще разозлится тогда! Нет уж, все лучше, чем разозлить его... И на работу не сослаться - сам только что сказал, что работы нет! Трепло, ну трепло!"
– Вот что, почтенные пильщики: Проводите кто-нибудь из вас меня по вашей дороге в Новую Дубраву - дело у меня безотлагательное, и крюк в день пути мне делать некогда. За мной не пропадет.