Затянутость во времени. Документальная повесть о событиях второй чеченской кампании
Шрифт:
Но сейчас для него и всех остальных это был не радостный молодой дивный лес, а просто «зеленка», напичканная самыми разнообразными смертоносными сюрпризами.
Двигались уже который час. Пока было все относительно спокойно, только далеко справа все стучал и стучал короткими очередями пулемет. Да мелькнули слева, на высоком склоне, какие-то тела. Далеко, не разглядели. Гнаться за ними было бы глупо, да и задача стояла другая. Следом, цепочкой, тянется пехота.
Время от времени от колонны пехоты отделяются по нескольку бойцов, они остаются и обустраивают опорные пункты. Выпадают короткие привалы, тогда разведчики падают на траву, вытягивают гудящие ноги и разминают немеющие от тяжелой ноши плечи. Ротный коротко сверяется с картой, Связь передает в эфир координаты местонахождения, и, не успев докурить по сигарете – в путь. С разведкой идет старый знакомый – сапер Тимофей с напарником.
Внезапно, после очередной остановки, размеренный, сосредоточенный походный ритм нарушает пронзительный нарастающий свист, катящийся откуда-то сбоку, из-за вершин деревьев. Все замерли, напряженно вслушиваясь в знакомый до боли звук приближающейся мины.
Звук в течение пары секунд приблизился и над головами превратился в дикий, сотрясающий воздух, пронзительный гул. Последняя надежда, что будет перелет, разорвалась, вместе с расколовшимся, в адском грохоте, небом. Землю, в которую вжались, ища спасения от грохочущей смерти, бойцы, осыпало градом осколков. Следом сыпанули сбитые с деревьев ветки и ярко-бирюзовые, еще клейкие, листочки. В небе слышны звуки еще и еще одной мины. Снова и снова огромный и беспощадный великан с оглушительным треском разрывал над головами полотнище неба, сотканное из тысяч прочных голубых нитей. Это мины рвались в кронах деревьев.
Команда ротного прозвучала в кратком перерыве между взрывами.
– Встать! Бегом! Вперед! Уходим из зоны!
Бойцы бежали смявшимся строем, оглядывались на все появляющийся новый и новый свист, казалось пытаются увидеть приближающуюся мину. Когда свист превращался в неотвратимый гул – падали, ища укрытия в крохотных ложбинках и меж трухлявыми стволами деревьев. Адский грохот снова осыпал их ветками, комьями грязи и палой листвой.
Обстрел прекратился так же внезапно, как и начался.
– Всем командирам взводов и отделений! Определиться и доложить потери! – Байкал стоял в полный рост спокойный и уверенный, небрежным жестом смахивая с себя прошлогоднюю листву. – Связь, ко мне!
Благодаря тому, что лес в этом месте был густой и высокий, все мины разорвались вверху и ветви прикрыли солдат от основной массы осколков. Ни 200-х, ни 300-х не было, только множество мелких царапин и ушибов.
– Связь, выходи на частоту «Грома», что они, мать их, по своим лупят!
Николаев подошел к ротному.
– Тащ ктан! А может это чичики?
– Связь! Какие чичики! – ротный кипятился. – Из крупного калибра стреляли. Откуда у них? Да и координаты наши знать надо. А где ты здесь видишь хоть приблизительно, хоть в принципе, место для их артнаводчика?
Солдат понял, что капитан прав и решил не соваться туда, где обученные и опытные офицеры разбирались лучше него.
– Связь, ну что там?
– Запросил, сейчас выясняют у старшего.
– Бог войны хренов… «Выясняют у старшего» … Давай на нашу частоту и докладывай начальнику разведки.
– Доложил, запрашивают наши координаты.
Ротный достал и развернул карту.
– Передавай. Квадрат «Енот», два, по улитке семь. Продолжаем движение. Всем! Прежний порядок построения – вперед!
Но не успели пройти и сотни метров, как снова услышали зловещий свист приближающихся мин. Снова попадали, укрываясь за спичкообразными деревцами и кочкоподобными холмиками. Вскакивали, бежали, пытаясь обмануть смертельную опасность. На этот раз к чудовищной какофонии прибавился крик и вопли Тимофея. Он падал и вскакивал как все, но при этом орал отборным матом.
Обнаружилась набольшая чашеобразная лощина. Разведчики скатились туда. Шанс минимальный, но все-таки есть. Достать их там можно было только прямым попаданием.
– Командир! – Кобра, озираясь по сторонам, обратился к ротному, – Нельзя так. Одной миной всех накроет.
– Рассредоточиться по склонам! Наверх никому не высовываться! Связь! Давай качай связь. Где эта гребаная артиллерия? Передавай, чтоб прекратили огонь по нашему квадрату.
Селиверстов стоял в центре ложбины в полный рост, держал в вытянутой вверх руке антенну, которая обычно для удобства ношения пригибалась к плечам и от этого давно потеряла упругость. Другой рукой держал поднесенный ко рту микрофон. После каждого взрыва он инстинктивно приседал, но не переставал ожесточенно кричать в микрофон позывные, затем, опустив тангенту, освободившейся рукой плотнее прижимал наушник. Вдруг он резко сорвался с места и на четвереньках стал карабкаться по короткому склону наверх.
– Стой! Назад! – пытался остановить его ротный.
– Тащ ктан! В низине не возьмет! Меня не слышат, надо наверх!
Добравшись до верха, он встал все в той же позе – одной рукой вытягивал на максимальную высоту «импотентную», как он сам называл, антенну, другой сжимал микрофон у рта. Все взгляды были устремлены на его нелепую фигуру с висящим впереди круглым, забитым под завязку, вещмешком и закрепленной на спине рацией. Он стоял, подрагивая при взрывах, но не замечал кусков металла с визгом проносившихся мимо. Один из крупных осколков под основание срезал ветку толщиной с руку. Она с шумом свалилась у него за спиной, лишь слегка коснувшись его листвой. Связь как будто не заметил и этого, сделав лишь шаг в сторону.
Святой смотрел на него и понимал, что этот неброский с виду парень, сейчас осознанно рискует жизнью, чтобы сохранить жизни своим товарищам.
Понимал это и ротный, стиснув зубы, наблюдавший за радистом. Он знал, что на войне так бывает – один должен рискнуть своей жизнью, чтобы спасти жизни многих. И приказать сделать это не может ни один командир.
Селиверстов вдруг странно скукожился, согнулся и, неуклюже семеня ногами, скатился к ротному. Ошалело вращая глазами, закричал:
– Тащ ктан! Это не наши! И не соседи! Значит, чичики лупят!
– Глуши рацию! Без моего приказа ни писка в эфир.
Связь послушно потянулся через плечо и с видимым удовольствием щелкнул тумблером. Как будто по волшебству наступила громогласная тишина – секунду назад отшуршали осколки последней мины. Совпадение было настолько невероятным, что все удивленно, смотрели на Селиверстова.
– Значит они, гады, нас пеленгуют?
– Нет, тащ-ктан, я когда-то служил в радиоразведке. Пеленг так точно не снимешь. Я им открытым текстом наши координаты передавал.