Зауряд-врач
Шрифт:
– Спасибо!
– Пойду. Дела…
Мария встала и сделала шаг к двери.
– Мама! – окликнула ее Ольга.
Мария повернулась к ней.
– Что сказал Афанасий Петрович?
Дочь смотрела на нее в упор. Мария поняла, что врать бесполезно.
– У тебя белокровие. Это тяжелая болезнь, но мы справимся. Непременно!
– Я верю тебе, мама! – кивнула Ольга. – Не беспокойся обо мне. На тебе страна.
Мария кивнула и торопливо вышла. В коридоре она едва сдержала рыдание. Какая у нее девочка! Она все поняла. Как страшно осознавать, что ее не станет. Мария заставила себя собраться
Операция по удалению простаты у Алексеева прошла штатно. Ассистировали Бубеннов и Бурденко. Первый – понятно почему, Николай Нилович – из интереса. По долгу службы присутствовал и начальник госпиталя Загряжский. Он в процесс не вмешивался – только наблюдал. Действовал я предельно аккуратно. Во-первых, давно не проводил простатэктомию, во-вторых, не хватало нужных инструментов. Пришлось использовать те, что нашлись. Справился. Алексеева унесли в специально подготовленную палату, а мы сняли халаты и отправились пить чай в кабинет начальника госпиталя. Покончив с ним, закурили. Я заметил, что папироса в пальцах Бубеннова подрагивает.
– Это от волнения, – сказал Леонтий Иванович, уловив мой взгляд. – Я затеял это дело, и, в случае неудачи, отвечу.
– Неудачи не будет! – хмыкнул Бурденко. – Поверьте моему опыту. Состояние пациента стабильное, скоро очнется. Тогда и навестим, чтобы убедиться. В очередной раз удивили меня, Валериан Витольдович! – обернулся он ко мне. – Думал, операция затянется на несколько часов, а вы за один справились, – в доказательство он извлек из жилетного кармана часы и, отщелкнув крышку, показал мне циферблат. – Ни одного лишнего движения! Такое впечатление, что вы удаляли простаты сотнями.
Не ошибается…
– Как хотите, Валериан Витольдович, но в свой лазарет вы не вернетесь. Такой хирург нужен здесь. Я прав, Филипп Константинович? – Бурденко посмотрел на Загряжского. Тот кивнул.
– Николай Карлович в одиночку не справится! – возмутился я. – Он еще от раны не оправился.
– Мы направим к нему хирурга, – сказал Загряжский, – опытного и умелого. Ни за что бы ни отдал, если б не конфузия!
– Какая?
– Гм! – хмыкнул Загряжский. – Я могу рассчитывать на вашу скромность, Валериан Витольдович?
– Разумеется!
– Не сомневайтесь! – добавил Бурденко. – Валериан Витольдович умеет хранить тайны.
– Эдуард Модестович чрезмерно любвеобилен, – вздохнул Загряжский. – Пока уделял внимание мещанкам, мы терпели. Но его угораздило связаться супругой влиятельного человека, а тот об этом проведал. Я получил указание удалить соблазнителя куда подальше. Дивизионный лазарет – подходящее место, там будет не до приключений.
– Согласны? – посмотрел на меня Бурденко.
– Жаль расставаться с Николаем Карловичем, – вздохнул я. – Он мне как отец. Да и с врачами сдружился. Хорошие люди!
– У нас не хуже! – поспешил Загряжский. – Сами убедитесь.
– Могли бы и приказать, – добавил Бурденко. –
Он лукаво посмотрел на меня. Соблазняет, демон! Но он прав.
– Мне позволят проститься с персоналом лазарета?
– Как только поправится Алексеев, – кивнул Загряжский. – Кстати, не пора ли его навестить?..
Свечения для Алексеева я не пожалел, так что встал он скоро, а через неделю вернулся к исполнению обязанностей. А я поехал в лазарет. Что вам рассказать о прощании? Денег у меня хватало, и я закатил прощальный банкет. Столы накрыли для всех, включая санитаров. Им, конечно, отдельно. Карловичу я подарил полевой набор хирурга, сделанный в Швейцарии. Он размещался в специальном саквояже, где для каждого инструмента имелось свое место.
– Дорогой подарок, – оценил Карлович, любовно перебирая блестящие инструменты. – Не стоило так тратиться.
– У меня есть деньги, – махнул я рукой. – Получил остатки наследства. А вам нужно.
– Жаль, что покидаете нас, – вздохнул Карлович. – Хотя я этого ожидал. Вы слишком хороши для лазарета. Правда, питал надежду, что это случится не скоро. Бог вам в помощь! Не забывайте старика!
Я пообещал. Мы обнялись и расцеловались. Мише я подарил «браунинг» и заверил, что не забуду. В ответ тот вздохнул и поблагодарил. Познакомился и со своим сменщиком – долговязым и носатым хирургом. На банкете он сидел возле Леокадии и что-то шептал ей на ушко. Та в ответ краснела и хихикала. Спелись. Ну, и ладно.
Проводы получились шумными и душевными. Было много слов и пожеланий. Я и Леокадия пели – дуэтом и поодиночке. Она больше не куксилась на меня и согласилась составить компанию. Я был затискан и расцелован сестрами милосердия. Утром все вышли меня провожать. Подкатила коляска, и я отправился к новому месту службы.
Разницу между фронтовым врачом и хирургом военного госпиталя я ощутил сразу. Для начала меня поселили в роскошной квартире. Гостиная, спальня, кабинет. Добротная мебель, электричество, ватерклозет, ванная. Стоило это удовольствие сто пятьдесят рублей в месяц – больше моего месячного жалованья. Ну, и нахрен такое удовольствие? Я сказал об этом Загряжскому.
– Не беспокойтесь, Валериан Витольдович! – улыбнулся он. – За квартиру будет платить госпиталь.
– Это, что, всем так? – удивился я.
– Не всем, – согласился он. – Но ваш случай особый. У меня много обращений с просьбой об операции на простате. Прослышали. Пишут даже из Москвы. Люди готовы платить. Отчего же не помочь, не в ущерб раненым, конечно? В перерывах между поступлениями партий можете оперировать. Часть денег за операции пойдет на оплату вашей квартиры. Все официально. Согласны?