Завещание бедной красавицы
Шрифт:
— Открывайте, надо срочно поговорить, пока до вас не добрался Калмыков или как его там…
— Подождите, я сейчас, — отчего-то сразу другим тоном ответил Осипов, как только услышал фамилию Калмыкова. Он спустился по ступенькам и пошел навстречу нам. Открыв калитку, впустил нас с Валеркой, но я остановилась в дверях и проговорила:
— Там еще несколько человек из нашей съемочной группы. Пусть они тоже войдут. — Я обернулась и помахала рукой Косте, Павлику и Галине Сергеевне, сидевшим в машине.
Вскоре к нам присоединились
— Костя остался в машине приглядывать за обстановкой, — пояснила Галина Сергеевна.
Николай сразу предложил нам пройти в гостиную. Уже знакомая мне комната сегодня была темной и неубранной. Домработница ушла, а сам Осипов убираться, видимо, не привык. Окна были задернуты темными плотными шторами. Осипову, очевидно, не хотелось быть на виду. Амплуа затворника на данный момент подходило ему более всего.
Наша бригада расположилась кто где. Валерий на всякий случай занял оборонительную позицию у двери. Моршакова и я уселись на диване, а Павлик пристроился у окна, продолжая возиться с камерой.
Николай занял выжидающую позу: он стал у стены, скрестив руки на груди. Голову Осипов держал высоко и гордо. Он обвел нас высокомерным взглядом.
— Прошу объясниться, чему обязан?
Я решила, что лучше сама ему все объясню.
— Николай, посмотрите, вам знакомы эти снимки? — Я взяла из рук Гурьева пачку фотографий и протянула Осипову.
Тот нерешительно взял у меня из рук фотографии, будто это были не листочки бумаги, а по крайней мере банка с серной кислотой. Взял, однако взглянуть не решался.
— Вы посмотрите, — подбодрила я его, — посмотрите!
Николай стал осторожно разворачивать упаковку, в которую были завернуты снимки. Наконец извлек их и принялся перебирать, внимательно рассматривая каждый. Уверена, что Осипов уже не первый раз видел эти фотографии, но усердно делал вид, будто они ему незнакомы.
Когда он просмотрел все до последней, я спросила:
— Ну, что вы можете сказать по этому поводу?
Осипов поднял на меня глаза:
— А что вы хотите от меня услышать? На фотографиях я и моя жена. Но я не имею представления, кто нас снимал и когда. — Николай постарался придать своему лицу максимум недоумения.
— Вы уверены? — недоверчиво спросила я.
— Уверен, — невозмутимо кивнул Осипов.
— И вы не видели этих снимков никогда раньше?
— Никогда. А где вы их взяли? — вдруг, словно спохватившись, вскинулся Осипов.
— Мы их нашли, скажем так.
— Где? — продолжал настаивать Осипов.
— Неважно. Скажите, а человек по фамилии Калмыков вам не знаком?
Осипов изобразил на лице задумчивость и через несколько секунд проговорил:
— Нет, что-то не припоминаю.
Мне надоел этот цирк, и я решила поднажать на вдовца:
— Послушайте, нам все давно известно, и вы совершенно зря строите из себя наивность. Мы отлично знаем, что вы знакомы
На сей раз он даже не взял фотографии у меня из рук, лишь скользнул по ней глазами, и я успела заметить смятение и испуг, мелькнувший в них.
— Вы так и будете продолжать упираться?
Наконец Осипов не выдержал.
— Не понимаю, чего вы от меня хотите?! — истерично взвизгнул он. — И вообще, кто вы такие и что вам нужно в моем доме?!
— Я тележурналистка, Ирина Лебедева, и вы это знаете. А нужно нам, чтобы вы все рассказали о Калмыкове, о вашей связи с ним и о том, как он вас шантажирует.
— Не понимаю — Осипов отвернулся в сторону.
— Ну что вы как маленький! Это для вашего же блага. Мы знаем, что Калмыков убил вашу супругу, что он шантажирует вас… Понимаете, что его место за решеткой? Или вы хотите, чтобы он и дальше разгуливал на свободе?
Осипов, насупившись, продолжал хранить молчание.
— Послушайте, — продолжала я его увещевать. — Калмыков — преступник, и мы это знаем, у нас есть против него улики. Но нам нужно, чтобы вы рассказали все как есть. Тогда его смогут посадить в тюрьму.
— Раз у вас есть улики, вот и посадите его сами, — откликнулся Николай.
— Вы тоже являетесь соучастником преступления. Или вы хотите разделить участь Калмыкова? Нам известно и про липовое завещание, которое было состряпано знакомым нотариусом Калмыкова.
И тут глаза Осипова расширились от ужаса. Видимо, с завещанием я попала в цель. Он не подозревал, что нам известно и о нем. Глаза Осипова воровато забегали, и он бормотал:
— А какие гарантии вы мне даете?
— Какие гарантии? — не поняла я.
— Что меня не посадят, что меня не тронет Калмыков… — принялся перечислять Осипов.
— Нет, извините, уважаемый, никаких гарантий мы вам дать не можем, — сказала я. — Вы являетесь соучастником преступления, и у нас есть все основания, чтобы посадить вас вместе с Калмыковым. Может, даже в одну камеру, — добавила я. — Так что вы уж соблаговолите сами рассказать нам всю историю с самого начала и до конца. И как только все станет известно правоохранительным органам, Калмыкова сразу же возьмут.
— Если вам нужны гарантии, то я могу пообещать вам, что вас не посадят, — подал голос Валерий. — В крайнем случае ограничатся условным сроком. Это все же лучше, чем реально сесть за решетку на неопределенный срок.
Осипов с опаской посмотрел на Гурьева, потом перевел взгляд на меня, показалось, что мне он почему-то доверял больше.
— Хорошо, — наконец проговорил он. — Я расскажу вам все. Но только с условием, что меня защитят от Калмыкова.
— Да все, что угодно! — не выдержал Гурьев.