Завещание бедной красавицы
Шрифт:
— Встретиться. Он был возбужден и сказал, что хочет о чем-то поговорить со мной. Что это срочно.
— Вот и замечательно, — одобрил Гурьев. — Когда он приедет?
— Сказал, скоро.
— Будем ждать. Думаю, стоит подготовиться к встрече такого гостя.
— Павлик, выключай пока камеру. Потом снимешь Калмыкова собственной персоной.
Валерий направился к двери:
— Пойду предупрежу Костю.
Вскоре появились Валерий с Костей.
— Я убрал машину. Давай-ка с тобой разместимся вот таким образом. — Костя объяснил Валере дислокацию.
Павлик встал в стороне от двери, чтобы его нельзя было сразу увидеть, как только войдешь в гостиную.
— Может, не будем рисковать? — спросила я. — Этот бандит наверняка вооружен и опасен.
— И что ты предлагаешь? — спросил Валерий.
— Надо вызвать милицию. Ведь после моего заявления Калмыков с его новым лицом объявлен в розыск,
— А что, по-моему, это идея, — согласился Павлик.
— Конечно. Ведь чем больше всего на свете дорожит Калмыков? Свободой. Вот мы и лишим его этой свободы ох как надолго. Он ведь даже на операцию ради этого решился. И убил жену Осипова.
Время пролетело быстро. Валерий позвонил Игорю и сообщил ему адрес Осипова, а также то, что скоро сюда прибудет Калмыков. Игорь отреагировал оперативно, сказал, что немедленно вызывает группу захвата и выезжает по адресу сам.
Шум двигателя все услышали одновременно, дружно повернув головы в сторону окна.
— Это Калмыков, — почему-то шепотом произнес Осипов.
— Откроете, когда позвонит, не выходите сейчас, — проговорил Валерий. — Старайтесь вести себя как можно более непринужденно.
— Обещайте, что он ничего мне не сделает, — заканючил вдруг Осипов.
— Все зависит только от вас, как вы себя поведете. Главное — не дайте ему понять, что вы не один. Сразу проводите сюда, в гостиную. А дальше — наше дело.
Звонок раздался оглушительно. Осипов вздрогнул всем телом и пошел открывать дверь. Вскоре я услышала голоса, они приближались к гостиной. Меня сначала хотели удалить в целях безопасности, но я решительно воспротивилась этому, сказав, что ни за что на свете не пропущу момент задержания этого преступника. Тем более что со мной трое надежных и сильных мужчин, которые не допустят, чтобы со мной что-нибудь случилось.
Костя и Валерий приготовились, выстроившись по обеим сторонам двери. Вот в проходе показался Осипов, за ним шел Калмыков. Как только он сделал шаг в гостиную, на него с двух сторон набросились наши доблестные мужчины — Гурьев и Шилов. Костя повалил его на пол, придавив собственным телом. Но Калмыков тоже оказался не лыком шит. Уж не знаю, как ему это удалось, но он так молниеносно достал откуда-то пистолет, что никто ничего не успел сообразить.
Раздался громкий выстрел. Неожиданно для самой себя я вскрикнула. И тут же на полу завязалась жестокая схватка между тремя мужчинами. Калмыков оказался настолько сильным и проворным, что даже наши двое неплохо физически подготовленных мужчин с трудом справлялись с ним.
Наконец Костя, подмяв под себя Калмыкова, принялся скручивать ему руки за спиной заранее снятым собственным ремнем. А Валерка сидел на ногах Калмыкова, придерживая их одной рукой. В другой руке он зажал пистолет, из которого Калмыков успел выстрелить.
Когда связанного преступника оттащили в угол комнаты и Костя встал возле него, я заметила, что левая нога Шилова в крови.
— Господи, Костя! Он ранил тебя! — ахнула я.
— Да ерунда, задело по касательной, — отмахнулся Шилов. — Есть у вас йод и бинты? — спросил он Осипова.
Только теперь я обратила внимание на Николая. Он забился в самый дальний угол гостиной, и на нем практически не было лица. Осипов был бледен, губы его дрожали, он трясся всем телом. «Боже мой! Как же можно было увлечься таким ничтожеством?» — подумала я, вспомнив горячую любовь Эллы к этому человеку.
— Д-да, есть, я с-сейчас принесу, — забормотал Осипов и вылетел из гостиной, стараясь избегать взгляда Калмыкова.
— У-у, *censored* продажная! — проговорил тот. — Сдал, падла! Ну ничего, я тебя все равно достану, гнида болотная! — Он перевел взгляд на меня. — И ты тут? Сучка! Как же это ты удрала? — Калмыков насупился и опустил голову, словно раненый бык.
Пришел Осипов и передал Косте небольшую белую коробочку с красным крестом на крышке. Костя устроился на диване и стал обрабатывать рану на ноге. И тут я решила, что не прощу себе, если хоть раз не проявлю о Косте заботу и не окажу ему должного внимания. Ведь если бы не он, если бы не его реакция, неизвестно еще, чем бы все закончилось. Может, Калмыков положил бы тут половину народа, пока его сумели бы связать и отнять пистолет. Я подсела к Косте, взяв у него из рук пузырек с йодом и вату.
— Позволь, я сама, — ласково проговорила я.
Костя смущенно отдал мне йод с ватой и отвернулся в сторону, но при этом я успела заметить, как он покраснел.
Я перевязала ногу Шилову. Прошло уже
— Не поделитесь информацией, как вы убили Эллу Осипову? Для телевидения? Эксклюзивно? — спросила я у Калмыкова.
Он поднял на меня свои наглые глаза и проговорил, сплевывая сквозь зубы:
— Что?! Какой Эллы? Какой Осиповой? Знать не знаю, кто такая.
— А может, тогда скажете, за что вы ее убили?
— Я никого не убивал! Ничего не докажете!
— Очень даже докажем! — проговорила я. — Ну, если вы не хотите нам ничего рассказать, то я, пожалуй, сама поведаю историю так, как я ее себе представляю. А вы меня, если что не так, потом поправите, идет? — Я посмотрела на Калмыкова. Он сидел, отвернувшись и делая вид, будто все это его не касается.
Я начала:
— Скорее всего, дело было так. Когда-то давным-давно, когда Калмыков был еще молодым человеком, он сильно не ладил с законом, и ему светил немалый срок. Что делать? Как избежать наказания? Тем более что срок будет уже не первый, а сидеть в который уже раз ох как не хотелось. И тут до слуха Калмыкова доходит информация о некой даме, тайно делающей пластические операции. Калмыков выходит с ней на связь и узнает, что за операцию она берет энную сумму денег. В общем, довольно большую сумму. Но для Калмыкова деньги не были проблемой, он имел такую сумму, нажитую преступным путем. И вот он решается на подпольную операцию. Ему меняют внешность до неузнаваемости, и теперь у правоохранительных органов не может быть к нему никаких претензий, лишь бы не нарушал закон. — Я посмотрела на Осипова. Он слушал меня очень внимательно, вероятно, для него эта информация явилась большой новостью. — Что произошло на протяжении следующих нескольких лет, я не знаю, да нам и незачем это знать. Но по прошествии довольно длительного времени Калмыков снова выходит на Эллу Осипову. Теперь она уже не занимается подпольными пластическими операциями, теперь все поставлено на законную основу, теперь Осипова — частный и довольно преуспевающий предприниматель. И, глядя на все это, Калмыков решает вытрясти из нее немного денег, ведь их у нее достаточно, по его мнению, а значит, она должна делиться. Калмыков всегда предпочитал жить за счет других. Идти на верную уголовщину не хотелось: вкусив радость свободного существования, боялся попасться вновь. А тут, как считал Калмыков, дело — верняк. Осипова побоится, что Калмыков обнародует ее преступное прошлое, и даст ему деньги. Он встретился с ней и потребовал определенную сумму. Но, как всегда, жадность фраера сгубила. Сумма, судя по всему, была такой баснословной, что даже Осипова не представляла себе, где взять ее. А может, просто не пожелала платить и послала Калмыкова к черту. Тот обиделся и пообещал, что сдаст ее, сообщит о прошлой незаконной деятельности, и Осипову посадят. На что косметолог ответила тем же: она сказала, что у нее сохранились все документы с тех времен и что если она понесет наказание, то сядет не одна, а потянет за собой и Калмыкова. Кроме того, если ее и будут судить, то срок ей дадут небольшой: она ведь никого не убивала, а всего-навсего занималась незаконной медицинской практикой. Да плюс к тому судимость у нее первая, суд это учтет. А что касается Калмыкова, то тут все будет круто: он присядет на полную катушку, она обещает… И Калмыков испугался. Он стал требовать, чтобы Осипова отдала ему документы, касающиеся именно его операции, но та не соглашалась, а может быть, и сама стала шантажировать Калмыкова. И тогда он решился на крайний шаг, задумав избавиться от Осиповой… Не знаю, по стечению ли обстоятельств или же это было специально продумано, но случилось так, что сожительница или жена Калмыкова устроилась домработницей к Осиповым. И все время, пока она жила у них, она тайно делала съемки скрытой камерой во время ссор Осиповых; она записывала на пленку их семейные разборки, чтобы потом, при необходимости, держать в руках самого Осипова. Значит, Калмыков заранее планировал убийство Осиповой и только ждал подходящего момента. Наконец такой момент настал. В тот вечер дома у Осиповых собралось много народу, все были не слишком трезвы. Поэтому, как рассудил Калмыков, смерть хозяйки спишут на несчастный случай. Даже если кто-то и заподозрит что-то неладное, то доказательств все равно не будет: подозревать можно кого угодно из гостей. Когда я разговаривала с домработницей, она клятвенно заверила меня, что никого посторонних в доме в тот вечер не было. Вполне возможно. Я не уверена, может, она сама убила Эллу Анатольевну, бросив в джакузи магнитофон, а может, просто впустила Калмыкова, чтобы он сделал это сам… Не знаю, но в любом случае именно его обвинят в убийстве Осиповой. В лучшем случае — в организации, соучастии и подстрекательстве… — Я не успела договорить, как раздался внезапный шум и голоса: