Завещание красного монарха
Шрифт:
– Что ты там бормочешь?
– спросил Анатолий.
– Сотворяю намаз. Кстати, куда делся мой любимый вальдхунд? Почему собака не встретила меня радостным лаем? Распустились вы тут оба...
– Леры больше нет, - мрачно ответил Киреевский, помолчав. Четыре дня назад ее убили.
– Как?
– опешил Днищев.
– Что за ерунду ты несешь?
– Это не ерунда... Ты же знаешь, я всегда отпускал ее гулять, а потом она возвращалась, когда набегается, и лаяла под дверью. А в тот день... Было уже довольно поздно, а ее все нет и нет. Я решил выйти во двор и поискать ее. Открываю дверь, прямо передо мной, на пороге лежит большой куль, какой-то мешок из рогожи. Ну... я нагнулся,
– Можешь не продолжать, - произнес Днищев.
– Ясно.
– Ее сначала отравили, а затем перерезали горло, - глухим голос отозвался Анатолий.
– Так бы она к себе никого не подпустила.
– И к тебе тоже, - добавил Сергей.
– Ты сказал об этом Кротову?
– Нет. К чему? Это мои проблемы.
– Напрасно. Тут дело не чистое. Когда старушки травят, во дворе собак - это понятно. Но они не перерезают им глотку. Это - предупреждение тебе. Ладно, разберемся. Я подарю тебе другого щенка.
– Не надо.
– Тогда - удава. Его можно кормить раз в месяц. И носить на шее, как галстук.
Днищеву хотелось немного развеселить Анатолия, развеять хмурые тучи на его лице. Но это ему не удалось.
– Пойду я, - сказал он, шагнув к окну.
– Забыл! Пожарная машина-то уже уехала. До чего же не хочется выходить, как все нормальные люди, через дверь! Ненавижу эту дурацкую привычку. Ответь мне напоследок на один вопрос, с которым я к тебе и явился: вспомни, пожалуйста. Извини, что опять возвращаюсь к больной теме. Ты сказал следователю, что успел разглядеть в кабине "КАМАЗа" двух мужчин. Но ты мог запомнить и во что они были одеты: рубашки, куртки, их цвет. Меня интересует шофер. Тогда, после шока, ты ничего этого не сообщил. Но у тебя могло отпечататься в подсознании. Прошло время, и...
– Короче, - нахмурившись, произнес Анатолий.
– Короче так: не было ли на шофере брезентовой куртки желтого цвета?
– Да-а... Припоминаю, - после некоторого молчания, ответил Киреевский.
– Кажется, да. Точно, я уверен. А откуда ты об этом...
– Так я и думал, - перебил его Днищев. Он попал в точку: "бомж", найденный в трех километрах от аварии и голова которого была расплющена в лепешку, был одет именно в такую куртку. От него либо избавились по необходимости, чтобы замести следы, либо "наказали", за то, что он не справился с порученным делом: Киреевский-то остался жив... А теперь, похоже, они вновь начали за ним охоту.
2
Перед тем как выполнить акцию возмездия, Герасимов решил - что надо сделать с рукописью Просторова, которую он так и не дочитал до конца. Слишком торопился, слишком спешил, что бы покарать подлеца, жирующего на людском горе. Возможно, прочитай он всю рукопись целиком - и поступил бы иначе, судьба бы повела его по другому пути - к Русскому Ордену. Но сейчас перед ним была самая крупная дичь на его горизонте, которую он, волею случая, должен был охранять. Сиди подобная дичь в Кремле, он и тогда бы нажал на спусковой курок, до такой степени отчаяния и ненависти был доведен. Борис из соседнего подъезда, любовник его жены, привел Герасимова к Гапониди, тот был зачислен в охрану, через несколько дней - когда подвернулся удобный случай - и произошла трагедия, всколыхнувшая общество. "Началось..." - подумали многие. Цепные псы стали убивать своих хозяев. Глядишь, и произойдет нечто подобное "албанскому варианту", где жители маленькой горной страны показали всему миру - и в первую очередь России, ее народу, - как надо поступать с грабителями и что делать?
Но прежде, чем сделать тот роковой выстрел (и получить ответную очередь из автоматического оружия от Бориса), Герасимов
...Когда пронырливому заместителю главного редактора положили на стол посылку, он побледнел. Почему-то Шепотников сразу же решил, что внутри бомба, и с ним хотят "разобраться", как пару лет назад с Холодовым, который тоже был слишком болтлив. Он даже чувствовал, что это - наказание за "наводку" на Гершвина - в приятной беседе с тем психом из Домжура. При воспоминании о Днищеве, Шепотникова передернуло и лицо теперь пошло пятнами. Тоскливо глядя на посылку и ощущая тиканье часов в ней, замглавного боком выскользнул из своего кабинета и побежал по коридору, чуть не сбив свою молодую сотрудницу.
– Клара, вот тебе ответственное задание, - сообразил он.
– Я тороплюсь, а ты иди в мою комнату и оперативно разберись, что там за материалы мне сегодня прислали в почтовой коробке. Срочно.
Журналистка была юной, неопытной, глупой, но стремящейся к сенсационным разоблачениям. Она зарделась от счастья и поспешила в кабинет Шепотникова. Сам же он, свернув по коридору за угол, стал напряженно ждать взрыва. "Жаль дуру, надо было ее хоть трахнуть напоследок", - цинично подумал он.
Кто-то тронул его сзади за плечо, и он чуть не потерял сознание от страха.
– Дай закурить!
– попросил коллега.
– Иди в жопу!
– отозвался Шепотников, еле ворочая языком.
– Согласен. Когда начнем?
Прошло минуты четыре, а взрыва все не было. "Может быть, там действительно что-то ценное, а эта дура возьмет и все сворует?" - подумал Шепотников. Отделавшись от голубого коллеги из молодежного отдела, он торопливо побежал обратно. Клара сидела за его столом и разбирала коричневые папки. Рядом с ней лежал кожаный портфель.
– Цыть! А ну брысь отсюда!
– взвился Шепотников.
– У меня изменились планы, я сам этим займусь.
Оставшись один, он начал листать страницы. Минут через десять Щепотников уже понимал - что именно находится перед ним, обладателем какой рукописи он неожиданно стал. "Это какой же дурак ее мне направил?" радостно подумал он, задыхаясь от счастья и потирая руки. Сколько же можно на ней заграбастать денег? Кому только ее продать: "Им" или "Нашим"? Главное - чтобы не облапошили, не надули. Нельзя пока никому говорить, кругом сволочи, обманут, уведут. И здесь ее хранить тоже нельзя - стащит. Кларка, дурка, наверняка ничего не сообразила. А может быть, поняла и сейчас уже сидит у Главного? А, ладно, черт с ними! У меня тут бесценное сокровище, а я голову над пустяками ломаю...