Завещание мессера Марко (сборник)
Шрифт:
Васко да Гама приветствовал Заморина, подняв руки к небу и затем прижав к груди, то есть действовал настолько правильно, насколько был осведомлен о восточных жестах почтения. Человек с седыми волосами, таким же, как у Заморина, бритым лицом, ослепительно сверкавший подобными драгоценностями, предложил португальцам сесть. Слуги внесли резные скамьи, поставили перед гостями подносы с фруктами и маленькие серебряные кувшины с холодной водой.
Повелитель Каликута, спокойный и доброжелательный с виду человек, попросил начальника иноземцев кратко изложить послание короля. Заметив в окружении
– О, великий повелитель индийского царства! – начал говорить Васко да Гама, чтобы польстить Заморину и считая такое обращение самым подходящим для восточного владыки. Вслед за тем он поведал и о своем короле «повелителе многих стран и обладателе несметного богатства». – Не подумай, о царь индийцев, будто король Маноэль, посылая корабли так далеко, ищет золота, серебра или драгоценных камней, ибо у него всего этого в изобилии, – продолжал португалец, – но исключительно из желания заключить союз с другими, особенно христианскими государями.
Командор заметил, как правитель Каликута, обращая внимание на некоторые слова, совершенно равнодушно отнесся к упоминанию о «христианских» государях. Исходя из этого, Васко да Гама заключил, что индусы христианами все-таки не являются.
Выслушав гостя, Заморин сказал:
– Я рад приезду гостей из столь отдаленного государства. Я надеюсь, что между Каликутом и Португалией установятся мир и дружба, что наши друзья останутся довольны, находясь в нашем городе, и обретут здесь то, ради чего так долго плыли через моря.
Встреча закончилась уже ночью, и португальцы покинули дворец. Командора снова несли в паланкине, остальные шли пешком. Впереди шествия слуги поднимали над головами смолистые факелы, освещая дорогу. Сопровождал гостей мавр, который, по словам Монсаида, продавал от имени Заморина товары иностранным купцам. Сначала португальцы двигались довольно успешно и уже предвкушали скорый отдых на кораблях.
Внезапно налетел ветер, закрутил дорожную пыль, потушил факелы, и хлынул всесокрушающий, немыслимо обильный тропический ливень. Через минуту португальцы промокли насквозь, прежде чем мавр-приказчик привел высокого гостя Заморина и его спутников в свой дом. Всех разместили на большой дощатой веранде, устланной коврами. Зажгли светильники, принесли рис и фрукты. Но португальцы были расстроены.
– Будь проклят этот нечестивый сатанинский дождь! – сетовал кто-то из солдат. – Во что превратилась наша праздничная одежда… Кружевные оторочки измялись, плащи полиняли, перья на шлемах безнадежно поломаны! А уж обувь… обувь-то совсем испортилась. Когда она высохнет, то сморщится, как жабья кожа. Ее уж никуда на выход не наденешь!..
Однако дождь продолжался, и Васко да Гама обратился к хозяину дома с просьбой найти коней или хотя бы одного – для него, чтобы добраться до побережья. Конягу
– Почему конь не оседлан? – едва сдерживая гнев, спросил Монсаида командор. – Разве я деревенский пастух, чтобы ездить на неоседланном коне?
Монсаид поговорил с хозяином дома.
– Он утверждает, что здесь, на побережье, все ездят таким образом, господин, – сообщил Монсаид.
– Ложь! Я не верю, чтобы знатные люди елозили на конской спине без седла, стремян и подпруги. Это подстроено маврами. Они хотят унизить меня, посла христианского государя! Это оскорбление! Я отказываюсь ехать на таком коне.
Монсаид пытался растолковать мавру причину раздражения командора, но тот лишь пожал плечами:
– Ждите, – сказал приказчик Заморина.
К утру дождь, к счастью, прекратился. Уставшие, вымокшие португальцы едва добрались до кораблей.
Через несколько дней надо было посылать Заморину подарки. Их достали, осмотрели, почистили. В Каликуте подарки для государя полагалось предварительно показать придворным.
На «Сао-Габриэль» прибыли приказчик Заморина, сопровождавший португальцев на обратном пути, и краснобородый толстяк Вали. Перед ними разложили двенадцать кусков полосатой шерстяной ткани, четыре красных капюшона, шесть шляп, четыре нити кораллов, ящичек с шестью серебряными чашами для омовения рук, ящик тростникового сахара, две бочки оливкового масла и два бочонка меда.
Мавры с удивлением оглядели подарки и не смогли удержаться от смеха.
– Это все? – спросили они.
– Да, – перевел Монсаид.
– Раджам такое не дарят. Самый бедный арабский купец подарил бы больше, – сказал приказчик. – Если у вас нет редких и изысканных вещей, подарите просто чистое золото.
– Тем более, по словам твоего начальника, в его стране золото просто некуда девать, – прибавил Вали.
Васко да Гама понимал, что здесь не дикая Африка, где за маленькое зеркальце чернокожий вождь давал горсть золота или пять молоденьких рабынь.
– Скажи этим псам, – вымолвил он, еле сдерживаясь, – что я не привез золота. Я не торгаш, я моряк и посол. Это не королевские подношения, а мои собственные. Если король прикажет еще раз приплыть в Индию, он доверит мне более роскошные подарки. А если Заморин это не примет, я не пошлю ему ничего.
Выслушав его слова, приказчик холодно произнес:
– Я не посмею передать государю подобные дары. И тебе, почтенный посол, не советую это делать.
И все-таки Васко да Гама не верил приказчику и толстяку Вали, как и другим арабским и индийским купцам, посещавшим из любопытства португальские каравеллы, которым он показывал эту груду дорогих, по его мнению, вещей.
Они все в один голос заявляли, что подарки никчемные, что их стыдно предлагать властителю Каликута. В глазах этих купцов португальцы были обманщиками и нищими бродягами.
Командор объяснял это тем, что мавры хотят очернить его перед Заморином, и приходил в ярость. Хитрый Монсаид дипломатично помалкивал. Васко да Гама настаивал на новой встрече с Заморином, но советники раджи, обещая, откладывали свидание во дворце день за днем.
Странная Индия