Завещание ворона
Шрифт:
И первые дни, когда Павел и Татьяна отмечались у местных достопримечательностей и памятных мест, ему все казалось, что где-то здесь в Библейском или Шекспировском саду Сан-Франциско гулял славный российский паренек Гена Симаков и, клеясь к местным герлам, рассказывал им, что он родом из самого Ивано-Франковска, но ему, разумеется, никто не верил.
По мнению Павла, имени Франциска Ассизского, который проповедовал отказ от роскоши и призывал «жить, как птицы небесные живут», больше бы подходил, скажем, Владивосток, тоже прилепившийся к Тихому океану, но с другой его стороны, тоже окруженный сопками, с улицами, то поднимающимися на горку, то спускающимися вниз. Но разница между
С холма Твин Пике, куда Павел забрался уже на второй день своего пребывания в Сан-Франциско, ему открылся весь знаменитый калифорнийский город. С небольшим, по американским меркам, числом небоскребов в финансовом квартале центральной части города, среди которых выделялась пирамидальная «Транс-америка», с грандиозным мостом «Голден-Гейт», хорошо видным даже в сгущающемся тумане. Белый, сверкающий город Святого Франциска с заливами и мостами, с зыбкими очертаниями океана лежал перед ним. И, как большинство людей, смотрящих на свой город с высоты, Павел повернулся к океану и, довольно приблизительно выбрав точку в западной части Сан-Франциско, проговорил: «А вот наш дом...»
Дом Павла, хотя и полностью соответствовал американским канонам Западного побережья, но заметно отличался от преобладавших в городе белых двухэтажных особняков викторианской архитектурной эпохи. Он представлял собой современную одноэтажную конструкцию на стальных опорах, с плоскими крышами на разной высоте, переходящими в нависающие консоли, с раздвижными стеклянными стенами. Широкая застекленная гостиная выходила прямо на песчаный пляж океана, а к летнему угловому кабинету примыкал открытый бассейн с океанской водой. Как бывшему советскому школьнику было не вспомнить задачку про трубу и бассейн! Сколько времени в свое время потратил Павел, втолковывая несчастной Елке, что в одну трубу вода вливается, а в другую выливается. «Зачем нужны такие дурацкие задачки!» — кричала в слезах сестренка.
Чем-то Павлу нравился огромный серый камень в окружении каких-то растений, похожих на комнатные фикусы, наполовину лежащий на зеленом газоне, наполовину наползавший на плиточное обрамление бассейна. Павлу вспоминались сразу камни Карельского перешейка во множестве разбросанные по побережью Финского залива, принесенные когда-то двигавшимся по земле ледником. Мысль о леднике действовала на Павла так же, как формула аутогенной тренировки «Мой лоб приятно прохладен»...
— Буэнос диас, синьор Пабло!
— Доброе утро, синьора Лючия!
Мексиканка Лючия, его домработница, устраивала Павла своей расторопностью, аккуратностью и еще насмешливым отношением к «зажравшимся янки». И хотя она была ровесницей Павла, он относился к ней, как к своей латиноамериканской толстушке-тетушке.
— Как поживает ваша очаровательная дочка?
— Что ей сделается, синьор Пабло! С утра Долорес уже куда-то упорхнула с подружками. Мои подзатыльники не успевают ей вдогонку.
— По-моему, вы несправедливы к ней. Что бы мы делали без ее помощи? Как бы мы справлялись с нашими мальчуганами? А они от нее без ума, ходят за ней, как цыплята. И слушаются ее во всем.
— Да, здесь она хорошо играет роль строгой воспитательницы, зато дома она отрывается за все часы пристойного поведения. Все летит кувырком, все вещи пропадают, а потом возникают неизвестно где!..
— Не ругайте ее, синьора Лючия! Зато она не ходит, а танцует. Она все время танцует...
— Это верно,
В силу известных особенностей русского характера Павел успел привязаться к Лючии и ее пятнадцатилетней дочурке. Считал их почти членами своей семьи. В шутку он называл ворчливую толстушку Лючию Йерба-Буена, то есть «добрая трава». Так именовалось первое испанское поселение на сорока холмах, которым вскоре завладели расторопные американцы и переименовали его в Сан-Франциско в 1846 году.
Долорес исполняла роль baby-sitter, то есть присматривала за Митей и Алешей. Щепетильный в этих вопросах, Павел фактически нарушал закон о найме рабочей силы, взяв в няньки несовершеннолетнюю девчонку. Но Татьяна очень его просила, и он пошел на поводу у жены. Формально же Долорес просто приходила играть с мальчиками. Она к ним действительно привязалась! Такие очаровательные малыши! И кто мог запретить Павлу делать Долорес небольшие подарки, пусть и регулярно, и почему бы не деньгами? Девочка сама купит себе, что захочет...
Дорога на работу занимала около сорока минут. Столько требовалось двухместному открытому «Порше», что бы домчать своего хозяина от дома на Пасифик-Элли драйв до небоскреба в финансовом квартале Сан-Франциско.
«Вы оставите свое сердце в Сан-Франциско!» — кричал Павлу рекламный щит на трассе. «Типун тебе на язык!» — мысленно отвечал ему Павел, обдуваемый встречным тихоокеанским ветром.
Приятно щекотало ностальгические питерские рецепторы официальное название его нового места работы: Северо-западный филиал фирмы «Блю Спирит», научным консультантом которого он теперь и являлся ровно с десяти часов утра. «Хай!» — говорил он черному охраннику с шеей быка и лицом ребенка. "Хай! — говорил он Чарльзу, менеджеру строительной фирмы, встречая его у лифта. После чего Чарльз выходил на двадцать втором, а Павел поднимался на двадцать девятый, где «Блю Спирит» снимала ни много ни мало восемьсот дорогостоящих квадратных метров, начиненных всем необходимым, а большей частью совершенно лишним, для успешного плавания по бурным и коварным морям современного бизнеса. «Хай!» — говорил он уже в последний раз секретарю фирмы.
И начиналось это удивительное манипулирование словами, цифрами, многозначительными паузами, озабоченное созерцание экрана монитора, поддакивание в телефонную трубку, тасование папок и неотъемлемый ежедневный поиск нужной бумажки, словом, то, что зовется большим бизнесом, но при ближайшем рассмотрении производит довольно скучное впечатление.
«Блю Спирит» консультировала своих клиентов по широкому кругу разнообразнейших вопросов экономической деятельности, предоставляла услуги по исследованию и прогнозированию рынка, технико-экономически обосновывала все, что угодно, проводила маркетинговые исследования и составляла изощренные стратегические программы, то есть, занималась консалтингом. Время от времени, поднимая как по тревоге своих юристов, сыпала параграфами федеральных законов и прикрывалась номерами конституционных поправок.
Как-то раз Павлу потребовалось сделать несколько копий с документов. Подняв крышку копира, он обнаружил забытый кем-то из бухгалтеров счет. Обычный офис-склероз. Ничего особенного. Но сумма, выставленная их фирмой какой-то «Конрад энд Дэвис интернешнл компани» за срочную работу, была, мягко говоря, неожиданной. 18 миллионов долларов! И за какую же такую уникальную работу? За то, что программист Рой до обеда постучал по клавиатуре и уронил со стола толстенный справочник, опрокинув кофе на ковролин?