Завещание Якова Брюса
Шрифт:
Настя закатила глаза. Она хотела утешить молочную сестру, но вдруг подумала, что так даже лучше. Во всяком случае сейчас, пока она сама не разобралась, что же делать дальше.
— Да, сержусь, и ты прекрасно знаешь за что! — произнесла Настя со всей строгостью, на которую была способна.
К ее удивлению, Глаша буквально рухнула на колени.
— Настасья Платоновна, голубушка, простите…
Рыдания сдавили горло, и девка не смогла более вымолвить не слова, лишь смотрела на хозяйку своими огромными, полными
Настя нерешительно взглянула на молочную сестру, с которой еще недавно делилась всеми радостями и горестями. Опустив голову, та беззвучно рыдала. Понимая, что, утешая её, расплачется сама, и не дай Бог, проговориться, Настя судорожно вздохнула и проговорила, как можно более спокойно.
— Глаша, перестань! Ничего плохого не произошло, и ты же знаешь. Я говорю тебе так, лишь потому что желаю добра. Ступай к себе, после поговорим!
Та кивнула. послушно вытерла слезы и вышла, пытаясь сдержать рвущиеся наружу рыдания.
Настя кинула на подругу детства горестный взгляд, но решила отложить объяснения на потом, поскольку сперва надо было самой решить, что делать.
Это не прибавило настроения, и в залу девушка зашла в весьма дурном расположении духа.
Шувалов был уже там, как, впрочем, и чета Бутурлиных. Они сидели за столом и традиционно пили чай с бубликами и вареньем, на которые так щедра была хозяйка дома. Судя по тому, что Александр Борисович надел свой потрепанный и, очевидно, самый любимый мундир, а Анна Михайловна кидала на супруга недовольные взгляды и старательно избегала говорить с ним, подполковник чувствовал себя значительно лучше и собирался на службу.
— А. Настенька вот и ты! — Бутурлина улыбнулась девушке. — смотрю, ты сегодня заспалась?
— Да. Вчера день был тяжелый, — внутри буквально сгорая от стыда за свое предательство, Настя выдавила из себя ответную улыбку.
От девушки не укрылось, что граф Шувалов как-то особенно пристально смотрит на нее, точно догадываясь о случившемся ночью. Стремясь избежать неприятного для нее взгляда, Настя предпочла занять место так, чтобы между ней и начальником Тайной канцелярии стоял самовар.
Граф усмехнулся, мгновенно разгадав этот наивный маневр, но говорить ничего не стал.
Покончив с завтраком, Александр Борисович встал, отодвинув стул так решительно, словно именно этот предмет мебели являлся виновником всех бед.
— Что ж, Анна Михайловна, мне пора идти! — с каким-то мальчишеским вызовом подполковник посмотрел на супругу.
Та даже не повернулась к супругу:
— Раз пора, так иди, что спрашивать?
— Помилуй, разве я спрашиваю? Я тебя, душа моя, лишь извещаю, как и положено примерному мужу. — последние слова Бутурлин сказал с небольшим нажимом.
Его жена лишь неодобрительно поджала губы и сделала вид, что старательно помешивает чай в чашке. Постояв еще с минуту, подполковник хмыкнул
— Саша! — Анна Михайловна в миг подлетела к мужу.
Тот выпрямился, довольно улыбнулся и, запечатлев на щеке жены поцелуй, гордо вышел.
— Вот ведь окаянный! — перекрестив вслед, Бутурлина вернулась на свое место и строго посмотрела на графа Шувалова, чьи плечи подозрительно подрагивали. — Александр Иванович, будет тебе веселиться!
— Будет, Аннушка, будет, — почти рассмеялся тот. — Сколько вас знаю, все Александр Борисович тебя провести норовит.
— И то верно! Седой весь, а туда же… — проворчала ведьма. — Ладно, ты-то с чем к нам пожаловал?
— Да вот, с Настасьей Платоновной поговорить надо, — Шувалов моментально стал серьезным. — Дозволишь?
— Говори, коли она не против, — Анна Михайловна внимательно посмотрела на девушку, словно предлагая решить самой, стоит ли общаться с графом.
— Отчего я должна быть против? — Настя наконец оторвала взгляд от своей чашки и взглянула на начальника Тайной канцелярии, — Спрашивайте, ваше сиятельство.
Шувалов сделал вид что задумался, хотя на самом деле, в этом Настя была уверена, просто держал паузу. Невольно подумалось, что граф гораздо более умелый актер, чем все эти итальянские комедианты, так любимые императрицей.
— Расскажите, что привело вас на поляну, — попросил он.
— На какую поляну? — девушка невольно напряглась.
— Та поляна, где нашли Белова, она в стороне от основного гона, тем не менее, вы направились именно туда. Почему? — голос Шувалова невольно стал тверже, а глаза чуть сощурились, словно граф читал мысли собеседницы.
— Я просто отстала и за… — Настя осеклась, понимая, что лгать не имеет смысла, — задумалась, а потом узнала места, что видела во сне.
— Во сне?
Девушка заметила, что Шувалов и Бутурлина обеспокоенно переглянулись.
— И что еще было в том сне? — граф подался вперед, так, чтобы пузатый самовар не заслонял ему Настю.
Глаза начальника Тайной канцелярии буквально впились в лицо девушки, а ноздри хищно раздувались, что у зверя, идущего по следу.
— Да так… — Настя окончательно смутилась. — глупости разные… туман там был…
— И все?
Поняв, что граф не отстанет, девушка попыталась рассказать отрывочный сон, заставивший её наяву идти на поляну. Получилось как-то сбивчиво. Чем больше Настя рассказывала, тем беспокойнее поглядывала на нее Анна Михайловна, и тем мрачнее становился Шувалов. Когда же девушка дошла до упоминания о темной фигуры, примеченной в кустах, в кустах, граф даже подскочил.
— Глупая девчонка, почему вы не рассказали мне это раньше?! — он в сердцах ударил кулаком по столу.
— Вы же не просили, — возразила девушка, — А на поляне тогда народу было…