Заветное желание
Шрифт:
— Рис, я уже сказала тебе, что не уеду.
Энн мягко закрыла ему рот двумя пальцами, останавливая слова, готовые сорваться с языка. Но теперь Рису хотелось сделать нечто другое ртом и языком, пока Энн не закроет глаза и не подчинится его воле тем или другим образом.
Он замер и попытался думать о чем-нибудь ином, что могло бы сделать его эрекцию менее заметной.
— Я ведь не какой-то докучливый ребенок, которого ты можешь прогнать, — тихо сказала Энн. — Когда нас объявили мужем и женой пред лицом Господа и нашими
Рис пристально смотрел на жену. С тех пор как Саймон открыл ему правду о его рождении, он чувствовал себя таким одиноким. Здесь не было ни покоя, ни друга или наперсника, чтобы поделиться своими душевными страданиями.
Он знал, что Энн могла быть другом и наперсницей. Он видел ее такой по отношению к другим людям, и если б он рассказал ей правду, она без колебаний предложила бы ему поддержку и утешение.
Энн сделает это даже в ущерб себе.
Да, он может передать все свое горе и позволить ей нести его хотя бы временно. Он может на нее положиться.
— Рис? — тихо произнесла Энн.
Он тряхнул головой, отгоняя привлекательную мысль.
О чем он думает? Он не собирается изливать ей душу наподобие какого-нибудь глупого романтического героя. Или открывать кому-либо свои тайны, даже собственной жене. И не только потому, что не в его характере быть таким сентиментальным и безвольным.
Нет, он должен хранить свои тайны, чтобы защитить ее. Когда правда о его рождении станет известна обществу, да еще масла в огонь подольет шантажист, распадется вся его жизнь, но и жизнь Энн тоже.
Однако если он скроет от нее правду, тогда она без зазрения совести может заявить о своем полном неведении, и ей поверят. Когда она будет выглядеть жертвой, общество выразит сожаление, что ей так не повезло с мужем.
Они, конечно, расстанутся. Он передает в ее собственность лондонский дом, и каждый из них пойдет своим путем, словно их брака вообще не было. У Энн много друзей и влиятельная семья, так что она способна выдержать бурю и даже снова найти одобрение общества. Хотя путь будет долгим, он приведет ее к лучшей жизни.
Но только если он не позволит ей стать участницей его скандала. Что бы ни произошло с ним самим, для защиты Энн он воспользуется даже ничтожной возможностью.
— Пожалуйста, скажи что-нибудь, Рис, — прошептала она. — Прошу тебя.
Он с трудом сглотнул. Хотя его слова будут восприняты ею как жестокость, он считал это добрым делом. Иного пути нет.
— Я… я не хочу тебя, Энн. Я не хочу быть твоим мужем.
Она моргнула, глаза у нее расширились от потрясения и боли. Рис ненавидел себя за то, что сделал, за то, что унизил ее подобным образом. Но так будет лучше, так и следовало поступить, это…
Прежде чем он смог закончить мысль, Энн размахнулась и дала ему пощечину.
— Как ты смеешь? — процедила она. — Как ты смеешь говорить мне это?
Рис кивнул, дожидаясь пока утихнет боль в щеке. Он заслужил ее гнев, возможно, теперь она уедет. Но, Боже, как он этого не хотел!
— Энн, — произнес он, надеясь вернуть себе некоторое преимущество.
Она снова замахнулась, однако на этот раз он успел перехватить ее руку и прижать к себе, чтобы она не смогла его ударить. Энн пыталась вырваться, извиваясь всем телом, но когда поняла, что это безнадежно, прекратила сопротивление.
В этот момент, держа ее в объятиях, Рис забыл все причины, по которым она должна уехать. Он не сознавал, что хочет поцеловать ее, пока их губы не встретились. И это был отнюдь не целомудренный, робкий поцелуй. Нет, от такого поцелуя теряют голову.
Раньше во время интимной близости Рис только выполнял супружескую обязанность, пытаясь сосредоточиться на других вещах, чтобы не дать волю своим чувствам и не потерять самообладание. Но сейчас… он был просто не способен на это. Он чувствовал каждый дюйм ее тела, каждый изгиб ее спины, каждый вздох. В этот божественный момент он забыл всю боль и ложь, которые привели ее сюда, к нему.
Тем не менее даже сейчас он знал, что это нужно прекратить. Какая-то маленькая часть его оставалась под полным контролем, и эта часть наконец заставила Риса внезапно отступить.
Он не поддержал Энн, которая пошатнулась, когда он так неожиданно выпустил ее из объятий. Нет, он совсем не хотел, чтобы она упала. Он боялся, что если опять прикоснется к ней, то будет уже не способен прислушаться к голосу разума, напоминавшему о приличиях. А это недопустимо. Теперь он должен обращаться с Энн так, словно она ему больше не жена.
Покачав головой, Рис взглянул на нее. Она сумела устоять и дрожащими руками пригладила юбки, прежде чем поднять глаза. Ни ужаса, который он мог вызвать своим бесцеремонным обращением, ни страха, ни даже гнева Рис не увидел.
Напротив, в ее зелено-голубых глазах было торжество. Скрестив руки на груди, Энн чуть заметно улыбнулась ему.
— Ты прав, Рис. Теперь я вижу, что ты не хочешь меня.
Ее легкий сарказм вызвал у него расстроенный вздох. Он всегда ненавидел сложности, а эту создал сам, потому что не смог контролировать себя.
— Энн, — процедил он сквозь зубы, — ты не понимаешь.
— Тогда объясни, Рис. После всех этих лет ты должен бы знать, что я не дура. Я хочу выяснить, почему ты бежал из Лондона, от своих обязанностей и от меня. А поскольку я не собираюсь уезжать, у тебя будет много времени, чтобы рассказать мне все, чем ты боишься поделиться.
Рис потер небритое лицо.
— Зачем, Энн? Почему ты не можешь просто верить мне, что для тебя будет лучше вернуться в Лондон и забыть все это. Забыть нашу помолвку, забыть нашу женитьбу.