Заветный источник силы

Нилова Агния

Я глянула влево. Там, за крышами домов, торчали трубы заводов, которые перерабатывали руду в металл. Город удачно разместился у гор — его окружали горизонтальные шахты, которые врезались под склоны, и из них вывозили руду и уголь, которые на месте и обрабатывали…

Я глянула на железный браслет, подаренный одним из клиентов. Приятная безделушка, но ничего особенного. Стоит ли она дыма, которым приходится дышать горожанам каждый день? Возможно. Стоит ли мне перекусить? Определённо.

Остановившись у палатки гостя с далёкого востока, я купила мяса, завёрнутого

в тонкую хлебную лепёшку, и направилась дальше в куда лучшем положении духа, раздумывая о том, что стоит поискать постоянный источник силы.

— Вот она! — раздался внезапный крик, и мимо меня пролетел камешек. Я подняла голову от еды.

Я уже вернулась в свой район, довольно приличный по местным меркам: хорошая красная черепица на каждом втором доме, стены, покрытые плиткой для защиты от дождя, газоны…

На одном из последних стояла толпа женщин разной степени потрёпанности и сомнительной социальной принадлежности. Но в одном они были едины, ненавидяще глядя в мою сторону. Я остановилась, пытаясь прожевать особо неподатливый кусок.

— Ведьма! — выкрикнула одна из них, видимо, заводила. Её чистая красная юбка контрастировала с грязно-серой блузой.

Я не ответила, решив, что выплёвывать мясо на дорогу неприлично, а дожевывать долго. Видимо, этот мой жест сочли за признание вины.

— Ты! — продолжила заводила. — Премерзкое исчадие ада!

— И дьявола! — встряла другая женщина, тощая и нескладная, в чём-то неопознанно-синем.

— Цыц! Мы, именем народного суда, объявляем тебя виновной в… — она достала из юбки листок, — наведении порчи, уничтожении урожая, наведении женских болезней…

— И совращении чужих мужей! — снова встряла долговязая женщина.

— Да молчи ты! Мы приговариваем тебя к побиванию камнями и острижению налысо…

— И сожжению!

— Тихо! Всё должно быть по закону.

— Там вроде что-то про доказательства говорилось… — встряла ещё одна тётка, гораздо более ухоженная и скептически настроенная.

— А, да! Вот у неё, — палец врезался куда-то в толпу, — скисло всё молоко. Её двенадцатилетняя дочь начала кровоточить…

— А мой муж, — снова встряла тощая, — перестал дарить мне подарки!

— И мне мой, — уже гораздо живее поддержала её толпа.

— И мне…

— И мне…

— А мой на меня вообще не смотрит!

— Всех клиентов переманила…

— Мой теперь хочет, чтобы я похудела! А как я это сделаю, если я беременная опять?

— Мне нужно новое платье…

Вот теперь мне стала ясна истинная мотивация всей этой с каждой секундой всё более неадекватной толпы. Когда я осталась совсем без сил, я ввела правило: услугу сможет купить тот, кто доведёт меня до оргазма. Подозреваю, что многим из моих клиентов сами зелья не особо нужны были… В любом случае мне ещё тогда казалось, что это не очень верное решение, и, как оказалось, не казалось.

Огромным усилием воли и каплей магии я всё же проглотила мясо и… А что им отвечать? Как бы всё правильно, если бы у меня был тот, кто меня действительно радовал, я бы его ни за что не отпустила, как Марата. Я должна была что-то ответить им, извиниться,

или ещё что. Жизнь впервые подсунула мне настолько морально сложную дилемму, и я струсила. Развернувшись, я побежала по сырой мостовой, надеясь, что ни один из стучавших за моей спиной камней не пробьёт мне череп.

Обошлось. Я и не заметила, как снова оказалась в парке, бесцельно бродя меж деревьев, пиная опавшую листву и поглядывая на кибитку, стоящую у дороги. Интересно, кто её тут оставил? Когда-то она была раскрашена в яркий красно-синий орнамент, теперь то ли выцвела, то ли вымылась. Лошадей поблизости не было — чтобы её украсть, пришлось бы потратить больше, чем она стоит.

Говорят, первая капля вина, попавшая на язык, самая вкусная. Не знаю, насколько это правда, но первая капля дождя на макушку — самая неприятная, потому что несёт дурную весть. Будь дело летом, я бы спокойно переждала здесь, но еще не опавшие листья оставляли весьма слабую защиту для случайного путника, поэтому я уверенно залезла в кибитку.

Внутри оказалось много хлама, который было сложно не то, что украсть, даже описать. Всё очень старое и пыльное, что наводило на мысль, что вряд ли хозяин в баре. Может, убит, а его лошадей угнали? В любом случае, ткань исправно защищала меня от капель дождя, что позволило спокойно сесть на первое попавшееся место, вытянуть ноги и задуматься. Однако посидеть в тишине мне не позволили.

— Здравствуйте… — из темноты послышался неуверенный детский голос.

— Привет, — пожав плечами, ответила я. Дождь агрессивно бил по ткани, вызывая такой шум, что преследователи, если такие, конечно, найдутся, не услышат нас и в двух шагах от кибитки.

— Извините, что залез в вашу повозку… — максимально виновато продолжил неизвестный мальчик.

— Она не моя. Я просто прячусь здесь от дождя. Как тебя зовут?

— Олли, — тихо и как будто смущённо ответил он и затих, не желая продолжать рассказывать о себе.

— А меня — Эмма. Похожие имена, правда?

— Да, только буквы другие, — мальчик отвлёкся и, кажется, капельку повеселел.

— Скажи, Олли, почему ты здесь прячешься?

— Ливень, — он пожал плечами.

— У тебя нет дома, да?

— Ага… Теперь нету…

Ответ мне показался очень подозрительным, поэтому я начала раскручивать его на подробности:

— А вчера был?

— Ага… И утром был. А потом я упал и разодрал коле-ено-о… — последнее слово наполовину утонуло в детском плаче, но, даже разобрав его, я ничего не поняла.

— И что?

— Мама сказала мне, что если я ещё раз поцарапаю колено, то она меня выгонит из дома…

— И что… Выгнала?

— Она не узнает… Я сам решил не возвращаться, чтобы не расстраивать её. А потом пошел дождь.

Я хрюкнула. Потом ещё раз. Потом наконец не выдержала и рассмеялась во весь голос. Вот это переживания! Вот это трагедия! Куда мне до него…

— Может, ты ещё и голодный? — я протянула ему остаток мясного свёртка, который до сих пор держала в руках

— Можно мне жить с вами? — перекусив, наконец решился спросить он. Я только ухмыльнулась.