Заветы Ильича. «Сим победиши»

Логинов Владлен Терентьевич

Раковский считал, что НЭП освободил «мелкобуржуазную капиталистическую стихию не только в окружающей среде, но и у самих наших государственных органов и государственных хозяйственных объединений. Они стали проявлять ту же жадность к наживе и то же стремление к захвату, которое характерно вообще для капитализма, безразлично, является ли он государственным или частным. Ясно выразилась борьба за захват предприятий между центральными органами и местными органами».

Это особенно недопустимо теперь, когда «при страшной нищете, переживаемой республикой, все национальные расовые чувства обострились и сам пролетариат поддался общей мелкобуржуазной стихии». Все это говорит о том, что «необходимость урегулирования этих отношений между центром и местами для более правильного распределения всех благ страны между трудовыми массами всей федерации несомненна»¹.

С необходимостью безотлагательного решения указанных проблем был целиком согласен и Сталин. «Мы пришли к такому положению, — писал он Ленину, — когда существующий порядок отношений между центром и окраинами, т. е. отсутствие всякого порядка и полный хаос, становятся нетерпимыми, создают конфликты, обиды и раздражение, превращают в фикцию т. н. единое федеративное народное хозяйство, тормозят и парализуют всякую хозяйственную деятельность в общероссийском масштабе»⁷⁸⁵⁷⁸⁶.

В конце концов 10 августа Политбюро заслушало доклады Ваковского и Мануильского «О взаимоотношениях между РСФСР и Украиной» и постановило образовать комиссию Оргбюро ЦК, которая должна к октябрьскому Пленуму ЦК РКП(б) подготовить предложения по более общему вопросу: о взаимоотношениях РСФСР со всеми независимыми советскими республиками «для оформления его потом в советском порядке».

На следующий день, 11-го, комиссия Оргбюро была сформирована. В нее вошли: Сталин, Куйбышев, Раковский, Орджоникидзе, Сокольников, А. Мясников (Армения), Агамали оглы (Азербайджан), Мдивани (Грузия), Г. Петровский (Украина), Червяков (Белоруссия), Янсон (ДВР), Ф. Ходжаев (Бухара) и А. Ходжаев (Хива). Созыв комиссии возлагался на Куйбышева, но ее фактическим руководителем был Сталин⁷⁸⁷.

Вскоре после этого, как рассказывал Сталин, «по просьбе тт. Орджоникидзе, Кирова и Мясникова, в присутствии этих товарищей», он написал набросок тезисов об объединении республик, который и привез Ленину⁷⁸⁸.

Первый пункт этого документа говорил о том, что Октябрьский переворот показал: решение национального вопроса в бывшей Российской империи возможно лишь «в форме самостоятельных национальных республик». Второй пункт утверждал, что входы Гражданской войны стало очевидным: отстоять национальное раскрепощение можно только «военным союзом всех советских республик». В третьем, — что начало восстановительного периода доказало: только «хозяйственным союзам» республик можно достигнуть общего экономического подъема. Четвертый пункт говорил о том, что Генуя и Гаага показали, что лишь оединым дипломатическим и внешне-торговым фронтом» можно отстоять само существование советских республик И, наконец, пятый, — что внешней безопасности и умножения материальных богатств можно достигнуть «только более тесным военно-хозяйственным союзом всех советских республик».

Общий вывод: необходимо завершить процесс объединения республик «в одну федерацию, слив военное и хозяйственное дело и внешние сношения (иностранные дела, внешняя торговля) в одно целое, во всем остальном сохраняя за республиками самостоятельность, полную автономию во внутренних делах»¹.

Как видим, тезисы ограничивались общей постановкой вопроса о федерации, не определяя ее конкретные организационные формы. И, как писал Сталин в 1923 году, когда он ознакомил с этим документом Владимира Ильича, проект был «одобрен им в бытностью мою у т. Ленина в “Горках”, кажется, в конце августа п/г»⁷⁸⁹⁷⁹⁰. Какие именно мысли и рекомендации были высказаны при этом Владимиров Ильичей, Сталин не указал. Но сразу после этого свидания Сталин пишет первоначальный проект предложений для комиссии ЦК по вопросу об объединении республик, который как раз и проясняет сущность соображений, высказанных Владимиром Ильичей.

Первое: «Признать своевременным объединение республик РСФСР, Украины, Белоруссии и Закавказской федерации в Союз Сов. Соц. Республик». Второе: «В основу объединения положить принцип добровольности равноправия республик с сохранением за каждой из них права свободного выхода из союза». Это были два — хорошо узнаваемых ленинских «гвоздя», на которых держалась его концепция решения проблемы объединения.

Комиссии ЦК поручалось также выработать проект Декларации об образовании Союза и проект Договора о создании Союза, предусмотрев образование «союзных законодательных и исполнительных органов», слияние республиканских комиссариатов — Военно-Морского, Иностранных дел, Внешней торговли, Путей сообщения, Почт и телеграфов в союзные наркоматы и подчинение республиканских наркоматов — НКФ, НКПрод, ВСНХ, НКТруд, РКИ директивам соответствующих комиссариатов Союза. Оба проекта комиссия должна была представить на одобрение Президиума ВЦИК, а затем внести на рассмотрение Первого съезда Советов СССР.

Принципиальные вопросы объединения республик были таким образом обговорены и можно было надеяться, что работа по созданию Союза будет успешно завершена. Может быть, отчасти и поэтому самочувствие у Владимира Ильича все эти дни было очень хорошим.

Самое важное — врачи отметили принципиальный перелом в настроении своего пациента. «Во время визитации, — записывает 1 сентября Кожевников, — В.И. очень бодр. Теперь он не сомневается в том, что здоровье восстанавливается вполне». Теперь его уже беспокоит «мысль о том, что еще целый месяц нельзя будет приступить к обычным занятиям». Но порадовало другое решение консилиума: «При желании, в хорошую погоду, В.И. может прокатиться в экипаже»⁷⁹¹⁷⁹².

И уже 2 сентября, после полуторачасовой беседы с Зиновьевым, в 18 часов, впервые за время болезни, Ленин выехал за пределы Горок. После стольких дней вынужденного лежания, сидения, вышагивания по исхоженным аллеям знакомого парка, после всяческих ограничений ему хотелось вырваться из привычного круга и он «все время просил пускать лошадей полным ходом». Проехали 10 верст. Остановились в лесу. Владимир Ильич вышел из экипажа, погулял, а потом пустились в обратный путь. После 20-верстовой езды никакой «усталости В.И. не ощущал»⁷⁹³.

На следующий день поездка повторилась, а когда после полуторачасовой прогулки Ленин вернулся в Горки, пустили фотографов, которые и запечатлели его в экипаже, в саду, с детьми и в комнате. «Настроение бодрое, веселое, голова не болит», — записывает Кожевников. В этот день «много разговаривал со мной об отвлеченных вещах»⁷⁹⁴. И можно лишь пожалеть о том, что Алексей Михайлович не написал о каких именно «отвлеченных вещах» они беседовали.

Прогулки стали ежедневными. Погода стояла хорошая и 4, 5, 6, 7, 8-го (6-го вместе с Надеждой Константиновной, а 7го — с Марией Ильиничной) они уезжали в лес. Там он много гулял, собирал грибы, а иногда, где-нибудь на лужайке, зажмурив глаза, сидел на солнышке. Продолжались и свидания.

4 сентября целый час беседовал с Дзержинским. Они не виделись достаточно долго, и Феликс Эдмундович проинформировал о ходе операции по высылке наиболее активных представителей «антисоветской интеллигенции». В ночь с 16 на 17 августа, по заранее подготовленным спискам, в Москве, Петрограде и некоторых других городах было арестовано более ста человек (в Москве — 61, в Питере — 35), которым предъявили постановление коллегии ГПУ о высылке на три года за границу¹.