Завхоз Вселенной
Шрифт:
— А что ж ты хотел? — невозмутимо продолжал собеседник. — Все люди — дерьмо. Ты давай за хворостом.
— Что это за место?
— Лакуна, — неотчётливо объяснил человек.
— Значит, лакуна. — Слово это ни о чём Игорьку не говорило. — А где Набу?
Человек поднялся и, размахнувшись, влепил ему затрещину.
— Хворост неси.
Не задавая больше вопросов, Игорёк побрёл в указанном направлении.
Поблуждав в темноте, он наткнулся на большую вязанку хвороста. Со стоном закинул на плечи и, согнувшись
— Принёс? Садись. — Человек указал посохом на плоский камень рядом с собой. — Теперь можешь спрашивать.
Игорёк присел и принялся ощупывать шишку на лбу.
— Больно? — осведомился незнакомец. — Это я тебе внушил. Костёр я тоже внушил. И охапку дров. Сперва, что её нигде нет, а затем, что есть. Кто внушает — тот и владеет. Ты-то что внушить можешь? Ничего не можешь. Внушу сейчас, что ты паук.
Игорёк вдруг сделался пауком, крупным, перебирающим мохнатыми лапками. В голове стало спокойно и ватно. Он даже думать перестал. Ему хотелось куда-то ползти, туда, где больше света и тепла.
— А теперь будешь блохой, — продолжал простодушный истязатель.
Игорёк перестал соображать вообще что-либо, незнакомец сделался невероятно огромен. От него исходил тёплый, дурманящий аромат крови.
— Ну, хватит, — решил незнакомец.
Вновь Игорёк принял человеческий облик и поразился, с каким сожалением он вспоминает о блохе. Ей было тепло, у неё были желания, ей хотелось крови. Ей хотелось жить.
— А сам ты — тоже внушение? — спросил Игорёк.
— А то что же?
— Непонятно.
— Непонятно — спрашивай. Я разрешил.
— Если ты — внушение, кто же внушает?
— Я и внушаю. Вот ты — бессмертный. А я внушу, что ты труп — трупом и будешь. Пока не внушу иное.
— Если я буду трупом, как же ты мне внушишь?
— Вот дурак. Внушу и всё тут. Труп ты, не труп — мне это едино.
— Ну, хорошо. А имя у тебя есть?
— Зови меня — Старый Айк. Я не имею ни формы, ни содержания, ни желания их иметь. Давай, кидай хворост в огонь.
Игорёк без лишних слов исполнил требуемое. «Ну, — думал он, — объегорил меня Набу. С виду интеллигентное существо. А как купил. Молодец, ничего не скажешь. Здесь хуже, чем в тюрьме, хуже, чем где бы то ни было. Хуже и придумать нельзя».
Старый Айк вытянул ноги к огню, пошевелил пальцами с жёлтыми, заскорузлыми ногтями. Довольно улыбнулся.
— Хорошо горит. Знаешь, что это горит?
— Что?
— Астральные тела. Полезнейшая и наинеобходимейшая операция. Душа должна очиститься, прежде чем погрузится в Реализацию.
— Запутал ты меня. Что внушено, что нет.
— Всё внушено. Что и как — не важно. Ты видишь, как астральные тела сгорают, чтобы больше не быть. Возникли из ничего, в ничто и уходят. Сейчас
В тот же миг Игорёк превратился в полено. Старый Айк поднял его и швырнул в огонь.
— Вот так.
Стена гудящего пламени окружила Игорька. Ни пошевелиться, ни вздохнуть, полено — поленом. Только отчего-то не горит. «Ну, это мы уже проходили, — с каким-то нездоровым воодушевлением подумал Игорёк, не удивившись тому, что продолжает думать и осознавать себя. — Только как бы мне перестать быть поленом? Внушить себе, что ли? Ну, ведь не полено же я, не полено!»
И вправду, полена больше не было. Игорёк шагнул из огня и угрюмо уставился на Старого Айка. Тот ответил взглядом, исполненным трогательного идиотизма.
— Ты чего не горишь?
— Потому что не хочу, — ответил Игорёк и, размахнувшись, врезал от всей души по этой отвратительно наивной и гладкой физиономии.
— Ой! — только и успел услышать он.
Игорёк обнаружил, что сидит на верхних нарах в каком-то бараке. Всё вокруг из дерева: стены, нары, грубо сработанные табуретки. На стенах потёки и светящаяся плесень. Плесень самых разных оттенков, от ядовито-зелёного до яично-розового. Свет от неё муторный, гнойный. Удушающий свет. Ни окон, ни дверей нет.
На соседних нарах сидят человекоподобные существа с такими же большими, как у Старого Айка, лицами и такими же простодушными. И какие-то, как всё здесь, деревянные.
— Да, блин, дела! — прокомментировал Игорёк.
— Друг, не надо нездешними словами. Структура этого не любит, — с детской укоризной произнёс сосед слева.
— «Блин», значит, нездешнее слово. А «структура» — здешнее? Вы кто такие? — Игорьку понял, что бить его здесь не будут.
— Я — Зот, — сообщил сосед.
— Ну, хорошо, а что это за место?
— Барак первого рода, что же ещё? — удивился Зот.
«Да, — подумал Игорёк, — можно было и не спрашивать. И так видно, что барак».
— Выход у него есть?
— Ты чего, друг? Структуры не понимаешь? Она этого не любит. У тебя же допуск третьего рода. Ты можешь отсюда куда угодно выйти.
— Дверь, спрашиваю, где?
— Везде дверь. Иди куда хочешь.
Игорёк понял, что заводится.
— Куда тут идти? — с угрозой в голосе спросил он.
— В дерево.
Зот кивнул на стену.
«Сквозь стену, что ли? Ну ладно, сквозь стену, пускай, пройду. Но что это? Что это за гадость такая? Где Реализованные?»
Игорьку стало жалко себя. Подкатила к горлу комком просто таки неестественно сильная жалость. Он всхлипнул, вытер кулаком навернувшиеся слёзы.
Зот неодобрительно покачал головой:
— Ты эта, не плачь. Нельзя. От слёз мокряки повылазят. Всю плесень сожрут. Чем кормиться будем? Тебе хорошо, у тебя допуск третьего рода. Ты отсюда в любое место Структуры. А нам что делать?