Завод седьмого дня
Шрифт:
Наконец Джои сделали средней строгости внушение, шлепнули несильно и отправили с игрушками наверх. Неуверенно хныкая, подрастающий столяр зашагал по лестнице.
Через полчаса все столы были укомплектованы необходимыми парами лавок, вся еда разложена по тарелкам, начали появляться первые гости.
– Лиа, – Карел изловил женщину у входа на кухню и наклонился к ее уху, – я, наверное, пойду, Юнга что-то приболела.
Лиа внимательно на него посмотрела, после, ничего не говоря, ушла на кухню. Вернулась с хрустящим пакетом.
– Иди, передай Юнге и обязательно
Карел кивнул.
– Карел, ты меня услышал? Обязательно возвращайся. Я боюсь, что Альберт не дотащит вашего отца один.
Тот согласно усмехнулся и повернул к гостям, мужественно готовясь пройти сквозь них.
Как Даан это делал, никто не понимал. Мужчина успевал быть везде, там, где он появлялся, тут же завязывался разговор (видимо, потому что молчать в его присутствии было еще неудобнее, чем говорить), да так и продолжался после его ухода. Лиа, выполняя указания мужа, наводила веселье тем, что то и дело наполняла кувшины выпивкой.
– Куда собрался?
Тиль перехватил Карела у выхода. Из-за его плеча выглядывал заинтересованный Альберт.
– Лиа вот угощение Юнге передала. Отнесу и вернусь, а то остынет все,– Карел отвел взгляд, уставившись в стену над младшим братом.– Потом вернусь.
– Точно? – Тиль прищурился, затем похлопал сына по плечу. – Ну, давай, мы будем тебя ждать здесь.
Карел кивнул и выскользнул на улицу. Вечерняя свежесть окутала его с головой.
Гор тихо гудел, и этот гул постоянно сопровождал Карела, пока он шел, петляя, по темным улицам. Тем трем улицам, что были в городке. Вообще, здесь все было близко, рукой подать, но из-за того, что идти напролом сквозь дворы было бы просто невежливо, проходилось петлять.
Карел остановился на повороте на свою улицу, потому что гудение стало слишком уж навязчивым, оно буквально преследовало. Аккуратно перехватив пакет с едой для Юнги, на котором уже начали проступать жирные следы от жареного мяса (пахло, кстати, соответствующе), он несколько раз обернулся – сначала в одну сторону, затем в другую. Кругом – никого.
Но звук все нарастал.
Карел задрал голову.
Целый клин темных пятен, разбивающих пространство полосами света, прошел по небу в сторону Завода. Темные пятна немного снизились, одно подсветило другое, и Карел увидел лодку. Самую обычную лодку, как те, которые перевозят товары в Завод. Только эта больше напоминала стрекозу: над лодкой располагались крылья, вытянутые параллельно, а между ними – вращающийся пропеллер.
С лодки вспорхнули и упали несколько листков. Карел сделал несколько лишних шагов за поворот, поднял один, понял, что все равно ничего не увидит в темноте, сложил в четыре раза и убрал в пакет.
Марта ему не очень и удивилась. Она прекрасно знала, насколько ее сын не любит бывать там, где народу больше пяти человек, и только неодобрительно покачала головой. Попытка социализации не состоялась, а ведь можно было попробовать найти себе работу.
– Стыдно-то как, – Юнга улыбнулась, поднимаясь из кровати, когда Карел подошел и сел рядом. – Вроде обычная простуда, а весь сбор урожая провалялась. Нормально хоть вышло?
– Нормально вышло.
Карел кивнул и вытащил из пакета промасленный кулек с мясными кусочками. Лиа еще приложила овощи и маленькую баночку с мутной жижей.
– Хм, тебе не рано?
Сестра фыркнула и отняла банку одной рукой, другой только придержав.
– Как твоя рука?
– Заживает, – Юнга улыбнулась и помахала оной. – Марта запретила разматывать, говорит, еще насмотрюсь. Ты собрался возвращаться?
Карел как раз поднялся, чтобы выйти из комнаты.
– Нет, я иду за тарелкой и стаканом для тебя.
– И для себя.
– И для себя тоже.
Спустившись вниз, он наклонился к Марте, чтобы взять с полки тарелку, и негромко спросил.
– Как ее рука?
Марта оглянулась на него и ничего не сказала. Немного посопев ей в затылок, Карел предложил:
– Может, стоит?..
Женщина снова ничего не сказала, только взглянула обреченно.
Альберт притянул к себе блюдце, зачерпнул с него молочного меда и сунул ложу за щеку. На считанные секунды его лицо окрасилось всей гаммой удовольствий, затем промелькнуло что-то темное, и он снова заулыбался.
– Вкусно?
Йохан покрутил в руке длинную ложку, постучал ею по краю стола, отложил и взялся за вилку. Похрустев овощами и тщательно прожевав небольшой кусок мяса, он озадаченно принялся рассматривать зубцы.
– Вкусно. Ты чего?
Альберт ткнул его в плечо, не отвлекаясь от чая и меда. Краем глаза он наблюдал за другом. Тот пожал плечами.
– Юнга просила тебя зайти к ней, как закончишь с урожаем.
Вот уже два года как Йохан переправлял товар в Завод и там, бывало, пропадал неделями. Возвращался всегда довольным и с деньгами, но никогда не отвечал на вопросы, неизменно улыбаясь.
– Зайду.
Йохан долил кипятка в свою кружку, опустил в нее ложку меда и потянул носом запах. Пахло, как и должно было, горячим молоком.
– Я привез ей из Завода подарок. Думаю, ей понравится.
Альберт удивленно обернулся. Он не очень понимал, с чего это его друг решил ответить на чувства преданной, но молчаливой влюбленной. Йохан дуэли взглядов не поддержал.
Хотя подарок – это всегда приятно.
– Как она?
Альберт пожал плечами и налил в мед немного чая из своей кружки. Консистенция при этом не очень-то изменилась.
– Ну, как. С тех пор, как ей ампутировали руку, не встает. Хотя, знаешь, – он досадливо повозил ложкой по блюдцу, собираясь с мыслями, – мне кажется, это не тело у нее болеет.
– А что? – немного растерянно поинтересовался Йохан, больше для того, конечно, чтобы поддержать беседу.
– Мозг, – Альберт коснулся тщательно вылизанной ложкой своего виска. – Она давно могла бы встать и начать работать, но голова мешает. Юнга думает, что никому она такая, без руки, не нужна. И работать не сможет, будет обузой. Вот бы кто-нибудь ее переубедил. Не знаю, цветов принес, предложил работу, с которой она могла бы справиться. Поддержал.