Завоевание Средней Азии в хрониках российской армии
Шрифт:
В XVв. пресловутый Улугбек, любитель астрономии, положил начало другому процессу – самоизоляции. Средняя Азия становится закрытой для немусульман, европейцев в первую очередь. Ни к чему хорошему, конечно, это привести не могло. В результате Средняя Азия по выражению А.Вамбери, к середине ХIХв. превратилась в склеп. И если, например, Турция и в меньшей степени Персия, в силу своих приграничных положений с европейскими странами и с Россией в полной степени процесса регресса избежали, правда там не наблюдалось вплоть до начала ХХв. и прогресса, то Средняя Азия в ХIХв. оставалась по своему духовному и культурному уровню в веке XV. Любой, например, архитектор, специалист средневековой среднеазиатской архитектуры, не заинтересованный конечно, может подтвердить, что монументальные сооружения XVI и последующих веков по своему качеству исполнения, архитектурного декора, оформления интерьера и пр., ни в какое сравнение не идут с изящными постройками X-XII-XIVвв. То же скажет и археолог. Позднесредневековая керамика тяжелая, грубая, качество теста хуже некуда, орнамент примитивный, глазурованная представляет собой жалкую попытку имитации высококачественной керамики развитого средневековья X-XIVвв. Оружие, например. Когда русские пришли в Среднюю Азию, то местные армии пытались противостоять им только за счёт своего количественного превосходства, причём превосходства подавляющего. Но оно почти полностью компенсировалось превосходством русских в вооружении. Оружие было самое примитивное. Фитильные ружья, пушки, которые в России можно было встретить в игрушечных магазинах. Стреляли ядрами, гранатами за редким исключением. Пули бывали часто глиняными, картечь – горох, облитый свинцом. Холодное оружие было самого низкого качества, шашки от сильного удара ломались, отскакивали рукоятки и пр. 5
5
Что касается вооружения туземных войск, то тут можно отметить два момента. Первый это постепенное улучшение их стрелкового оружия. У хивинцев, например, были уже в значительном количестве двухствольные капсюльные ружья тульской фабрики, у текинцев карабины Лефоше и винтовки Бердана. С начала интенсивных боевых действий огнестрельное оружие стало товаром ходовым и попадало в Среднюю Азию с торговыми караванами из России. Война войной, а торговля торговлей. Второй момент относится к следующему. Известно, что англичане довольно болезненно реагировали на проникновение русских в Среднюю Азию и на пути их движения ставили всякого рода преграды. Кроме дипломатического давления на Россию англичане стали напрямую помогать среднеазиатским ханствам деньгами и оружием. Однако в качестве трофеев английское оружие в руки русских не попадалось. Не было его и в арсеналах бухарских крепостей и в Хиве. Спрашивается где оно? В арсеналах Бухары? Туда русские так и не добрались. Тогда почему эмир не вооружал английскими винтовками своё воинство? У советских на это был ответ годный для всех времён и народов. Мол, власть имущие, боялись дать в руки народа оружие. Но речь ведь идёт не о народе, а об армии. Боялся что ли эмир, что его сарбазы продадут эти ружья? Или наоборот, сам ждал от них бакшиша. В общем, что-то тут не вяжется. Возникает даже вопрос, а была ли эта помощь? Возможен и другой вариант, англичане не снабжали азиатских владык оружием именно английского производства, а сплавляли им различное барахло собранное ими по колониям.
И ещё, соседство двух разных по своему развитию государств создавало массу проблем, решить которых, обычным цивилизованным путём было нельзя. В советской литературе не обращалось, или почти не обращалось внимания на такой факт, как постоянные набеги, налёты, наскоки на русские пограничные линии, проникновении вглубь территории, разгром и разорение приграничных селений, и увод в плен населения. И это без всякой войны, просто так. Ведь всё это было. Сотни и сотни людей попадали в азиатский плен, хуже которого, наверное, никогда не было, нет, и не будет. Достаточно прочесть далеко не художественное произведение Н. И.Гродекова «Война в Туркмении» где приводятся показания бежавших из плена русских солдат, как все лишения литературных героев русского классика в чеченском плену могут показаться лёгким, хотя и неприятным приключением. Участие в этих набегах принимали либо непосредственно хивинцы или кокандцы, либо шайки совсем диких киргиз, но снаряжённых для этого или в Хиве, или в Коканде, реже в Бухаре. И не было никакой возможности найти с владыками этих среднеазиатских ханств какое-нибудь разумное решение проблемы. Царьки среднеазиатской триады – Коканда, Хивы и Бухары жили не только вчерашним днём, а совершенно в другом временном измерении. Вести с ними нормальный диалог было невозможно. Любые переговоры считались ими проявлением слабости и неуверенности в собственных силах и тут же провоцировали их к активизации своих бандитских вылазок. Требовалось кардинальное решение данного вопроса. Таким решением мог быть только военный разгром этих ханств. Особенно очевидным это стало в ХIХв., когда сначала через Оренбургские степи русские владения вошли в непосредственное соприкосновение с владениями Хивы и Коканда, а затем с высадкой русских в Закаспии и, с вообще ни кем не управляемой и никому неподвластной туркменской вольницей. И если поход в начале XVIIIв. Бековича-Черкасского был результатом во многом прожектёрских планов и наивного представления Петра I в отношении среднеазиатских государств, то уже поход Перовского в 1839г. служил вполне определённой и конкретной цели – военному разгрому Хивы. И с середины ХIХв. Россия переходит от тактики сдерживания своих воинственных, но неразумных соседей путём создания всякого рода пограничных оборонительных линий к тактике чисто наступательной. Война из окраинных пределов России переносится на территорию среднеазиатских ханств. Сеявшим почти на протяжении двух столетий ветер, теперь предстояло пожать бурю. Восточные люди большие любители всякого рода красочных сравнений. Один хивинский ишан в разговоре со своим ханом сравнил Россию с великим змием, голова которого долгие годы была повёрнута к западу. Так вот, пользуясь этими его сравнениями можно сказать, в середине ХIХв. великий змий повернул свою голову на восток.
Инструментом, с помощью которого Россия не только избавилась от своих беспокойных соседей, но и приобрела, согласно советской терминологии новые рынки сбыта и сырьевую базу, а местное население осчастливила проникновением революционных идей, была русская армия. Таким образом, мы подошли, в общем-то, к основному, рассматриваемому здесь предмету, которому и посвящена эта работа.
Во второй половине ХIХв. вооружённые силы России на 75% комплектовались из русских (т.е. в том понимании – русских, украинцев, белорусов), остальные 25% из представителей национальных меньшинств. (18,с.119). Т.е. такой варваризации, какой подвергалась армия советская в последние полтора-два десятилетия своего существования, не было. (У советских варваризация эта называлась интернационализмом, который политработники считали сильной стороной советских вооружённых сил, и от которого строевые командиры стоном стонали). Армия состояла из народа, а из кого ещё? Не из китайцев же или латышских стрелков. Её лозунг «за веру, царя и отечество» тогда ещё был не пустым звуком. Под понятием «отечество» подразумевался тот же народ. И вера была, хотя сегодня это может показаться несколько наивным. В бою под Иканом казачья сотня в 114 человек была окружена 10 тысячным кокандским войском Алимкула. Положение казалось безвыходным. Кокандцы требовали одного – сдаться и принять мусульманство. И никому из 114 человек, вернее из 112, двое среди них были киргизскими вожатыми, т.е. мусульманами, и в голову не пришло принять подобное предложение. Это не сегодняшние Афганистан или Чечня. И ещё, во время кокандского восстания в 1875г. 21 ноября в Маргилане на площади были собраны все русские пленные солдаты и два офицера. Им было предложено или принять мусульманство, т.е. изменить своей вере, или умереть, причём традиционной восточной смертью, извращённой по своей жестокости. Умерли все. (48,2,с.389). Русские мужики (в армию брали по достижению возраста 21 год) взятые на службу из деревни «от сохи», тихо, спокойно, без всякой помпы, цветов и напыщенных речей ветеранш и военкомов, уходили на царскую службу, которая не знала ни дедовщины, ни местничества, ни семейственности. Служили в рассматриваемый здесь период 7, затем 6, наконец, 5 лет. Служба была не легче чем сегодня, однако слёзных писем на деревню своим маменькам русские солдаты не писали, и маменьки к чадам своим в армию не ездили и не митинговали. Сейчас попробуйте-ка найти солдата, к которому за несчастные 2 года его службы хоть бы раз не приезжали попроведовать родители.
В начале ХХв., когда революционные идеи всё больше и больше проникнут в определённую часть населения, отношение к армии начнёт меняться. К войскам в обиходе появится новый термин – «сатрап». Русские солдаты станут уже не защитниками отечества, а «царскими сатрапами» или «царскими опричниками». Потом уже, на самом финале жизни русского государства, разного рода подонки, дня в армии не служившие, и во время войны жравшие сыр в нейтральной Швейцарии, в открытую, со страниц печати, будут желать разгрома своей стране, и приветствовать германские войска нанёсших поражение войскам «кровавого царского режима». Это позорная страница русской истории, перед которой бледнеют все Квислинги и Петены.
Потом начнётся советская власть, устроенная этими самыми подонками. Она вскормит и воспитает свою историческую науку, которая тоже, как и власть и вся бывшая Россия будет называться советской. Никто и никогда не узнает сколько, какой процент историков искренне верили в то, что они писали, т.е. были ортодоксами, и сколько их сознавало, что пишут они чушь, но делать это были вынуждены, так как искажение фактов, которыми они занимались, было их профессией, худо-бедно, но оплачиваемой, писать же реально, значит, для них было её лишиться. Вот они и начали писать про русскую армию, чёрт знает что. Ну, во-первых, они назвали её царской. Право называться русской они ей оставили для Полтавы, для Измаила, для Бородина. Затем они провели чёткий водораздел между солдатами и офицерами. Солдаты у них стали «серой, забитой, бесправной массой», а офицеры «реакционными».
До революции, с 1858г., в России издавался ежемесячный журнал «Военный сборник». На страницах многих его номеров можно встретить в рубрике «Русское военное обозрение» данные о школах словесности для нижних чинов, приводятся разного рода таблицы, графики, диорамы роста грамотности в рядах русской армии. С появлением в русской пехоте стрелковых рот, а затем батальонов и бригад, грамотность среди солдат становится явлением массовым. Командир каждой роты был заинтересован в увеличении числа грамотных солдат в своём подразделении, так как это являлось фактором положительным и ложилось полезным грузом в его служебный формуляр, что в свою очередь способствовало в его продвижении по службе. Для этого командованием, а, скорее всего Военным министерством, создавались все условия. Это проскальзывало даже в русской дореволюционной литературе. Надо только обращать внимание на подобные «мелочи». Например, в повести А. И.Куприна «Поединок», в самом начале повествования, уже в третьем предложении, упоминается ротная школа. Не офицеры же в ней учились. В пехотном полку было 16 рот – следовательно, 16 школ. Из этого можно делать выводы о процентах грамотности среди нижних чинов. Правда, Куприн не историк, однако он бывший кадровый офицер, служил в 46 Днепровском пехотном полку, вряд ли отсебятину писал. Да, на службу из деревни уходили безграмотные парни, но вот возвращались домой в большинстве своём грамотными людьми. Так что серой и забитой солдатская масса не была, это надуманные, искусственно подтасованные данные советской истории. То же касается и их бесправного положения. Это может быть применено к армии николаевского времени, но никак не подходит к пореформенной «Милютинской» армии 60–80гг. XIXв., а именно в основном этот период рассматривается в данной работе. Существовал дисциплинарный устав русской армии, и применение разного рода взысканий происходило в строгом его соответствии. Превышать же свои полномочия для строевых командиров было просто опасно, так как любой солдат мог по команде заявить претензию, и в конечном итоге это ложилось пятном на карьере офицера. Почти в каждом номере «Военного сборника», в его обозрении, приводится разбор того или иного проступка и, правда очень редко, правым признаётся не офицер, а нижний чин.
Бесправной серой скотиной русский солдат не был, элементарные, но права имел. Никто об этом сейчас не знает и в этом «заслуга» советской истории и её историков, а также советской литературы и писателей. Впрочем, охаивание армии началось ещё раньше, но в России такие случаи были всё же единичными, тогда как в СССР это стало систематизированным.
Это всё про солдат – нижних чинов. Теперь что касается господ офицеров. «Реакционное царское офицерство». Что же это за каста? Советские, тут в авангарде выливания помоев идут уже не историки, а писатели, считают примерно так. Половина офицеров в царской армии были немцы, из которых половина русского языка не знала, с солдатами общались посредством нескольких фраз – «руссише швайн», «глюпый зольдат», «пфуй», да пожалуй, и всё. Остальные офицеры пили водку, играли в карты и били солдат по морде. Да, ещё они воровали, могли украсть, например, полковую казну. В общем, непонятно, как эта армия смогла просуществовать от Петра 200 лет? 6
6
Вот пара примеров из жизни «реакционных» офицеров в боевых походах в Средней Азии. Во время хивинского похода 1873г. мангышлакский отряд кавказских войск совершал тяжелейший марш по Каракумам к Хиве. В отряде в качестве военного наблюдателя находился поручик прусской армии Штумм. Так вот он больше всего был поражён тем, что русские офицеры всех чинов и должностей помогали обессиленным солдатам, несли их винтовки, вещмешки. Ни в какой другой армии мира, заявлял Штумм, такое не только невозможно, но о таком и подумать даже нельзя. Там солдат это одно, офицер совсем другое. В русской же армии все тяготы войны «реакционеры» офицеры по-братски делили с «серой, забитой и бесправной массой» солдат. По тексту нашего изложения в потерях будет указываться число не только общее, но отдельно солдат и офицеров. Для чего это будет делаться? Очень просто. В русской пехотной роте облегчённого состава по мирному времени, т.е. в минимальном своём варианте по численности было 100 человек, из них офицеров в лучшем случае трое, обычно же два. Таким образом, офицеров в роте было 2-3%. А по потерям этот процент значительно выше. Т.е. здесь этими цифрами, мы хотим показать, что русские офицеры делили со своими солдатами не только тяготы походной жизни, но и фронтовой, за солдатские спины не прятались. А то и этим нет-нет, да и грешила советская литература.
Второй пример больше характерен как показатель корпоративности в среде русских офицеров, причём в самом положительном смысле этого понятия. Дело было во время кокандского восстания при втором занятии Андижана 8 января 1876г. На город наступали три колонны русских войск. Координацию наступления осуществлял начальник штаба отряда полковник барон Меллер-Закомельский. В этот раз решено было дать отличиться командиру 1го стрелкового батальона капитану Ионову, который начальствовал 3й колонной штурмовых войск. Так вот, полковнику Меллеру-Закомельскому по ходу операции дважды пришлось осаживать 2ю колонну, чтобы дать возможность Ионову первому войти в город и занять цитадель. А 2й колонной командовал флигель-адъютант ротмистр барон Меллер-Закомельский, родной младший брат начальника штаба. Вряд ли, в какой другой армии, включая советскую и современную российскую, такое могло произойти. Забегая вперёд, скажем, что капитан Ионов с лёгкой руки полковника-барона пойдёт вверх, дослужиться до генерала и именно он поставит последнюю точку в 1893г. в продвижении России в Азию. Об этом подробно будет изложено в IV главе.
И вот это-то воинство, имея на своих полюсах с одной стороны забитую серую массу солдат, с другой пьяниц и воров офицеров, в середине 60х гг. XIXв. вторглось в Среднюю Азию, каким-то образом нанесло поражение гордому, свободолюбивому народу, небывалыми зверствами установило кровавый режим, что позволило России, а затем СССР, на протяжении аж до тысяча девятьсот девяносто там какого-то года эксплуатировать этот край, конечно, самый богатый в мире и только за счёт, хлопка, например, время это и просуществовать. Парадокс, но именно к такому выводу можно и придти, читая всякую литературку и современные учебники истории некоторых новообразованных среднеазиатских государств.
На самом же деле, вторгшись в среднеазиатские пределы, русские войска упорного сопротивления не встретили, победы им давались легко, что в какой-то степени было для них неожиданностью, заставляло русское командование не останавливаться на достигнутом и идти вперёд и вперёд. Этим и можно объяснить, например, совершенно неожиданные и стремительные успехи на первом, черняевском, этапе завоевания Средней Азии. Их результаты во многом и определили всю дальнейшую политику России в этом крае.
Противники их, Коканд и Бухара имели постоянную регулярную армию, в Хиве таковой, можно считать, не было, но ополчения там созывались по надобности довольно-таки быстро и достигали приличной численности. Среднеазиатская история – это бесконечная череда кровавых войн. Постоянно кто-то от кого-то откалывался, что-то там делили. В общем, армии среднеазиатских ханов проводили своё время в почти непрерывных боевых походах. Так что навык воевать, у них, безусловно, был. Другое дело, у них совершенно не было опыта ведения войны с европейским противником. Это и было прямым результатом мудрой политики самоизоляции, проводившейся здесь со времён Улугбека. Если бы у Коканда, Хивы и Бухары были бы более нормальные отношения с соседями, если бы, пусть даже не в России, а в Турции или Персии, при армии этих стран, находились бы нечто вроде военных агентов, наблюдателей от среднеазиатских ханств, то мизерные, но данные о европейских армиях в Средней Азии были. А так ведь о русских они ничего не знали. Знали только, что они «неверные», идут сюда насиловать их жён и пожирать младенцев, что их надо резать. Подобного уровня знаний оказалось явно недостаточным для какого-нибудь хоть в какой-то степени организованного сопротивления.
Советская историческая наука, верная себе, переставив всё с ног на голову, в некоторых фактах вдруг узрела упорное сопротивление русским войскам. Вот что пишет та же Левтеева: «Об упорном сопротивлении царским войскам свидетельствует такой факт: некоторые пункты царским генералам пришлось штурмовать дважды (Ак-Мечеть, Чимкент, Ташкент, Джизак). Упорными были бои за овладением Ходжентом, Ура-Тюбе, Самаркандом». (28,с.29). 7 Ну, в нашем изложении, в тексте все действия русских, или как писали советские ортодоксы, царских войск у перечисленных ею пунктах показаны, прочитавший вывод может сделать сам. Здесь только внесём поправку.
7
Ну и автор! В одно предложение дважды ввернуть определение «царский» – это надо уметь. А, вообще читая её работу, особенно введение и 1ю главу, поражаешься обилием довольно редкой в русском алфавите буквы «ц». Сплошь царизм, царские, царское, царский и т.д. Замечательный образчик советского языка.