Завоеванная инопланетным воином

Робертс Тиффани

— Ты выпила почти всю бутылку.

Она поморщилась.

— Э-э, да… Как я уже сказал, я забыла о своем лимите.

— На моей планете есть вещество под названием цириск, — сказал он, взяв стакан из ее рук, снова наполнил его и вернул ей. — Это нечто, известное моему народу на протяжении тысяч поколений, изготовленное из растения, что растет глубоко в джунглях. Меньшие из хорзаров, те, у кого нет найроса, иногда употребляют цириск перед битвой.

Это придает им огромную силу и скорость. Но когда все проходит, их тела остаются в ослабленном состоянии, и чем больше они его используют, тем больше становятся зависимыми от него. Цириск — это не то же самое, что ваш алкоголь, но то, что ты сказала, напоминает мне об этом. И из-за этого я больше не разрешу тебе алкоголь, пока ты в моей компании.

Зои застонала и снова опустила голову, прикрывая одной рукой грудь ради скромности — хотя она была уверена, что вся ее скромность к этому времени была убита и похоронена на заднем дворе.

— Даже немного?

— Нет.

— Капелька?

— Человек…

Зои улыбнулась, несмотря на свой дискомфорт.

— На данный момент я тоже больше не хочу ни капли, — одна мысль об алкоголе вызывала у нее тошноту.

Рендаш оглядел ее с ног до головы и вздохнул.

— Мне не нравится видеть, как ты вот так страдаешь.

— Поверь, мне это тоже не нравится.

— Ты чувствуешь себя достаточно хорошо, чтобы вернуться в постель?

— Просто… дай мне еще немного времени.

Рен продолжал растирать ей спину, проводя рукой вверх и вниз по линии позвоночника, затем из стороны в сторону по плечам. Пальцы, все еще удерживающие ее волосы наверху, слегка массировали кожу головы. Вскоре глаза Зои закрылись.

— Думаю, теперь я могу вернуться в постель, — пробормотала она.

Медленно и с невозможной нежностью Рендаш заключил Зои в объятия. Ее глаза распахнулись, и она напряглась, пытаясь сесть. Большая ошибка. Она застонала от боли и обмякла в его объятиях.

— Я слишком тяжелая, — пожаловалась она, скрещивая руки на груди. — Я могу идти.

— Ты глупая, — нежно ответил он. Он встал, все четыре его руки равномерно поддерживали ее вес, так что болезненное давление не было сосредоточено на одной точке. Двигаясь с осторожностью, он повернулся и понес ее через дверной проем, каким-то образом умудрившись не стукнуть ее какой-нибудь частью тела о дверной косяк, к кровати.

Впервые в своей взрослой жизни Зои почувствовала себя хрупкой. Она не могла сформулировать эту мысль так, чтобы он понял, поэтому просто прижималась к нему, пока он не усадил ее на кровать.

Как только она оказалась на месте, он отошел, чтобы взять ее рубашку с ближайшего комода. Она взяла ее у него и натянула через голову.

— Спасибо тебе, — сказала она.

— Хочешь свои штаны? Мягкие?

Зои на мгновение уставилась на свои голые ноги, прежде чем покачать головой. Она легла, потянулась за одеялом и натянула его до подбородка.

— Я собираюсь найти более подходящую емкость для воды, — сказал он.

Зои протянула руку и поймала

его за запястье, прежде чем он успел отойти.

— Останься.

— Я ненадолго.

Она нахмурилась.

— Обещаешь?

— Да.

— Хорошо.

Зои смотрела, как он выходит из комнаты, не в силах удержаться, чтобы не пялиться на его задницу, и как его мускулы перекатываются при ходьбе.

Почему я продолжаю уговаривать его прикрываться?

Она словно издалека слышала, как он копошится на кухне. Ее тело расслабилось, и веки закрылись. Сон почти настиг ее, когда тихий звук поблизости привлек внимание.

Рен вернулся. Он стоял рядом с кроватью, одна рука задержалась на чашке, которую он поставил на ближайшую тумбочку. Сама чашка казалась сюрреалистичной, чем-то из далеких воспоминаний, это была одна из тех огромных пластиковых кружек с крышкой и толстой изогнутой соломинкой. Такие кружки медсестры давали ее отцу, пока он был в больнице.

Ее глаза защипало от внезапно навернувшихся слез, отчего головная боль стала еще сильнее, и она крепко зажмурилась.

Порыв прохладного воздуха пробрался под одеяло. Кровать заскрипела, и матрас прогнулся. Две руки Рена скользнули под Зои, притягивая ее к своему твердому, теплому телу.

Зои повернулась к нему лицом. Она встретила его пристальный взгляд и прижалась ближе, закинув одну ногу ему на бедра, а всем телом прижавшись к его боку. Протянув руку, она обхватила его подбородок, проведя большим пальцем по нижней губе.

— Я помню прошлую ночь, — сказала она и поцеловала его в плечо, прежде чем положить на него голову и опустить руку ему на грудь.

— Я запомню ее навсегда, — мягко ответил он, когда она засыпала.

Глава двенадцатая

Зои почувствовала себя намного лучше, когда проснулась позже в тот же день. Ее желудок успокоился, а небольшая, затяжная головная боль, вероятно, пройдет, как только она немного поест и попьет воды. И что лучше всего?

Она была в коконе объятий Рена. Всех четырех рук.

Он лежал, прижав ее спину к своей груди, и она была благодарна за то, что отвернулась — ему не нужно было ощущать зловонный запах ее дыхания после рвоты. Если бы ей не было так уютно и тепло в его объятиях, она бы немедленно вскочила с постели, чтобы почистить зубы.

Однако безопасность его объятий и жар его тела были не всем, что она чувствовала: к ее ягодицам прижималось бревно. День назад это заставило бы ее сбежать, но сейчас?

В то утро она исчерпала все свое смущение, поэтому вместо того, чтобы испытывать стыд, она наслаждалась ощущениями. Рена влекло к ней. Она возбуждала его. Она знала, что утренний стояк — это просто то, что случается с мужчинами, человеческими мужчинами, во всяком случае, пока они спят, но, Боже, ощущение его члена у задницы заводило ее. Ее соски затвердели, а киска сжалась, пустая и ноющая, и если бы не чрезвычайно полный мочевой пузырь, она могла бы быть настолько смелой, чтобы прижаться к нему попкой и закончить то, что они начали прошлой ночью.