Завоёванная любовь
Шрифт:
— Я почему-то не удивлена, что вы были непослушным, испорченным ребенком. Счастье, что вы из-за этого не пострадали.
— А вы?
— Что я?
— Ну же, Талия, bella [7] , признайтесь, что вы были маленькой шалуньей.
Она вспомнила про купание в пруду, хотя это запрещалось. Тайное разглядывание эротических фресок со стен Помпеи в кабинете отца.
— Пожалуй, я иногда не слушалась старших.
— А некоторые вещи так и не проходят со временем.
7
Возлюбленная (ит.).
— Марко,
В это время слуги внесли чай, накрыли стол, разложили серебряные приборы и фарфор и удалились. Она не знала, стоит ли продолжать прерванное признание.
— Хотите чаю?
— Gracie.
Они сели на кушетку перед чайным столом. Опять он оказался совсем близко. Ожили воспоминания.
Он наблюдал за ней своими темными непроницаемыми глазами и, казалось, читал ее мысли.
Она разлила чай.
— Расскажите о вашем отце. Он жив?
— Увы, я потерял обоих родителей, их унесла лихорадка во Флоренции, много лет назад.
— А сестры и братья?
Она передала ему чашку, и их пальцы соприкоснулись.
Она поспешно отстранилась, янтарная капля чая упала ему на руку, и ей пришлось осторожно промокнуть ее салфеткой.
— Я был единственным выжившим ребенком, может быть, поэтому моя мать так беспокоилась.
— Это печально, — сочувственно сказала Талия, делая маленький глоток, — мои сестры часто бывали несносными, но не представляю, что бы я без них делала.
— Мне бы хотелось иметь сестру или брата, можно было бы вместе пускаться в приключения.
— О, у нас и были приключения, но Каллиопа всегда сдерживала нас, она самая старшая и благоразумная из сестер.
— А ваш отец всегда был занят, как и мой.
— О да. Он ученый и занят своей наукой, много читает по вечерам. Впрочем, он всегда следил за тем, чтобы мы получили хорошее образование и знания, особенно в мире античных искусств. — Она предложила ему тарелку с кексами и сэндвичами. — Ваш отец тоже был ученым? Во Флоренции широкое поле деятельности для ученого.
— Мой отец был писателем, его привлекали эпоха Ренессанса и республиканские идеи… — Марко взял маленький сэндвич и некоторое время был занят едой, как будто специально делая паузу, чтобы не сказать лишнего. — Какое-то время он возлагал надежды на Наполеона, увлеченного новыми идеями. Отец надеялся, что они сметут феодализм, принесут новые законы, образование и большую справедливость. Они с друзьями часто собирались и писали памфлеты.
— Он увидел воплощение своей мечты? Марко покачал головой:
— Нет, Наполеон неожиданно изменил идее, как и остальные до него. И мой отец был горько разочарован тем, что никаких перемен не произошло. Мечтал о конституционном правительстве, но умер, не завершив дела. Теперь, когда у нас укрепились австрийцы, его идеи отодвинулись еще дальше.
Талия, затаив дыхание, слушала его рассказ о жизни, в которой мало понимала. Политика, высокие идеалы,
— Вы тоже пишете, Марко? Вы следуете по стопам вашего отца?
Но минуты откровенности миновали. На лице Марко вновь появилась светская маска. Он лишь усмехнулся в ответ, протягивая пустую чашку.
— О, могу посвятить оду вашим небесно-голубым глазам, вашей красоте.
— Прошу вас, не надо. — Ей было жаль, что он вдруг переменился. — Я бы почитала вашу монографию об истории Флоренции.
— Напишите ее сами. Насколько я помню, вы прекрасно владеете пером.
— О, у меня не больше воображения, чем у нашего дворецкого.
Он дотронулся до ее руки, когда она передавала чашку.
Она медленно отняла руку.
— Марко, зачем вы пришли?
— Я принес вам это. — Он поднял с пола зонт, который она потеряла в Сидни-Гарденс. — Он вам может понадобиться в таком месте, как Бат.
— Вы очень добры. Но не проще было послать слугу?
— Но я не мог поручить слуге всего остального…
И он ладонью провел по ее щеке, осторожно, как будто она была из хрупкого фарфора. Потом медленно, как будто давая ей время отстраниться, прижался губами к ее губам.
Но Талия и не собиралась его останавливать. И, как в прошлый вечер, ее губы раскрылись навстречу, она вновь почувствовала, как в ней поднимается жгучая волна желания. Пустая чашка упала на ковер, Талия схватила его за плечи, отчаянно, как будто цепляясь за якорь спасения в этом зыбком мире, хотя он и был причиной ее головокружительной страсти, источником сжигающего ее пламени.
— Талия, cara. — И, оторвавшись от ее губ, граф осыпал поцелуями ее шею, закрытые веки, опускаясь все ниже.
И вдруг отпустил ее. И, не веря своим ушам, она услышала:
— Существует слишком много причин, из-за которых я не могу быть с тобой. Но ты должна знать, что быть без тебя — самое тяжелое испытание в моей жизни.
— Тогда не уходи, — прошептала она, — останься со мной здесь, навсегда.
— Не могу, scusa, cara. — Он поцеловал ее в лоб и встал.
Она сидела с закрытыми глазами, ощущая лишь холодную пустоту рядом. Пока не услышала щелчок входной двери. Вскочила, подбежала к окну, глядя затуманенным взглядом, как он удаляется прочь. Ее пальцы сжались в кулаки. Он хотел отпугнуть ее своими поцелуями и своим грубым желанием. Но он ее плохо знает. Она единственная из всех муз семейства Чейз действует наперекор и, если ей не разрешают, добивается своего.
Ей всегда хотелось поразить своих сестер. А теперь она хотела поразить Марко. Пусть узнает, какая она на самом деле.
После его визита она была как никогда уверена в том, что он тоже любит ее, несмотря на леди Ривертон и Клио. И она не отступит, чего бы ей это ни стоило.
Глава 11
После незабываемой встречи в гостиной Талия несколько дней не видела Марко. Она продолжала танцевать на ассамблеях, ходила в гости, на концерт итальянской музыки, но Марко нигде не появлялся. Даже на концерте, на который она возлагала большие надежды.