Завтра мы будем вместе
Шрифт:
Вот кресло тети Кати — в нем она часто сиживала, обняв розовую подушечку. Стиснув зубы, я стягивала приметную наволочку и заменяла ее другой, нейтральной. Но рядом другой риф: незаконченная модель крейсера — после гибели Юры Коля забросил моделирование. Он охотнее учился бальным танцам, куда его начала водить бабушка. За время моей болезни и пребывания в клинике бабушка и внук очень сблизились. Для Маргариты Алексеевны чужой по крови Коля стал самым родным человеком, лучиком света в ее жизни.
Я отвергла все приглашения друзей встречать вместе Новый год. Отговоркой для меня стали зимняя сессия и экзамены. На самом деле я не занималась ничем, я вконец запустила дела в институте.
Колю на зимние каникулы я отправила к бабушке, так что новогоднюю ночь провела в одиночестве. В десять вечера я отключила телефон и легла спать.
Спала я последнее время много, но бодрость не возвращалась ко мне. Я спала ночью, я спала, бодрствуя, и днем.
Прошли новогодние торжества, минуло Рождество — пора было браться за неотложные дела, но я все медлила. Однако внешний мир подхлестывал меня.
Позвонила секретарь из деканата, просила меня заехать в институт, выбрать тему дипломной работы.
Я спросила: а как же мои «хвосты»? Ни один зачет за прошлый семестр у меня не был сдан. Она успокоила меня, сказала, что «хвосты» есть у многих, деканат продлит мне сессию, учитывая мои обстоятельства.
Да, порядки у нас на платном отделении были либеральные — бюджетников отчисляли за неуспеваемость не церемонясь. Я обещала приехать.
Все интересные темы дипломных работ были давно разобраны. Мне досталась самая скучная: «Культурологические следствия участия Советской России в интернациональных конфликтах XX века». Что ж, придется заняться этим вопросом. Я стала подбирать материал в библиотеках и незаметно вновь втянулась в учебу. Вчитываясь в страницы скучных монографий, я отвлекалась от своих бед, забывала о трагедии моего дома. Нужную информацию приходилось вылавливать буквально по крупицам. Попутно я готовила положенные по курсу рефераты, сдавала пропущенные зачеты. Вернулся от бабушки Коля, и теперь мы вместе коротали длинные зимние вечера. Я даже уговорила сына закончить начатую вместе с папой модель. В память о Юре.
Трудоемкая работа подходила к концу. Коля уже испытал крейсер на воде, в ванне. С гордостью предъявляя мне свой корабль, он с грустью спросил: «Мэмэ, мэна в мораки не прымут?»
Коля уже большой мальчик, двенадцать лет. Он владеет речью, хотя слова произносит с трудом, читает звуки по губам. И он уже понимает, что многие двери перед глухонемым человеком закрыты. Я погладила мелкий барашек его волос, мимоходом стряхнув с головы какого-то паучка. Где он находил насекомых в городской квартире среди зимы — было непонятно. Однако находил, сажал в коробки, насекомые расползались, я ругалась, но все повторялось снова и снова. Вот его истинное призвание — заниматься живностью, биологией.
В этот момент протяжный громкий звонок телефона ворвался в комнату. Так обычно звонит межгород.
"Кто бы это мог быть? — подумала я, торопливо снимая трубку. — Опять американец?
Низкий женский голос, слегка надтреснутый, явно принадлежал немолодой особе. Она сообщила, что звонит из Москвы, спросила меня, назвав мое полное имя. Я подтвердила, что это я. Когда женщина заговорила снова, я решила, что произошла какая-то ошибка: речь шла о чем-то, ко мне не относящемся.
— Какая сестра? Вы не туда попали, у меня нет никакой сестры.
— Послушайте.., дорогая… Катенька… — Речь женщины прерывалась не то вздохами, не то всхлипами. — Наш.., общий отец… Родион Сергеевич Ершов.., он умер. А мы, выходит, сводные сестры…
— Родион Сергеевич? Впервые слышу это имя.
— Вот как? — почему-то удивилась женщина и начала рассказывать сначала.
Сестра Алла Родионовна, или просто Алла, как она попросила называть себя, была намного старше меня.
Год назад, в возрасте семидесяти двух лет, умер наш общий отец, вице-адмирал в отставке. Незадолго перед смертью он открыл старшей дочери тайну, поведал о существовании у него дочери от другой Женщины. Алла Родионовна еще раз удивилась, что я не знаю об этом. Ей казалось, что о таком отце ни одна мать не промолчала бы! «Таким отцом, как наш, можно гордиться!» — с пафосом воскликнула сестра.
Оказывается, отец не только раскрыл старшей дочери свою тайну, но и наказал разыскать меня, сообщив известные ему данные. Вскоре после этого он умер.
Алла принялась за поиски, но безрезультатно. Отец неверно назвал ей мое отчество, а фамилию я уже сменила. Лишь недавно она сообразила обратиться к старинному знакомому отца — Григорию Мироновичу Руденко, и он раздобыл для нее мой телефон. Все оказалось неожиданно просто.
— К дяде Грише! — воскликнула я. — Вы его тоже знаете?
— Не вы, а ты, — поправила меня Алла, — мы же с тобой сестры, Катенька. А с Григорием Мироновичем я лично не была знакома, но его телефон оказался в записной книжке отца.
Наш разговор затянулся на полчаса. Мысли разбегались, рвались и терялись как у нее, Так и у меня. Но я узнала главное: моя сестра, Алла Родионовна, живет одна. Мать ее умерла прежде отца, своей семьи нет. Ей пятьдесят два года, и она не работает. Вдруг Алла спохватилась, что счетчик накрутит немалую сумму, и стала прощаться. Было решено, что мы непременно встретимся друг с другом; в Москве ли, в Питере — обсудим позднее. А пока она обещала написать мне обстоятельное письмо и изложить в нем все подробности, упущенные ею в этом сумбурном разговоре.
Не правдоподобная весть встряхнула меня, вытащила из тумана, в котором я плыла последние месяцы. Вот и свершилось! Мой отец пришел ко мне сам, когда я перестала думать о нем, искать его.
Пришел ко мне после своей смерти — таким же призраком, каким был и при жизни. Может, оно и к лучшему, думала я. Вряд ли я смогла бы совместить в своей душе романтический образ с видом немощного старика. Я непонимающе смотрела на раскрытые книги, зачем они тут? Разве могла я сейчас заниматься, когда в моей жизни случилось такое невероятное событие. Сестра не была фантомом, призраком. Она была живым человеком, и скоро я увижу ее. Хотелось представить по голосу ее облик, характер. Увы, в этом фантазия отказывала мне.
Коля заметил, что я порозовела, пришла в непонятное возбуждение от телефонного разговора.
— Кто это? Кто это? — тормошил он меня.
— Так, одна тетя из Москвы, — ответила я, четко артикулируя, чтобы сын меня понял. И тут же с помощью жестов глухонемых добавила: «Твоя тетя».
Затем я быстро достала из шкафа полотенце и скрылась за дверью душевой кабины. Мне надо было собраться с мыслями в одиночестве. Теплые струи ласковым дождиком орошали мое проснувшееся к жизни тело. Теперь все встало на свои места. Слова моей бабули об отце-генерале оказались правдой.