Завтра опять неизвестность
Шрифт:
– Звучит совсем неплохо.
– О том я и толкую, - раздраженно бросил Эрл.
– Лихие были парни. Они строили тридцать два дома в новых кварталах. Теперь ты представляешь о каких масштабах шла речь?
– Да, вложения немалые.
Эрл допил виски и поставил стакан на пол.
– Ну, и я им понравился. Я обычно поставлял лед в бар и не раз с ними беседовал. Позже я понял, они, должно быть, подумали, что я достаточно смышленый парень. Иначе зачем бы им со мной разговаривать?
– Да, все правильно, - кивнул Ингрэм.
– Конечно, если им не хотелось просто поболтать за кружкой пива.
– Не так все было. Говорю тебе, я им понравился. Но я, дурак, позволил такому шансу проскочить буквально между пальцев!
– Эрл сдвинулся на край дивана, возбужденно напрягшись при воспоминании об этой неудаче.
– Я позволил ему проскочить у меня между пальцев, - повторил он.
Мысленно он отчетливо видел Эда и Билла Корлей и даже ощущал приятный кисловатый запах пива над деревянной стойкой бара. Их дело процветало, но он упустил шанс принять в нем участие.
– Ну и что же ты должен был сделать?
– немного удивленно спросил Ингрэм.
– Видит Бог, это так просто! Мне следовало накопить тысчонку и однажды швырнуть её на стол. "- Примите и меня в долю!" - должен был я сказать. И они бы приняли.
– Почему?
– Я же сказал тебе, потому что я им нравился.
Ингрэм покачал головой.
– У тебя странные представления о бизнесе. Думаешь, ловкие парни так бродят вокруг, чтобы сказать: "- Давайте отрежем кусок этому малышу, осчастливим парня!" Так дела не делаются.
Скептицизм Ингрэма рассердил Эрла.
– А что странного в том, что я им понравился?
– Я не собираюсь тебя учить, - заметил Ингрэм, - но послушай: просто быть возле больших денег - ещё ничего не значит. Богатые люди никогда ничего не отдают - точно также как двадцатилетний парень не отдаст свои великолепные кудри лысому старику.
– Ингрэм наклонился вперед.
– Вот послушай. Предположим, человек неожиданно выигрывает тысячу долларов. Все его друзья возбуждены, словно и они что-то выиграли. Они наслаждаются просто тем, что оказались рядом с удачей. Затем человек отдает деньги жене, или платит долги - и все кончено: деньги ушли и люди, только что толпившиеся вокруг, чувствуют себя так, словно у них самих что-то украли. Вот что я имею в виду - если ты почувствовал себя сказочно богатым от того, что оказался рядом с большими деньгами, то не обзаведешься ничем, кроме головной боли.
– Но ты же не знал этих парней, - упрямо возразил Эрл.
– Ну, может быть, те были другими. Может и взяли бы тебя в долю.
– Наверняка, - убежденно заявил Эрл.
Но сам неожиданно с горечью осознал, что братья Корлей улыбнулись бы и покачали в ответ головами.
– Считается только то, что ты делаешь сам, - продолжал Ингрэм.
– Ты что-то задумываешь, потом делаешь. И только тогда можешь чувствовать себя уверенно. Зато потом есть что вспомнить и получить от этого удовольствие.
– Может быть, ты и прав, - устало бросил Эрл.
– Я много думал над этим в армии. Там нам случалось делать такое, что потом не стыдно вспомнить. Но кто, черт возьми, об этом вспоминал?
– Ты же вспоминаешь, - сказал Ингрэм.
– Одних моих воспоминаний мало...
– Эрл сам не знал точно, что имеет в виду, но чувствовал, что нащупал что-то важное.
– Если множество ребят вместе делают общее дело и потом лишь один из них вспоминает об этом значит что-то неправильно.
– Просто это не одинаково важно для них, вот и все.
– Может быть, - задумчиво кивнул Эрл, обдумывая слова Ингрэма.
– Может быть, ты и прав.
– Он опять закурил и швырнул спичку в камин.
– Человеку нужно что-то такое, что можно вспомнить, Самбо. Если мы выберемся живыми из этого дела, то не должны о нем забыть.
– Даже если у нас бороды отрастут до колен.
– А что ты делаешь в свободное время, Самбо? Я имею в виду, ходишь на бейсбол или что-то в этом роде?
– Бейсболом я никогда особо не интересовался. Днем я сплю, а по ночам работаю. Может быть поэтому.
– Ты хоть когда-нибудь был на бейсболе?
– Конечно.
– И тебе не понравилось?
– Эрл покачал головой, почему-то рассердившись.
– Ты не нашел в игре ничего интересного? Скажем, в длинном пасе, который завершает атаку?
– Ну конечно, все это интересно.
– В тоне Самбо звучала вежливый интерес; на самом деле он бейсбол не знал и не любил.
– Интересно!
– взорвался Эрл.
– Это все равно, что сказать: Мерилин Монро - симпатичная девушка!
– Он не мог понять причины своего раздражения.
– Ты пойдешь со мной на бейсбол и я объясню тебе, в чем состоит вся прелесть игры.
– Отлично, - кивнул Ингрэм.
– Но давай сначала выберемся отсюда.
Эрл налил себе ещё немного виски. Почему он вдруг надумал взять Ингрэма на бейсбол? Разумеется, не мог он пригласить того в ресторан или бар. Но они вполне могут сидеть рядом на бейсбольном матче. Множество цветных покупает билеты на открытые места на стадионе, сидят на солнце и пьют пиво. И они смогут обсуждать игру. Все, что они сделали вместе, было глупым и неправильным, ну и ладно. Но нельзя же все время жить воспоминаниями. Если никогда не делать ничего хорошего или разумного, то о чем же, видит Бог, думать? Вспоминать неверные и глупые поступки можно, только если за тобой других не числится. Может быть, они тоже в каком-то смысле важны? Они с Ингрэмом совершили кое-что вместе, и имеют право сохранить это в памяти.
– Мы пойдем на бейсбол, - кивнул он Ингрэму.
– Не забудь.
– Хорошо, после того, как отсюда выберемся.
– Об этом не беспокойся, у меня есть предчувствие, что теперь все переменится и счастье нам улыбнется, - Эрл глотнул виски.
– Это твое влияние. Ты знаешь, что говорят о цветных. Я имею в виду, что они приносят счастье.
– Да, я знаю, - медленно сказал Ингрэм.
– Это просто поговорка, я не имел в виду ничего плохого.
– Все правильно, - Ингрэм пожал плечами и улыбнулся. Извинение Эрла бросило его одновременно в жар и в холод, он почувствовал одновременно благодарность и неловкость.