Завтра война
Шрифт:
Пальцы Полины поползли по сенсорам управления. Из ладони манипулятора выдвинулась крохотная циркулярная пила – попытки открыть лючок иными способами, по мнению Эстерсона, заняли бы слишком много времени.
«В-ж-ж-ж-ж-ж», – взревела пила, врезаясь в спину «Дюрандаля» – бурую от осевшего на нее ила. Впрочем, этого звука ни Эстерсон, ни Полина не слышали.
Прошла еще минута и вода хлынула в открывшуюся полость. Изображение на экранчике стало мутным – из-за поднятого ила.
Когда картинка наконец просветлилась, Эстерсон
– Вот он!
– Тот, с закруглением сверху, на котором маркировка на непонятном языке? – переспросила Полина.
– Это испанский.
– Извини, с языками у меня с самого детства проблемы.
– Теперь видишь вон те оранжевые выступы?
– Да.
– Это крепежные ушки. Ты должна сделать два распила. Один по левому ушку, а второй – по правому. После этого блок можно будет просто вынуть.
– А как же… ну, провода всякие? – с улыбкой абсолютного профана спросила Полина, осторожно подводя пилу к указанной Эстерсоном области.
– Там нет никаких проводов. Только шины. Если быть точным, их две штуки.
– Ну хорошо, а как же эти твои шины? Они что, такие тонкие, что сразу оторвутся?
– «Оторвутся», – насмешливо повторил Эстерсон. – Шины рвутся только на автомобилях в старинных романах. На профессиональном жаргоне шиной называется вид разъема. Правда, на шинах там есть защелки…
– Хватит морочить мне голову. Говори сразу: что с этими твоими шинами делать?
– Вероятно, придется калечить. Других вариантов я не вижу. Надеюсь, мощности движка манипулятора хватит, – вздохнул Эстерсон.
– Так бы и говорил, что блок мы вырвем с мясом, – проворчала в ответ Полина. – А то скажешь еще – «вынуть», «аккуратненько извлечь»…
Пила вновь принялась за работу. Если бы дело происходило на суше, из-под ее сверкающего колеса наверняка полетели бы разноцветные искры – оба крепежных ушка были изготовлены из твердого сплава.
– Левое готово! – радостно отрапортовала Полина, когда блок обеспечения фризера чуть-чуть покачнулся.
– Правое гото… – но на этот раз Полина слишком поспешно сказала «гоп». Потому что за три миллиметра до нижней кромки ушка пила снизила обороты и замерла. А через секунду пропало изображение на экранчике.
– Ч-черт! – вскричал Эстерсон. Он так сильно хватил кулаком о подлокотник своего кресла, что, казалось, затрясся весь скаф.
– Так я и думала, – пессимистично подытожила Полина. – Нужно было его открыть перед тем, как отплывать… Дать ему проветриться… Но, понимаю, понимаю, не до того было…
– А что, если манипулятор проветривать, он лучше работает? – вкрадчиво спросил Эстерсон.
– Именно! – в сердцах воскликнула Полина. – Я уже давно заметила: манипулятор скафа – вещь с характером. И живет она собственной жизнью!
– То есть он может еще заработать, по-твоему?
– В принципе. Но это не значит, что именно сейчас. Может, у него пропало настроение… Перетрудился…
– Значит, подождем?
– Подождать-то мы можем, – тоскливым голосом сказала Полина. – Да только у нас в распоряжении всего шесть-семь минут… Я не шучу.
– Давай хоть минуту подождем!
– Ну…
– Слушай, а что нужно, чтобы манипулятор заработал? Ты же вроде лучше знакома с его… с его характером? Что делать-то?
– По-моему, только молиться.
Эстерсон плотно сжал свои тонкие, бескровные губы и замолчал. Ну почему все так скверно! Когда манипулятор нужен только для того, чтобы срезать актинии редких расцветок для домашней коллекции или подсовывать лакомства капюшонам, он работает безотказно. А когда представляется шанс помочь пилоту, спасти флуггер, внести свой вклад в дело победы Объединенных Наций над клонами…
– Как ты думаешь, Полина, Бог есть? – совершенно серьезно спросил Эстерсон, пристально глядя в ореховые глаза своей подруги.
– Я думаю… Я думаю, да.
– Как ты думаешь, Он… Он справедлив?
– Думаю, когда как, – уклончиво отвечала Полина. – Иногда кажется, что вроде бы справедлив. А иногда кажется, что нет, несправедлив… Библию можно очень по-разному понимать…
– Знаешь, у меня есть идея, – с чумным блеском в глазах заявил Эстерсон. – Сейчас мы узнаем это доподлинно. Давай зададимся вопросом: Он скорее справедлив или скорее все-таки несправедлив? Давай решим: если пила сейчас заведется, значит, Бог скорее справедлив. А если нет – мы с тобой будем знать, что любить его следует несправедливым.
– Хорошо сказано, Роло.
– Тогда включай манипулятор. – Эстерсон кивнул в сторону панели управления и добавил: – Хочу знать правду!
Щелчок. Панель ожила.
– Попробуй еще раз правое ушко, – дрожащим голосом сказал Эстерсон.
Пальцы Полины быстро отстукали на клавиатуре управляющую последовательность.
Манипулятор конвульсивно дернулся.
Потом еще раз.
– Ну же! Ну! Мы хотим знать правду! – азартно вскричал Эстерсон, поднимая очи горе – не к небу, нет, а всего лишь к потолку кабины. Впрочем, праотцы народа Израилева во времена первого Завета наверняка поступили бы так же.
В этот миг пила манипулятора сделала один медленный, полусонный оборот. Еще секунда – и она бешено завертелась, алчно вгрызаясь в твердую ткань «Дюрандаля».
Эстерсон и Полина со значением переглянулись.
Они знали, что будет дальше: сейчас манипулятор, снова превратившись в пятерню, выдернет блок обеспечения фризера. Затем скаф двинется к берегу, где уже, наверное, их заждался славный пилот Николай.
Но в том-то и дело, что теперь все это представлялось обоим совершенно не важным, а точнее, важным, но не очень существенным.