Завтрак гораздо важнее, чем рай
Шрифт:
Постепенно, по мере того как вы будете все больше и больше осознавать свой сон, сон начнет рассеиваться, отступать. И когда осознанность станет полной, сон совсем исчезнет. Тогда вы не будете ни буддой, ни мужчиной, ни женщиной, ни тем, ни другим. Кем же вы тогда будете? Об этом ничего нельзя сказать. Можно сказать только одно: «Один взгляд на Истинного Человека, и вы влюблены, и вы – любовь».
Если он говорит:«В этом нет ничего особенного»,Он уже согрешил,ИИккью говорит: «Я сказал, что буддизм – это ничто иное, как шелест бамбука на картине. Я сказал, что буддизм – это лишь сон. Я сказал, что в нем нет ничего особенного, что он совершенно обычен, что он естествен». Но он чувствует, что, сказав даже это, он согрешил, поскольку даже этого нельзя говорить.
Об этом ничего нельзя сказать. Стоит сказать, и вы уже совершили нечто дурное. Стоит сказать, и вы уже предали.
Если он говорит:«В этом нет ничего особенного»,Он уже согрешил,Нельзя сказать, что буддизм – это особая, великая религия. И нельзя сказать, что в ней нет ничего особенного.
В буддизме существуют две школы. Одна школа говорит, что буддизм – величайшая религия, самая глубокая, самая высокая за всю историю человечества. То же самое говорят про свою религию христиане, индуисты, джайны – все превозносят свою религию и тем самым превозносят свое эго. Итак, большинство буддистов утверждают, что буддизм – величайшая религия, а Будда – величайший человек.
И есть люди дзен, которые говорят, что в буддизме нет ничего особенного, что он самый обыкновенный: нечем похвастаться, нечего превозносить. Но Иккью говорит: «Даже сказав, что в нем нет ничего особенного, вы уже сказали нечто особенное о нем. Это и делает его особенным!»
Христиане говорят, что христианство – особая религия, индуисты говорят, что индуизм – особая религия, мусульмане говорят, что ислам – особая религия, а люди дзен говорят, что в буддизме нет ничего особенного. Вы делаете его слишком особенным. Все остальные заявляют, что они особенные, а вы говорите: «Мы не особенные» – и становитесь особенными. Именно так вы и стали особенными. Это один из методов заявить о своей особенности. Когда все утверждают: «Я необыкновенный», человек, который говорит: «Я обыкновенный», на самом деле утверждает свою необычность.
Только подумайте, десять тысяч человек заявляют: «Я необыкновенный», и вот стоит один скромный человек и говорит: «Господа, я самый обыкновенный». Что он делает? Он претендует на настоящую необыкновенность. Он говорит: «Вы дураки, десять тысяч дураков! Вы все заявляете, что вы необыкновенные – это ваше эго. Посмотрите на меня: только я, скромный человек, никто, могу сказать, что я самый обыкновенный». Но как раз этот человек и является необычным. Все остальные обычные, потому что они все заявляют одно и то же. Все претендуют на необычность.
Иккью прав:
Если он говорит:«В этом нет ничего особенного»,Он уже согрешил,И ему больше нечего сказатьЭтому Даруме Иккью.Дарума – это основатель дзен-буддизма в Китае. Он первым пришел из Индии в Китай, чтобы передать весть, выходящую за рамки слов, чтобы принести туда эту нерелигиозную религию. Поэтому все мастера дзен чувствуют себя глубоко обязанными Даруме. Дарума – японское имя Бодхидхармы.
Иккью говорит: «Этот Дарума Иккью – этот последователь Дарумы, этот ученик Дарумы – не может ничего сказать. Я не могу сказать, что буддизм – это нечто особенное, и я не могу сказать, что в нем нет ничего особенного. Я просто не могу ничего сказать».
Своим безмолвием он говорит нечто удивительно прекрасное. Когда вы не можете что-то выразить словами, это значит, что оно настолько весомо, что ни одно слово не способно его передать. И таково свойство Будды – он бесконечен, и его бесконечность не способно вместить в себя ни одно слово.
Ни один ученик не может ничего сказать о своем мастере. Если он может что-то сказать о своем мастере и чувствует, что способен выразить это правильно и адекватно, то он не ученик и совсем не понял мастера, поскольку понять мастера – значит потерять язык и дар речи, поскольку вы стоите перед такой огромной реальностью, что просто немеете.
Ученик всегда теряет дар речи перед мастером, и только тогда он знает. Тот, кто говорит, не знает, а тот, кто не может ничего сказать, знает.
Достаточно на сегодня?
Глава 8
В поисках призрака
Первый вопрос:
Ошо, когда я был моложе, я чувствовал, что, когда я подхожу к открытым окнам в высоких зданиях, меня туда тянет. Многие люди, с которыми я сейчас работаю, чувствуют то же самое. Возникает такое ощущение: «Если я подойду немного ближе, я могу прыгнуть».
Из своего опыта знаю, что это не суицидальное настроение. Что это? Не мог бы ты подробнее рассказать об этом?
Да, я могу рассказать об этом подробнее, потому что я вижу в тебе точно такой же страх, когда ты близко подходишь ко мне. Ты держишься на расстоянии. Ты боишься. Этот страх не суицидальный, вернее, он суицидальный, но совершенно в другом смысле, в духовном смысле.
Ты не боишься обычной смерти, ты боишься того, что люди дзен называют «великой смертью». Ты боишься исчезнуть, боишься раствориться. Ты боишься потерять контроль над собой. Все, так или иначе, этого боятся.
Вот почему мы всегда живем под контролем. Контроль навязывается не только обществом: даже если общество снимет весь контроль, люди будут продолжать жить под контролем, они создадут свой собственный контроль, свою собственную дисциплину.
Даже если общество решит сделать всех абсолютно свободными, люди не будут свободными, они не примут свободу. Они создадут свои собственные оковы, свои собственные цепи и тюрьмы. Они станут своими собственными тюремщиками.
Свобода пугает, потому что свобода означает, что вас не будет. Не вы станете свободными – вы освободитесь от самого себя. Вы и есть оковы, и, когда оковы исчезнут, исчезнете вы.