Завтрашний ветер
Шрифт:
Подплывая к незнакомому месту, я нарочно вылез из воды в стороне от костра и понемногу пополз на четвереньках…
У огня спиной ко мне сидел человек.
Я замер. В ту же минуту у меня под рукой хрустнула ветка.
— Что, брат, накупался? — спросил человек, не оборачиваясь. — А я уж хотел аукать.
Я встал, перевёл дыхание. Подошёл к Владилену Алексеевичу.
Он порылся в рюкзаке, кинул мне полотенце.
— Разотрись как следует и садись есть, пока не остыла…
У костра я увидел сковородку,
До чего же тепло и хорошо мне было у нашего костра! Я поедал рыбу и рассказывал Владилену Алексеевичу про моё приключение, а он хохотал и даже не мог есть.
— Ну и ну! — повторял он. — Я бы и сам крикнул «ой, мама!», честное слово. Это ты навертелся в воде с живота на спину, вот у тебя всё и спуталось.
Мы посмеялись ещё немного, попили чай, а потом, когда залезли спать в палатку, он сказал:
— А знаешь? Они, наверное, там до сих пор колотятся от страха. Надо бы завтра нанести визит, извиниться, что ли! — Он помолчал, а потом удивился: — До чего же длинный сегодня был день…
Я закрыл глаза, и передо мной замелькали протоки, змея, утята с уткой, ловля краснопёрки, ночная река, а сарай и косцы — это как будто было сто лет назад!
Спать расхотелось. И Владилен Алексеевич сказал:
— Даже засыпать жалко: заснёшь — и такой золотой день кончится. Я пойду подышу ещё малость.
Он выбрался наружу, а я закинул руки за голову и стал слушать, как зудит в палатке один-единственный комар…
…Я уже видел сон про то, как опять должен сказать, какие я знаю пословицы и поговорки, когда мне показалось, будто кто-то сказал моё имя. Я прислушался.
— Валера, — шёпотом звал снаружи Владилен Алексеевич, — Валера, выходи скорей, только тихо!
Я выполз и увидел, как он одной рукой подзывает меня на берег, а другой грозит, чтоб не шумел.
Я встал и на цыпочках подошёл к нему. Он показал куда-то на реку.
При слабом свете заходящей луны я увидел, что посреди реки плывёт какой-то огромный пень.
— Ну и что? — прошептал я. — Это пень.
— Ты смотри, — отозвался Владилен Алексеевич.
Ничего особенного в этом пне не было — стоило ли меня будить? Правда, пень несло почему-то не по течению, а прямо к нашему острову.
Я начал вглядываться, и вдруг мне показалось, что это не пень вовсе, а что-то живое…
— Владилен Алексеевич, — прошептал я, но он погрозил пальцем.
Я смотрел во все глаза. Пень приблизился к острову, потом вдруг с плеском поднялся и оказался рогатой головой лося, выходящего из воды.
Лось стоял на берегу как хозяин этих мест. Сверху на его мокрую спину светила луна. Постояв, лось шагнул было в нашу сторону, потом остановился, повёл головой, фыркнул и тихо зашагал зарослями в глубь острова.
Мы долго смотрели ему вслед. А потом пошли спать в палатку.
Глава 21
Очень плохой день
Рано утром мы проснулись и принялись ловить рыбу.
Не знаю почему, только мне показалось, что Владилену Алексеевичу охота побыть одному, и я сказал:
— Хотите, вы поедете на лодке, а я буду с берега? Кто больше наловит…
Он засмеялся, потрепал меня по голове, а после щёлкнул по носу:
— Ах ты, милый человек!.. Ну отлично, давай, кто больше наловит!
Я заметил, что, кроме удочки, он захватил в лодку свою тетрадь.
Неподалёку от нашей палатки у самой воды росли кусты. Я взял удилище и, ёжась от росы, пролез между веток и закинул червяка в небольшую заводь.
Здесь ловилась плотва.
На самом деле он решил соревноваться, кто больше поймает, или нет, только на всякий случай я решил наловить сначала штук пятнадцать плотвы для счёта, а уж потом пойти по берегу дальше — поискать другой рыбы. Ловить всё время одну плотву — занятие для пацанят.
Я удил себе и поглядывал, как дела на лодке у Владилена Алексеевича.
Сначала он направился к другому берегу, потом выплыл на середину реки, немного постоял, а после погрёб к высокой круче на нашем берегу.
Там он к чему-то привязался, развернул лодку вдоль берега и закинул удочки.
У меня на кукане из ветки орешника трепыхалась уже девятая плотва, когда я услышал крик:
— Валерка, выручай, подсачек!
Владилен Алексеевич изо всех сил махал мне рукой.
Я бросил удочку, кукан с рыбой, побежал к палатке, схватил подсачек и помчался к Владилену Алексеевичу.
Когда я ссыпался с кручи к лодке, то сразу увидел, что он водит на удочке большого леща.
Я шагнул в воду и нащупал кнопку подсачка. Он у Владилена Алексеевича был особый: такая алюминиевая трубка, вроде велосипедного насоса, только чуть толще, кнопка — и всё. Нажмёшь кнопку — из трубки вылетает, раскрываясь на лету, капроновый подсачек. Его пружина выталкивает.
Я нажал кнопку. Подсачек вылетел. Я опустил его под воду и подвёл к рыбе.
Этот большой лещ стоил всего моего улова. Так я и признался. А Владилен Алексеевич сказал:
— Случайность. Не считается. Я тут кое-что писал, отвлёкся, — он кивнул на тетрадь, — вдруг смотрю, мой поплавок уже под водой путешествует. Я ухватил удочку и подсек. А это лещ!
Я видел, что он всё равно был очень доволен. А с утра был какой-то пасмурный и словно горячий. По-моему, у него ночью температура была…
— Хочешь, перебирайся ко мне, здесь, наверное, лещевое место.
Я сбегал за удочкой и куканом, мы стали удить вместе и вправду поймали ещё трёх лещей и штук пять подлещиков.