Завтрашний взрыв
Шрифт:
— Зачем нам карта, государь? — в свою очередь удивился опричный военачальник. — Неужто мы без карты на прямом, как стрела, широченном Муравском шляхе заблудимся?
Поняв, что географии здесь отводится презренная роль иноземной лженауки, Разик, чтобы не терять времени, попытался объяснить буквально на пальцах, изображая ладонями в воздухе расстановку и движение войск:
— Государь, ты в опасности. Орда, двигаясь по Свиному шляху, вот-вот вклинится между опричным и земским войском. Надо принимать срочные меры!
До царя наконец что-то стало доходить.
— Ты хочешь сказать, что войско князя Бельского больше не прикрывает
— Да, государь, ордынцы обошли земское войско слева и движутся на Москву другой дорогой.
Лицо царя покрылось мертвенной бледностью.
— Измена?! — уставившись на Малюту остановившимся взглядом, страшным голосом воскликнул он.
— Я учиню розыск и выясню, государь! — поспешно заверил царя Малюта.
— Это ты все потом учинишь, а сейчас-то что нам делать?!
— Надобно немедленно отступать в Москву, под защиту кремлевских стен.
— В Москву, в гнездо измены боярской? Это ты умно придумал, — саркастически усмехнулся государь и, сменив тон, приказал: — Вели моему доблестному войску немедленно выступать в Ярославль! Оттуда я буду с Божьей помощью направлять защиту земли русской, как делал это сто лет назад князь Дмитрий Донской!
При этих словах, произнесенных с напыщенным пафосом, царь поднялся со скамьи, простер руку, обращаясь, по-видимому, ко всему русскому народу, который он бросал на произвол судьбы, собираясь удрать далеко на север из атакуемой неприятелем столицы.
«Народ» (в лице полусотника поморской дружины Разика), внимая царским речам, позволил себе усомниться в корректности проведенной аналогии с Дмитрием Донским, однако не рискнул повторить свое предложение, сделанное им меньше суток назад в шатре большого воеводы, а именно: соединиться с земским войском и ударить на врага с тыла. Разик понимал, что, предложи он государю вместо бегства на север прорываться через немногочисленные пока заставы неприятеля на юг, к полкам князя Бельского для совместных действий, моментально попадет в искомые изменники, желающие погубить царя, заманив его в западню.
Малюта, бросившись со всех ног выполнять указания государя по организации поспешного бегства с театра военных действий, чуть не налетел на Разика, по-прежнему стоявшего по стойке «смирно» возле дверей. Дружинник едва увернулся, пируэтом уйдя в сторону. Малюта все же обратил на него запоздалое внимание, затормозил в дверях, схватившись за косяк, и раздраженно бросил через плечо:
— А ты почто еще здесь стоишь?!
— Жду указаний государя для воеводы! — бодро гаркнул Разик.
— Государь, что изволишь приказать князю Ивану? — обратился к царю Малюта.
— Как что? — откликнулся государь, который уже направился в сопровождении приближенных в задние комнаты, спеша собрать манатки. — Пусть немедля отступает для защиты Москвы!
— Слыхал?! Скачи сообщай государев приказ! — Малюта вновь устремился было вон из горницы.
— Государь! — поспешно выкрикнул Разик. — Воевода не поверит мне без письменного указа!
— Постельничий! — на ходу повернулся царь к сопровождавшему его боярину. — Кликни писаря, пусть настрочит молодцу указ!
Через пять минут Разик вышел наконец на крыльцо и, глубоко вздохнув всей грудью, побежал к ожидавшим его на площади лешим, на бегу пряча за пазуху грамоту с царской печатью. Михась и Желток, да и все бойцы тоже облегченно вздохнули и смогли наконец чуть-чуть расслабиться. Пока их командир находился в избе в компании Ивана Грозного и Малюты, они, окруженные плотным кольцом опричников, пребывали в состоянии полной боевой готовности. Желток решил про себя, что если Разика заключат под стражу, то он отдаст приказ десятку отбить своего командира. И никакая священная особа государя не будет им помехой. Приняв такое решение, Желток исподволь взглянул на Михася, встретился с ним глазами. Михась кивнул чуть заметно. Они поняли друг друга без слов. Вообще-то Михась и Желток старались не вертеть головами, а, наоборот, укрылись за своими лошадьми, которых держали под уздцы, надвинули береты на самые брови, чтобы спрятать лица. Слишком много было у них заклятых врагов среди опричников, которые вполне могли их узнать и затеять некстати свару или потасовку.
Когда из избы на крыльцо выскочил как ошпаренный Малюта, Желток подал бойцам условный знак «Приготовиться к бою!». Но главарь опричников даже не посмотрел в сторону дружинников, а зычным голосом принялся скликать своих сотников и раздавать приказания, суть которых означала поспешные сборы с целью бегства от неприятеля. Окружавшие леших опричники тут же помчались прочь, по-видимому, забирать личные вещи из изб, в которых они пребывали на постое. Все же это могло быть хитрой уловкой, и Желток не стал отменять боевую готовность, пока вслед за Малютой не вышел живой и невредимый Разик.
— Коня, оружие! — крикнул на бегу лихой полусотник поморской дружины.
Боец, державший командирского коня в поводу, поспешно подвел его к Разику, а Михась, без команды выбежав навстречу другу и начальнику, помог ему надеть амуницию и оружие, снятое перед царским приемом.
— По коням! — скомандовал Разик, одним легким прыжком взлетая в седло. — Строиться в походную колонну!.. Слушай боевой приказ! Нам поставлена задача: доставить царскую грамоту большому воеводе земского войска. Вновь прорываемся по тому же маршруту. Необходимо достичь лагеря до темноты. Сюда мы отправились в два часа дня, и нам пришлось встать на ночевку. Сейчас — десять утра, дорога знакомая. Должны успеть! Вопросы есть?.. За мной!.. Галопом!.. Айда!
Отряд помчался в обратном направлении. Желток и Михась, разумеется, тут же нагнали полусотника, пристроились к нему справа и слева.
— Все хорошо, братцы! — не дожидаясь их вопросов, прокричал Разик сквозь бьющий в лицо ветер. — От лица службы объявляю вам благодарность за спасение государя и его верных опричников. Через минуту-другую они начнут героически улепетывать аж до самого Ярославля!
— Ого! — отозвался Желток. — Крепко же ты их напугал!
— Я старался, — улыбнулся Разик.
— Вот елки-палки! — огорченно воскликнул Михась. — Они ведь, наверное, те две мортирки-то бросят!
— А ты-то что переживаешь? Тебе-то они зачем?
— Да я понимаю, что в полевой войне они без надобности, а какие-либо укрепления штурмовать мы вряд ли будем вскорости. Но все равно жалко!
— Ладно, Михась, отобьешь что-нибудь у ордынцев, вернее, у турок! — успокоил друга Желток. — Уж у них-то пушек множество. Кстати, о неприятеле. Малюта нас не узнал?
— Тебя — нет. А меня узнал почти сразу, — ответил Разик. — Но, сообразив, что времена нынче смутные, военные, тут же заявил, что мы им, опричникам, лучшие друзья, а во всех прошлогодних недоразумениях виноваты Басмановы, казненные царем за измену.