Зай по имени Шерлок
Шрифт:
– Хлеб? – переспросил я, не веря своим ушам.
– Да-да, именно хлеб.
– Тогда я вообще ничего не понимаю! – развел я крыльями. – Я впервые слышу, чтобы кого-нибудь осудили за поедание хлеба. Этот ваш инспектор, он что, не в своем уме?
– Вы нетерпеливы, мой друг, – пожурил меня Шерлок Зай, покачав головой. – По сути – это действительно хлеб, а вот по содержанию… – он прищурился, почмокав губами и выпуская облачка дыма одно за другим. – По содержанию – живое существо, которое впору заносить в Красную книгу.
–Так он что
– Не меньше, чем мы с вами, коллега!
– Невероятно! – это не укладывалось в моей голове. Как это хлеб может быть живым?! Воистину есть вещи, недоступные нашему пониманию…
– Более чем, и тем не менее. Баба испекла Колобка, и тот неизвестным науке способом ожил.
– От этих человеков чего угодно ожидать можно, – проворчал я, собирая со стола кусочки капусты и морковки и отодвигая от себя больше чем наполовину опустевшую тарелку. – Но как этот Колобок оказался в лесу?
– Он сбежал. Представляете? Сбежал от бабы и деда и отправился искать приключения на… ну, вы понимаете, о чем я.
– Да-да, я все прекрасно понимаю. В общем, он их нашел.
– Именно! Как утверждает следствие, Колобка в лесу видели многие – и заяц, и волк, и медведь, – но смерть свою он нашел именно в желудке Рыжика Лисье, хотя тот и утверждает, будто ничего подобного не делал, да и не мог сделать, поскольку: во-первых, Колобок был огромного размера, и никак не поместился бы внутри худого лиса; во-вторых, этого Лисье вроде как вообще там не было в это время.
– Но позвольте! – встрепенулся я. – Откуда в таком случае этот Рыжик знает, что Колобок был огромен?
– По его утверждениям, он проходил мимо медведя, когда Колобок сидел у того на носу, и медведь собирался им полакомиться. А Колобок тем временем хвастался медведю своей удалью. Звучало это, если мне не изменяет память, примерно так: «Я от дедушки ушел, я от бабушки ушел, я от зайца ушел, я от волка ушел, а от тебя, медведь косолапый, и подавно уйду». После чего Колобок, со слов Лисье, засветил медведю в глаз, и покатился дальше. Лис посмеялся над незадачливым медведем и пошел дальше по своим делам.
– В таком случае я не совсем понимаю, в чем тут проблема? – задумчиво произнес я. – Если медведь видел его – я имею в виду Лисье…
– В том и дело, дорогой Уотерсон! – воскликнул Шерлок Зай. – Следствие, разумеется, допросило всех причастных к этому делу, в том числе и медведя, но тот категорически отрицает инцидент с Колобком, хотя его левый глаз действительно совершенно заплыл.
– Но почему? – не поверил я своим ушам.
– Подозреваю, тут дело в уязвленном достоинстве. Вам бы на его месте хотелось, чтобы о вас говорили: вот здоровенный лохматый дуралей, получивший в глаз от куска хлеба?
– Сомневаюсь, но ведь здесь речь идет о невиновности зверя.
– Видимо, медведя это беспокоит меньше, чем его собственная репутация. А наличие синяка он объясняет очень просто: напоролся ночью на сук в собственном дворе.
– Но неужели не было других свидетелей?
– В данном случае их найти не удалось. То ли действительно никто при этом эпизоде не присутствовал, то ли побаиваются связываться с медведем, но Листрейду обнаружить никого не удалось. Правда, были опрошены заяц и волк, у которых наличествовали аналогичные повреждения вокруг глаз, но те тоже успешно выкрутились. И в их случаях также свидетелей не нашлось.
– Просто уму непостижимо!
– Полностью с вами согласен, дорогой Уотерсон, – сказал Шерлок Зай, попыхивая трубкой. – Это очень и очень странно. И, я бы даже сказал, попахивает весьма непонятным сговором. Но вот Лисье уж точно не повезло.
– Но почему обвинили именно его, а не того же… даже не знаю кого… лося, например?
– Все никак не может забыть о сене? – усмехнулся Шерлок Зай.
– Да при чем тут сено?! – возмутился я. – Просто сказал первое, что пришло в голову.
Не знаю, удалось мне выкрутиться или нет, но по проницательному взгляду моего друга было хорошо заметно, что он мне не поверил. Возможно, это была лишь моя мнительность, а, впрочем, какая разница!
– Не суть. Итак, Лисье. На месте предполагаемого преступления была найдена сухая корочка хлеба, обгрызенная, как полагает следствие, именно зубами Лисье. В его доме также обнаружены огромный разделочный нож и хлебные крошки.
– И… это все? – поразился я, уставившись широко распахнутыми глазами на Шерлока Зая. – И этого хватило, чтобы арестовать зверя?
– По-видимому, так, – согласно кивнул Шерлок Зай. – Тем более, корочку опознала баба, она же заявила о пропаже Колобка и требовала разобраться с этим делом. Вы же знаете не хуже меня, чем может закончиться недовольство человеков.
– Да-да, – встопорщил я перья. – Ужасные последствия, просто кошмарные! Можете даже не рассказывать об этом.
– И не собирался, если честно. И, мне кажется, из Рыжика Лисье решили сделать козла отпущения.
– Вы так считаете?
– Мне так кажется, – повторил Шерлок Зай.
– Хорошо, оставим это. И с чего же вы предполагаете начать расследование?
– Для начала я бы хотел лично побеседовать с этим Лисье, а также осмотреть улики.
– А не будет ли против Листрейд? – выразил я некоторые опасения, но Шерлок Зай со мной не согласился.
– Вздор! Он не воспринимает меня всерьез, и это нам с вами на лапу, коллега.
– В таком случае не вижу причин откладывать это дело! – Я решительно поднялся из-за стола. Нужно было как можно быстрее спасать несчастного, ни в чем не повинного лиса.
– А как же мой ужин? – расстроился мой друг.
– Мне кажется, дорогой Шерлок, у нас нет времени на всякие глупости. Поспешим же!
Шерлок Зай бросил печальный взгляд на жалкие остатки салата, вздохнул и выбрался из своего любимого кресла. По-видимому, он уже сильно жалел, что завел этот разговор до ужина, а не после него…