Заяц, жаренный по-берлински
Шрифт:
Ваня снова вернулся к невесте, по щекам которой уже градом катились слезы. Ваня и Варя обнялись и поцеловались.
Старший лейтенант стоял перед строем, в котором не было только Вани. Офицер сердито повернул голову в его сторону.
– А ну в строй! Живо!
Ваня и Варя через силу оторвались друг от друга. Ваня сорвался с места и побежал к своему взводу. Встал вместе со всеми в строй.
Старший лейтенант скомандовал:
– Напра-во!
Солдаты выполнили его команду.
–
Строй двинулся с места.
Родные и близкие солдат махали им на прощанье руками. Ломов, Синдяшкин и Варя – тоже. Ваня, обернувшись в строю и найдя их глазами, вскинул высоко вверх руку. Помахал ею в воздухе…
***
По улице, грустно опустив головы, брели Ломов и Синдяшкин.
Ломов вздохнул.
– Остался я один…
– Да я теперь тоже один, - отозвался Синдяшкин.
– Почти… Неделями Варю не вижу. У нее в госпитале дежурства – чуть не каждую ночь.
– Немец к Москве рвется. А у нас в ресторане…, - Ломов поморщился.
– Будто и нет войны. Каждый день народу полно. Пьют, гуляют…
– Особенно которые вчера… Англичане. Гужевали до часу ночи. Все шампанское заказывали – самое дорогое.
– Ну, кому война, а кому…, – грустно протянул Ломов.
– Да уж…
– Посмотрел я сегодня на Ваню… И так захотелось мне тоже – надеть шинель, винтовку взять на плечо…, - Ломов повернул голову к другу.
– Мужики мы еще – крепкие. Воевали б не хуже других.
– Так-то так. Только ведь «Метрополь», Егорыч, - первый ресторан Москвы. Не оставишь без него столицу. Потому нас от фронта и освободили, - Синдяшкин поднял вверх указательный палец.
– Бронь – ее просто так не дают.
– Да умом-то я все понимаю, - Ломов приложил руку к груди.
– А здесь… Когда другие в окопах… Противно смотреть на сытые и пьяные рожи.
Синдяшкин хохотнул.
– А ты с кухни пореже заглядывай в зал! И не будет!
Ломов кисло ухмыльнулся. Вспомнив о чем-то, снова повернул голову к Синдяшкину.
– Утром видел нашего управдома. Говорит мне: записывайся в добровольный отряд содействия противовоздушной обороне.
– Что им, школьников мало? С июля – как немец начал бомбить Москву – пацаны и девчонки торчат на всех крышах.
– На ночные дежурства ходить некому. Школьники спят.
Синдяшкин понимающе хмыкнул.
– Где дежурить?
– В нашем доме – на чердаке.
– Ладно. Давай. Я тоже с тобой, за компанию…, - Синдяшкин вскинул голову.
– А делать что, если бомба?
– На занятии скажут!
Друзья ударили по рукам.
***
В учебном классе за столами сидело около двадцати человек разного возраста. Среди них – Ломов и Синдяшкин. У доски замер пожилой майор с указкой в руке. На столе рядом с ним чернели большие стальные щипцы. Между майором и столами с обучаемыми стояла на полу небольшая бочка с водой. Рядом с ней лежал лист железа, на котором тускло поблескивала небольшая учебная зажигательная бомба.
Все внимательно слушали монотонный голос майора.
– Авиационные зажигательные бомбы предназначены для вызывания пожаров и разрушения оборудования воздействием высоких температур. При их изготовлении используют термитную смесь и трифторид хлора…
Майор подошел к учебной бомбе на полу. Поднес к ней кончик указки.
– Зажигательные бомбы небольших калибров – такие, как эта - используются, как правило, в кассетах. Они снаряжаются термитом. Термит - общее название смесей…, - осекшись, майор улыбнулся и махнул рукой.
– А! Что я вам рассказываю эту херню?
Сидящие за столами тоже заулыбались.
– Главное знать вот что, - майор рубанул ладонью воздух.
– Если бомба упадет рядом с вами, не пугайтесь. Воспламеняется она не сразу, а секунд через двадцать-тридцать… Поэтому…, - он обвел аудиторию взглядом.
– Просто берите ее и тушите. Большим количеством воды.
Майор подошел к своему столу, взял с него щипцы и снова вернулся к бомбе. Достал из кармана зажигалку. Чиркнул зажигалкой, наклонился над учебной бомбой и поднес к ней язычок пламени. Бомба зашипела, плюясь огнем. Все сидящие за столами открыли рты и вытянули шеи. Майор распрямился.
– Хватаем ее щипцами и опускаем в бочку!
Майор ловко схватил шипящую бомбу щипцами. Поднял ее, поднес к бочке и опустил бомбу в воду. Зашипев от соприкосновения с водой еще громче, бомба с бульканьем погрузилась на дно бочки. Майор повернулся к аудитории и развел руками.
– Вот так.
Сидящие за столами облегченно вздохнули. Переглянувшись, Ломов и Синдяшкин, улыбнулись. Ломов протянул:
– Тю-ю-ю. И всего-то делов?
***
Ночью на чердаке было слышно только, как в дальних углах бегали мыши. Ломов и Синдяшкин сидели на двух перевернутых фанерных ящиках недалеко от двери на крышу.
Рядом с поварами на полу лежали щипцы. Посреди чердака стояла небольшая бочка с водой.
Ломов встал, подошел к двери на крышу, открыл ее и, задрав голову, посмотрел в ночное небо и протянул:
– Небо чистое. Ни облачка…
Синдяшкин повернул голову в его сторону.
– Плохо, что чистое. Лучше бы тучи. А еще лучше снег… Тогда бы сегодня точно не бомбили.
Ломов нахмурился.
– Не каркай!
– Ха! От меня это, что ли, зависит? Я на немецкого министра авиации не похож.