Зазеркальная империя. Гексалогия
Шрифт:
– Скорее, поручик! О! На трибуне еще есть места.
«Трибуной» назывался невысокий помост, уставленный скамеечками, стульями и даже креслами, большая часть которых была занята.
– Сюда, господа! – услышали офицеры чей-то голос, окликающий их по-французски. – Лейтенант Еланцефф!
Через минуту друзья уже сидели среди вельмож, одетых по-восточному пышно. Но белой вороной в стае попугаев среди них выделялся невысокий, хрупкого сложения молодой человек, может быть, чуть-чуть старше Саши, в обычном драповом пальто с барашковым воротником и барашковой же
– Представьте же мне своего спутника, лейтенант, – попросил высокопоставленный афганец, с любопытством разглядывая Александра. – Мы вроде бы незнакомы…
– Мой друг, поручик граф Бежецкий, – церемонно представил юношу Еланцев.
Тому ничего не оставалось, как отвесить поклон, в меру почтительный, но не подобострастный.
«Не хватало еще раскланиваться перед всякими местными феодалами, – подумал он. – Много чести…»
– Его королевское высочество принц Ибрагим-Хан, – так же церемонно представил вельможу поручик, и Саша, не успевший завершить поклон, торопливо склонился ниже.
«Не может быть! – пронеслось у него в мозгу. – Это же один из двух наследников эмира… Вот это да!..»
Александр уже знал расклад местной политической игры.
Престарелый эмир Ахмад-Шах не имел детей, и это горе для любого мужчины на Востоке, да еще у царственной особы, было просто трагедией. Тонкостей, естественно, не знал никто – за пределы дворцовых стен практически никакие сплетни не выходили, это вам не Европа со стаями акул-репортеров, телевидением и «утечками компромата», но факт оставался фактом: не помог ни обширный гарем, ни лекари – свои и заморские… И чем больше лет проносилось над седой головой правителя, тем меньше оставалось у него надежд на благополучную передачу трона. Слишком много желающих его занять было вокруг, а в вопросах престолонаследия Восток не так щепетилен, как Запад. Тем более Афганистан, престол которого не раз занимали откровенные разбойники, и некоторые из них не только умудрялись усидеть на нем, но и передать своим сыновьям.
Да что далеко ходить? Предок самого Ахмад-Шаха был отнюдь не голубых кровей… И, видимо, предсмертное проклятие того эмира, которого он зарубил собственноручно, сапогом сбросив бездыханное тело на растерзание собакам, пало на голову потомка…
Но зато у старого эмира было целых два племянника. Правда, от сводных братьев – отец тоже имел немалый гарем, но тем не менее – родная кровь. Оставалось лишь выбрать, кому из них придется сесть в старинное позолоченное кресло, привезенное в Кабул еще в прошлом веке англичанами, а кому – смиренно присягнуть более удачливому сопернику на верность. И решить старый монарх не мог уже долгих пять лет…
И вот сейчас Саше, простому поручику российской армии, выпало сидеть рядом с настоящим принцем, которому, вероятно, предстояло стать правителем Афганистана. С большой, между прочим, вероятностью – пятьдесят на пятьдесят. Конечно, во времена оные, гвардейские, ему доводилось лицезреть издали и российского Цесаревича, и Государыню, и самого Государя, но о том, чтобы сидеть рядом с ними вот так – на расстоянии руки, он даже не мечтал.
«Эх, видели бы меня папенька, маменька и, главное, дедушка! – счастливо думал он. – Вот это действительно удача так удача! Сегодня же вечером запишу все в дневник во всех подробностях…»
– Вы недавно у нас? – спросил по-французски принц, любезно указывая гостям на изящные венские стулья, проворно вынесенные придворными откуда-то из задних рядов (можно поклясться, что кто-то из них был обречен любоваться предстоящим кровавым зрелищем стоя). – Мы еще не встречались.
Его французскому мог позавидовать даже коренной парижанин: правильный, с аристократической версальской картавинкой. Похвастаться подобным произношением Саша, увы, не мог.
– Второй месяц, ваше королевское высочество, – учтиво ответил он, тщательно выбирая слова.
– А до этого?
– Служил в Санкт-Петербурге, в лейб-гвардии уланском Ее Императорского Величества полку.
– Почему же вы оставили столь почетную службу? Здесь непременно замешана женщина. Я прав?
– Прошу меня простить, ваше высочество, – слегка покраснел Александр. – Но я не могу ответить на этот вопрос.
– Превосходно, – улыбнулся принц. – Тогда будем считать, что вы просто сделали перерыв в карьере, чтобы набраться опыта в дальних странствиях.
Народ на площади зашумел, заволновался: на самом «лобном месте», свободном от людей пятачке утоптанной до состояния бетона земли, к тому же прихваченной морозцем, появился один из главных персонажей предстоящего действа, палач, надо полагать, поскольку человек, облаченный в свободные черно-красные одежды, был вооружен. Не топором или мечом, а всего лишь легкой сабелькой, наподобие парадной уланской, разве что с более крутым изгибом и подлиннее.
Ибрагим- Хан тут же отвлекся и принялся живо переговариваться о чем-то сразу с двумя подобострастно склонившимися к нему вельможами, и Бежецкий был несказанно рад этому обстоятельству: разговор о прошлой службе при дворе был ему неприятен.
– А где виселица? – шепнул он на ухо Еланцеву, тоже перешептывающемуся со своим соседом, но по-английски.
– Какая виселица? – не понял тот.
– Ну, ведь приговоренных повесят? Расстреливать при таком стечении народа небезопасно…
– Вы что? – вылупился на него поручик. – Какая виселица? Какой расстрел? Мы ведь на Востоке! Оттяпают головенки – всего-то и делов.
– Не может быть, – не поверил юноша. – А где тогда плаха, топор?
– Это никому не нужно, – хищно улыбнулся Еланцев. – Эти бестии саблей работают – любо-дорого поглядеть. Глазом не успеешь моргнуть, как этот Трузаншель[61] препарирует несчастных, будто куропаток.
– Этой сабелькой? – Саша помнил, конечно, упражнения по рубке лозы, но чтобы вот так, перерубить человеку позвоночник… – А вы ничего не путаете, поручик?
– Отнюдь, – сверкнул зубами тот. – Вы позволите, ваше высочество, продемонстрировать моему другу афганскую саблю?