Заживо погребенный
Шрифт:
Ужасный стон, неприкрытый, наглый, громкий. За ним последовали другие. Прайам Фарл трясся от рыданий.
Новая шляпа
Органист спрыгнул с сиденья, возмущенный таким безобразием.
— Нельзя, нельзя, прекратите эти звуки, — шепнул органист.
Прайам Фарл от него отмахнулся.
Органист повидимому не знал, что дальше предпринять.
— Кто это? — шепнул один из молодых людей.
— Понятия не имею! — сказал органист убежденно. Потом — Прайаму Фарлу: — Вы кто такой? Вы не имеете права здесь находиться. Кто дал вам разрешение сюда войти?
А раздирающие
— Чушь какая-то! — шепнул молодой человек, тот, что шептал и прежде.
Хоры смолкли.
— Вас ждут! — возбужденно шепнул органисту другой молодой человек.
— Ах, да пошли они!.. — шепнул переполошенный органист, не усомнившись указать адрес, но тем не менее, как акробат, запрыгнул на свое сиденье. Пальцы и башмаки тотчас взялись за работу, но, играя, он выворачивал шею, шепча:
— Лучше за кем-нибудь пойти.
Один из молодых людей быстро и скрипуче сбежал по лестнице. К счастью, органу с хором удалось сплотиться и заглушить рыданья. Скоро мощная рука из-под черной сутаны легла на плечо Прайама. Он отчаянно выдергивал плечо, но все напрасно. Сутана и двое молодых людей поволокли его к лестнице. Все трое спускались, валко, спотыкливо. А потом отворилась дверь, и Прайам очутился под открытым небом, за аркадой, судорожно дыша. Его мучители судорожно дышали тоже. Они смотрели на него с торжествующей угрозой, будто думали «Вот мы какие молодцы», и решали, что бы им еще такого учинить, и не могли решить.
— Билет предъявите! — потребовала сутана.
Прайам пошарил, но не нашел билета.
— Кажется, потерял, — еле выговорил он.
— Ладно, имя-фамилие как?
— Прайам Фарл, — ответил Прайам Фарл механически.
— Сбрендил, видно, — пробормотал презрительно один из молодых людей. — Пошли, Стен, из-за такого типа еще наш псалом пропустим. — И оба удалились.
Затем явился юный полицейский, по выходе из святилища натягивая шлем.
— Что за дела? — спросил этот полицейский уверенным тоном, обеспеченным всей мощью Империи.
— Вот, возле органа безобразил, — заметила сутана строго, — и заявляет, как будто бы имя-фамилие ему Прайам Фарл.
— О-о! — сказал полицейский. — А-а! А кто его допустил к органу?
— Почем я знаю, — ответила сутана. — У него и билета даже нету.
— А ну вон отсюда! — крикнул полицейский, яростно хватая Прайама за плечо.
— Я буду вам весьма признателен, если вы меня оставите в покое, — сказал Прайам, вся природная гордость которого восстала против этих тисков закона.
— Ах, вы будете, будете, да? А это мы еще посмотрим. Это мы еще посмотрим, да.
И он поволок Прайама вдоль аркады, под приглушенные такты: «…поглощена будет смерть навеки, и отрет Господь Бог слезы со всех лиц…» [8] Таким манером они не очень сильно продвинулись, когда встретили другого полицейского, уже старше.
— В чем дело? — спросил старший полицейский.
— Пьяный, в аббатстве безобразил, — ответил младший.
— А нельзя идти тихо-спокойно? — спросил Прайама старший полицейский с тенью сострадания.
8
Книга пророка Исайи, 25, 8.
— Я не пьян, — свирепо рыкнул Прайам; он еще не освоился в Лондоне и не понимал, как глупо пререкаться со сторожевыми псами правосудия.
— Нельзя идти тихо-спокойно? — повторил старший полицейский, уже без тени сострадания.
— Можно, — сказал Прайам.
И он пошел тихо-спокойно. Опыт учит с быстротою молнии.
— Где же моя шляпа? — спросил он почти тотчас, невольно останавливаясь.
— Эка! — сказал старший полицейский. — А ну пошли живей!
Он шел между ними, растягивая шаг. Но едва они вошли во двор епископа, левая рука Прайама, нервно шаря в кармане, наткнулась на кусок картона.
— Вот мой билет, — сказал он. — А я думал — потерял. Я совершенно ничего не пил, и лучше вы меня отпустите. Все это ошибка.
Процессия замерла на то время, пока старший полицейский очарованно изучал официальный документ.
— Генри Лик, — расшифровал он имя.
— А всем говорил, как будто бы Прайам Фарл он, — пробормотал младший полицейский, засматривая через плечо товарища.
— И ничего подобного, — поспешно вставил Прайам Фарл.
Покуда старший вдумчиво оглядывал пленника с головы до ног, явились двое мальчишек, образовали толпу, но она тотчас рассеялась под грозным взором.
— Непохоже, чтоб он столько выхлебал, что омнибус вымыть можно, а? — засомневался старший полицейский. — Слышьте, мистер Генри Лик, — продолжал он, — знаете, чего бы я на вашем месте сделал? Пошел бы и купил новую шляпу на вашем месте, и живо!
Прайам поспешил прочь и слышал, как старший полицейский наставлял младшего:
— Он жентльмен, вот он кто, а ты балда. Забыл, что ты при исполнении?
И уж такова сила совета, данного при известных обстоятельствах лицом, облеченным властью, что Прайам Фарл пошел-таки прямо-прямо по Виктория-стрит, и в знаменитой лавке дешевых шляп, у Сотера, в самом деле купил себе новую шляпу. Потом он взял таксомотор на стоянке напротив Военных товаров, кинул адрес — «Гранд-отель Вавилон». И когда машина набрала скорость, но не раньше, он разразился неудержимой бранью. Он ругался от души, разнообразно, бесстыдно, беспощадно, по французски и по-английски сразу. И он не переставал ругаться. Такое поведение я не берусь оценивать; но что было, то было, скрывать не стану. Порыв его иссяк до того, как он добрался до отеля; вся Парламент-стрит была запружена — сплошной затор — по случаю его похорон, и шоферу пришлось искать обходных путей. Наругавшись вволю, Прайам стал понемногу успокаиваться. Правда, возле отеля, исключительно на нервной почве, он дал шоферу полкроны, — ни с чем несообразно.
Другой таксомотор подъехал к отелю почти одновременно с ним. И, в довершенье нынешних чудес, из него вышла миссис Элис Чаллис.
Глава V
Элис в отеле
Она была в тех же красных розах.
— Ой! — заговорила она быстро, щедро изливая слова из неистощимых глубин доброго сердца. — Уж так я переживала, что в субботу вечером мы потерялись. Вся испереживалась. Даже рассказать вам не могу! Ясно, это все из-за меня. Мне бы без вас в лифт не заходить. Мне бы обождать. Я даже хотела потом выскочить, да лифтер такой шустрый оказался, что куда там. А на платформах — там толпа такая, что бесполезно! Я и поняла, что бесполезно. А у вас моего адреса даже нет! Уж так я переживала, чего, думаю, человек про меня теперь подумает!