Здесь драконы не пролетали?

Абалова Татьяна Геннадьевна

Что я чувствовала в эти дни?

Я пребывала в глубочайшей депрессии. Выходить замуж за нелюбимого тяжело, а веры в то, что стерпится-слюбится не было. Я всякий раз вздрагивала, когда жених пытался приласкать меня. Спасала лишь отговорка, что еще рано, я не сказала «да». Помня, насколько жестокая боль терзала его в прошлый раз, Ферстаф, хоть и злился, но отступал.

Наше противостояние привело к тому, что он заглядывал ко мне все реже и реже, ссылаясь на то, что неотложные дела требовали его присутствия в Демоновой пади. «Мы укрепляем

пустоты, что могут обрушить южные районы королевства. Ты сама тому виной. Не снеси ты Бесов отрог, горная гряда не пришла бы в движение».

Повел неотступно следовал за мной. Теперь, оглядываясь на него, я не верила, что был момент единения брата с сестрой. Он не выказал ту минутную слабость, когда испугался за меня, ни намеком, ни взглядом. А я была ему благодарна. Ведь именно он сообразил, к кому нужно идти за помощью, чтобы выручить меня из темницы, иначе до сих пор сидела бы на тюфяке и пялилась на скучающего паука.

За два дня до часа икс Ферстаф заглянул ко мне во внеурочное время. Я уже ложилась спать, когда ключ в двери завозился и дал знать, что пожаловали гости. Принц был полураздет и пьян.

Он остановился посреди комнаты и оглядел меня всю, начиная с босых ног до самой макушки, где я наскоро скрутила из волос фигу. Тяжелый халат не позволял увидеть больше положенного, и я чувствовала себя как в танке. Напрасно. Фер сильной рукой притянул меня к себе именно за пояс, завязанный на узел.

– Ты мне всю душу вынула, – произнес он, насладившись страхом в моих глазах. – Я не могу больше ждать.

– Ферстаф, ты понял, что ты только что сказал? Ты признаешь себя проигравшим пари?

– Да, я сдаюсь. Ты выиграла. Я сам приполз к тебе. И признаю, что та девушка, которую я желаю больше всех на свете, не пойдет со мной под венец добровольно. Мне нужна магия, чтобы соблазнить ее.

Узор на его руке ярко вспыхнул и погас. Я отодвинула свой рукав: символы на запястье, признав спор законченным, исчезли.

Фер глухо рассмеялся.

– Что? Не ожидала, что пари можно завершить таким образом? Теперь мне не надо ждать твоего «да». Осталось лишь мое хочу.

– Ты сейчас все испортил, – произнесла я, отворачиваясь от несвежего дыхания. – Завтра я сама пришла бы к тебе. Осталось подождать всего один день. Драконы не должны проигрывать…

Я на самом деле собиралась прийти, тянуть больше было нельзя.

– И что этот день изменил бы? Ты вдруг влюбилась бы в своего будущего мужа? Я устал ждать. Я был терпелив, не лез лишний раз, одаривал подарками…

Что точно то точно, подарки и цветы приносили каждый день, но радовали ли они меня?

– Я хотел вернуть тебя ту, нежную, доверчивую, влюбленную девочку.

– Я не девочка. Я амулет. А амулеты любить не могут. Артефакт хоть и магическая вещь, но вещь.

– Поэтому я сдаюсь. Раз артефакт нельзя заставить любить, им нужно овладеть.

У пьяных сил много. Меня буквально зашвырнули на кровать. Я трепыхнулась подняться, убежать, спрятаться, но красная лента ошейника, метнувшись змеей, плотно обвила мое горло. Мир мгновенно посерел, и мне стало все равно.

Ферстаф сопел, пытаясь развязать узел, потом плюнул и просто задрал халат. Торопливо разделся сам, властно прошелся по груди ладонью, не смущаясь тем, что на ней два слоя стеганой ткани, и раздвинул мне ноги.

И упал на меня с ярко-зеленой стрелой во лбу.

– Черт! – выдохнула я, выползая из-под тяжелого тела.

– Не бойся, он просто спит, – произнес Эливентор, слезая с белого льва.

– Я оставила дверь открытой? – конечно, ничего более умного мне в голову не пришло, как поинтересоваться, каким образом подоспела помощь. Эли закатил глаза, и я чертыхнулась, поняв, кто приготовил им беспрепятственный проход. Кто, как не мой брат? Это в обязанности Повела входило следить за балконной дверью, которая с некоторых пор закрывалась на ключ.

Скрипнула створка гардероба, и я ошарашенно посмотрела на знакомые ягодицы: Дайкори шарил в шкафу в поисках халата.

– А где тот розовый?
– обернулся он, но заметив сведенные брови Эливентора, обошелся салатовым. – Розовый был мягче, – прокомментировал пустынник, шествуя к дивану.

Сев, он пристроил к бедру пухлую подушку и похлопал по соседнему месту.

– Иди сюда. Все как мы любим. Вот я в халате, вот заградительная подушка, вот лампа. Эливентор, садись напротив. Ты не в халате, и у тебя ничего случайно не вывалится.

– Дайко, ты тоже пьян? – я щупала шею, где плотно сидела лента, и удивлялась ясности мышления и яркости цветов. Я не чувствовала магии ошейника. Что, черт возьми, происходит?

– Есть немножко, не ожидал, что действовать ночью придется. Повел по договоренности уже который день дверь держит открытой, а этот только сегодня прискакал, – Эливентор удосужился осуждающего взгляда. – Мы ждали с моря, а он из Демоновой пади вынырнул.

Пока Дайко говорил, мы расселись строго так, как указал пустынник. На самом деле мне хотелось сесть в соседнее с Эливентором кресло, но наш союзник, как ни крути, оказывался напротив, и я очень боялась, что у него действительно что-нибудь вывалится. Спасибо, на сегодня хватит. Уже насмотрелась на голого дракона. Я счастливая. Каждый в этой комнате зарисовался передо мной в полной красе.

– Я как-то странно чувствую себя, – я потерла шею. – Как будто лента вдруг сделалась обыкновенной. Посмотрите, ошейник еще на мне?

– О! Вирху сожрала магию ошейника! – радостно сообщил Дайкори. Его высокий хвост упал ему на глаза, от этого пустынник смотрелся еще несуразнее. – С ней такое случается. Что ни положи сверху, моментально уничтожит.

– Почему у нее на шее вирху? – Эливентор поднял бровь, и я залюбовалась им. Все во мне млело. Он рядом, ничуть не изменился, только одна беда, совсем не помнил того, что нас связывало.