Здесь ради торта
Шрифт:
— О, — отвечает Шейн, и мне противно от того, как удивленно он говорит. — Я не знал…
— Ладно, пока.
Я вешаю трубку, прикрывая рот рукой, и хихикаю от облегчения, что разговор с Шейном закончился. Передо мной вырисовывается Клейн. Еще один призрак колледжа из прошлого. Запихивая телефон в сумочку, я нехотя бормочу:
— Спасибо.
Маленький автомат справа от меня печатает заказ на напитки, и он тут же приступает к работе. Он просматривает чек в течение трех секунд, после чего кладет его на барную стойку
— Не за что, — бормочет он в ответ.
Я молчу, потягивая вино, наблюдая за его движениями, уверенно управляемыми в небольшом пространстве. Он наклоняет стакан под углом и нажимает на рычаг крана. Янтарное пиво льется в стакан.
Меня охватывает воспоминание.
Край столешницы упирается мне в поясницу, когда наши рты сталкиваются. Поцелуи небрежные, торопливые, алкоголь удлиняет наши конечности и делает губы резиновыми. Кто-то стучит в дверь, разрушая заклинание.
Объективно это был худший поцелуй в моей жизни. Но мы были молоды, милы и игривы, и по этим причинам я вспоминаю его с нежностью. Когда я прижалась носом к его шее, он пах пряными яблоками и чем-то, чему я не могла дать названия, но что сразу же заставило меня опьянеть по-другому.
Хоть это и казалось невозможным, я почувствовала глубокую и мгновенную связь с Клейном. Это звучало безумно и казалось еще более безумным, но когда я смотрела в его глаза, там было будущее. Оно не имело ни формы, ни очертаний, но оно было. Это был Клейн рядом со мной. Мой друг, мой партнер, мой любовник. К тому времени я провела большую часть двух лет, страдая после распада семьи, и улыбка Клейна была подобна волшебному бальзаму на рану.
Связь была односторонней. Он не воспользовался номером, который я записала в его телефон. Затем он взял мой рассказ, который не был вымышленным, как предполагалось в задании, и разорвал его в клочья.
Я допиваю вино, потому что не знаю, что еще делать. Я никогда случайно не целовалась с кем-то, не ненавидела его и не встречалась с ним восемь лет спустя. Существует ли протокол для такого рода вещей? Стандартная процедура?
Клейн откупоривает бутылку розe и жестом показывает на мой бокал.
Я киваю, но не потому, что хочу еще один бокал вина, а потому, что хочу, чтобы он остался здесь. Я еще не решила, позволю ли я ему это. Если он сейчас исчезнет, у меня не будет шанса.
— А где остальная часть вашей команды? — спрашивает он, убирая бутылку в холодильник внизу.
— Ты нас видел?
Он кивает.
— Вас трудно не заметить.
Щелкнув крошечным пластиковым переключателем на своем светящемся кольце, я поднимаю правую руку в воздух.
— Это был мигающий пенис?
Он хватает мою поднятую руку, удерживая ее между нами. Другая его рука движется к моему локтю, а кончики пальцев медленно скользят по внутренней стороне моей руки. На чувствительной коже появляются
Он касается моего запястья, натыкается на пятку моей ладони, двумя пальцами снимает кольцо и выбрасывает его в мусорное ведро.
Хитрец! Этот человек использовал силу отвлечения, чтобы обезоружить меня.
Мое раздражение возрастает, когда я понимаю, что жар между нашими руками не был влечением. Я не знаю, что это было, но я знаю, что это было не так. Я вырываю свою руку из его хватки. Он ухмыляется. Это делает его еще более привлекательным, а меня раздраженной.
— Я презираю такие вещи, — говорит он совершенно искренне.
— Ну и ворчун, — отвечаю я.
На самом деле я рада, что избавилась от этого аксессуара, который только еще больше раздражает меня. Я купила кольца, но ожидала, что Сиенна от них откажется. Пара напитков — и она уже настаивала, чтобы мы все надели их на ужин. В итоге мы их сняли, потому что они отбрасывали блики на наши лица, когда мы фотографировались.
Я сдерживаю вздох и оцениваю Клейна. Может, нам стоит прояснить ситуацию? Просто открыто все обсудить. А может, это не имеет значения. Я могу отправиться в свой веселый путь, тащиться через всю страну на остров, фальшиво улыбаться на свадьбе и никогда больше не увидеть Клейна.
А еще, может, я навеселе. Больше, чем навеселе. В беспорядке.
— Что в беспорядке? — Клейн складывает руки на груди, выпячивая бицепсы, и смотрит на меня так, будто я сошла с ума.
Я сжимаю рот. Чем меньше слов я сейчас произнесу, тем лучше. Я не могу себе доверять в том, что мои внутренние мысли не станут произнесенными.
Клейн открывает рот, чтобы заговорить, но тут из ниоткуда появляется женщина и бросает свою верхнюю половину на барную стойку.
— Я бы хотела заказать «Пустынного жука», — задыхаясь, говорит она.
Я откидываюсь назад, но только для того, чтобы лучше ее рассмотреть. Она симпатичная, с кирпично-красными ногтями в тон губам. Ее платье оставляет мало места для воображения, но это обычное дело в таком месте. Ее взгляд умоляющий, словно она пытается что-то донести до Клейна.
Он коротко кивает.
— Сейчас будет.
Вместо того чтобы сделать «Пустынного жука» (мерзость), он огибает конец барной стойки и выходит из-за нее. Он идет в нашу сторону, и это действительно несправедливо, насколько хорошо он выглядит. Его плечи тянутся бесконечно долго. Его грудная клетка с развитой мускулатурой переходит в узкую талию. Тогда он был красив, но сейчас… ну, это нечто совсем другое.