Здравствуй, 1984-й
Шрифт:
— Это ты чего — списал? Да нет, аж две штуки, — бормотал отец, разглядывая обе пятёрки.
— Пап, подмогнёшь деньгами на поступление? — не отставал я, включив ребёнка.
— Что? Деньги есть. Я хотел тебя к нам в цех, барана ты неплохо забил тогда, — несколько несвязно сказал он.
И точно! Я сам недавно забил барана, ну как сам, отец подсказал, конечно, но ошибок не делал. Сам подвесил его за задние ноги, сам одним движением перерезал горло, далее специальным ножом для разделки с барана стянул шкуру и вынул внутренние органы. Потом разделал на части. Классно вышло.
— Попробую получить средне-специальное, — возразил я.
— Ладно, экзамены сдай для начала, я задолбался твоему директору мясо таскать, — резюмировал он. — Что за техан? Когда экзамены?
Я, достав важно бумажку из библиотеки, показал и рассказал всё.
— По сотке можем с бабулей давать тебе в месяц, иди, учись, и это… Мопед твой возьму? Надо по делам прошвырнуться, — попросил он.
По сотке?! Да ну нах! Ну, батя! Да и бабуля у меня мировая. С этими мыслями я весь вечер драил домик. Оттер даже чайник, который оказался голубого, а не серого цвета! Отец мог купить и машину, но вот не было прав и желания их получать у него. Я, кстати, в прошлой жизни тоже не водил автомобиль, ещё я не умел плавать, плавать не умел и Толик. Отец приехал через пару часов уже бухой и с поцарапанным мопедом. Да что ж это такое! Но возникать против бати сейчас не в моих интересах.
На неделе больше ничего интересного не случилось, разве что в пятницу меня опять вызвал к себе директор и пытался склонить к учёбе в девятом и десятом классе. Не хочется, наверное, ему терять халявный кусок мяса от отца. В субботу мы не учились, и бабка легко запрягла меня копать огород. Я каждый день приводил своё тело в норму, вернее пытался привести рефлексы тела Толика к моим прошлым спортивным успехам. Разминка, растяжка, силовые упражнения. Получалось пока плохо, но я знал, пару недель — и я буду в форме. Вечером, после дойки, решил сходить погулять и был заловлен в переулке любвеобильной соседкой. Никого в тупичке не было, и Галина не боялась огласки.
Глава 7
— Толя, ты куда пропал? — несколько нараспев спросила она.
— Учёба, корова, да и огород копать надо, сегодня вот теплицу делал, — честно ответил я.
— Ой, мне тоже нужно огород копать! Поможешь? — якобы вспомнила Галина.
Нет, ну нормально да! Разок сунул и уже должен? Хотя… баба она справная, и точно даст, если буду понастойчивей.
— Давай на завтра забьёмся. Баньку мне за работу соорудишь? — согласился я.
— Ну, ты жук, конечно, баньку, а может чего ещё? — хохотнула Галка и добавила. — Будет и банька и, если постараешься, кое-что ещё, приходи к обеду.
— А что ещё? — решил подколоть её я.
— Узнаешь. Ладно, я пойду, а ты не сразу за мной выходи. Чего ты вообще сюда поперся? — на прощанье бросила Галина вопрос.
Чего поперся? Да вспомнил я кое-что. Тупик заканчивался забором автобазы, я в своём детстве там частенько бывал, заходил, только, с другой стороны. Что делал? Да, хулиганил. То в машину кому залезу, если машина открыта, то бензина солью. Делали мы бутылки зажигательные. Наливали бензин, затыкали тряпкой, смоченной бензином и, поджигая, бросали об кирпичную стену, например, изображая из себя героев Панфиловцев. Однажды я так горел даже, плохо заткнул бутылку, тряпка при броске вылетела из бутылки, и часть бензина попала мне на голову. Вспыхнул как факел, но был не один и меня потушили, а может сам справился — стал кататься по траве и сбил пламя. Ещё обсуждали это за пару минут до поджога, что делать при самоподжоге. Брови обгорели, ресницы, волосы стали кучерявые ну и ухо подкоптилось. Вообще, вспоминая своё детство, я понимаю, что выжил чудом. Я тонул в реке, так и не научившись плавать, еле выплыл на спине под водой, прыгал с третьего этажа строящегося дома, серьёзно повредив ногу, прыгал с большой бочки, поскользнувшись, я помню, даже заново учился ходить, так сильно зашибся. Разумеется, лечился всегда дома, ничего же не случилось серьёзного. Это только часть неприятностей, которые со мной происходили. Для советского деревенского ребенка — обычное дело. Я уже не говорю про самопалы, бросание патронов в костёр, карбида в воду и прочие опасные дела. Это в моё время за детьми следят, а при СССР мы росли как трава.
Так вот, на этой автобазе был заброшенный домик связистов, и я вспомнил, что следующим летом водилы там нашли ящик коньяка. Как раз после девятого класса. Что за коньяк я не знал, ведь слышал краем уха и не сильно интересовался, а мужики были взбудоражены этим известием, все говорили. Да и бабы. Где-то в магазине я это и услышал в очереди. И вот пока не стемнело, решил навестить тупичок, тем более, тропка там была протоптана ленивыми сотрудниками автобазы. И дыра в заборе, как водится, имелась. Залез, иду к заброшенному домику в углу автобазы. Небольшой, одноэтажный кирпичный дом из двух смежных комнат, одна за другой. Света там не было, но пустые окна давали его достаточно. В этой части автобазы устроили свалку, валялись тысячи лампочек сгоревших и куча прочего хлама. С трудом открываю покосившуюся дверь и захожу. Сразу находка! Целый ящик телефонов, всё новьё, но без диска — кому такие нужны? Вот же советская бесхозяйственность! Бросили целый ящик телефонов. В помещениях куча хлама, столы, верстак, не известно для каких целей нужный связистам. Всё старое, разломанное, куча бумаг на полу. Поднимаю пару листов, ничего особенного, инструкция чего-то к чему-то. Не за этим пришёл. Бегло оглядевшись, недоумеваю, где искомый ящик может быть? Всё на виду, подвала нет, чердака тоже. Стоп! А чердак-то есть! Невысокий, в метр высотой, зато есть. И как туда залезть? Я взрослый поискал бы лестницу, подтащил бы перевернутый стол или ещё как. А я Толик решил вопрос моментально, залез на дверь и там уже на карачках на чердачок. Вижу кучу пачек газет, кажется «Советский спорт», выписывал кто что ли? Ползу дальше по грязному полу, бабка увидит, по шее даст за грязную одежду. А вот и ящик! Пыльный, некрасивый, но с бутылками! Беру одну, читаю. Коньяк «Ани», сорок два градуса, год выпуска одна тысяча девятьсот восьмидесятого, емкость ноль семьдесят пять литра, сахар полтора процента. Выдержка пять-шесть лет? Так пять или шесть? Армянский коньячный завод. Неплохо! Как же он попал сюда? Не буду ломать голову, надо выносить понемногу. С собой у меня сумка-сетка, большая, крепкая, я в ней арбузы носил килограмм по двадцать зараз. Нагружаю продуктом сетку, беру половину бутылок, осторожно спускаю её на землю. Бутылки задорно торчат из сетки, и всем видно, чего я несу, но темнеет, и я надеюсь проскользнуть незамеченным. Захожу к себе в огород с черного хода и прячу находку в сарайчик. Кроме меня там никто не бывает, он стоит на краю участка, и я там себе устраивал логово. Ныкаю находку среди хлама, вот и есть выпивка на днюху. Да и Галка не откажется выпить, я думаю. Надо только ребенку чего взять из сладкого. Эх, спаиваю молодую маму, но не стыдно, не я такой, а жизнь такая. Да она и без меня сопьётся, если замуж не выйдет ещё раз. Хотя бы за райкомовского. Симпатичная же баба, дура, конечно, и на передок слаба.
Утро начинается с крика петуха, серьезно обдумываю, как бы его лишить головы. Пять утра! Ну, полшестого максимум. Хорошо ещё, когда в школу к восьми, а в выходной зачем рано вставать? Вчера я решил провести эксперимент и закрыл живой будильник в темном чуланчике, я думал, он на солнце реагирует, ан-нет! Орёт по своим внутренним часам. Ворочаюсь, решая ещё поспать, но тут приходят за коровой и окончательно будят меня. Бабуля гремит посудой на кухне, что-то делая с утренним молоком. Бате петух нисколько не мешает, да и с чего бы? Залил вчера в себя литр водки и спит себе спокойно.
Иду на огород и заканчиваю грядку с навозом в теплице, для огурцов. Потом досаживаю картошку, благо осталось немного земли, и часам к девяти уже свободен. Беру в заначке деньги и еду в магазин, надо сказать первый раз в этом теле. Напротив, моего дома одноэтажный хлебный магазин. Вернее, даже не магазин, а пекарня с магазином в торце. Там, кроме хлеба, могут и торт сделать. Я вчера заказал бисквитный, вот сейчас заберу. Дешевле было пирожных взять, но это дело обыденное. А торт есть торт! Затем иду в другой магазин на перпендикулярной улице. Там помимо продуктов и промтовары продавались, а сейчас мне в глаза сразу бросились коробки с кубинскими сигарами. Хоть и не курил, а сразу захотел купить. Но сдерживаю позывы и покупаю мармеладки. С выбором конфет в магазине тоскливо. Выхожу на улицу, солнышко уже начинает греть, поднимаю голову и смотрю на небо. Вдруг слышу скрип тормозов и удар. Оборачиваюсь и понимаю, что жив чудом. За моей спиной машина врезалась в столб, который меня прикрывал, от удара её занесло на триста шестьдесят градусов. Машина серьёзная по нашим совковским меркам — «Волга». Вижу в помятой двери с осыпавшимся стеклом водителя головой на руле. Без сознания. Машина дымится и парит, дверь от веса водителя открывается и тот выпадает на землю. Дядька лет сорока, в пиджаке, без сознания, из головы хлещет кровь. Из магазина выбегает продавщица и начинает кричать что-то неразборчиво, рядом невысокий дедок с палкой вместо клюки — он видел всю сцену с начала. Подбегаю к водителю, крича продавщице, чтобы она вызвала скорую. Та забегает в магазин, я недоумеваю — телефона там точно нет. Через секунду тетка, хотя какая она тетка — девка, лет двадцати пяти-тридцати, закрывает дверь и куда-то бежит, с русой головы падает ситцевый платок. Она за ключом бегала в магазин — коза. Машина, вроде, не собирается гореть, лишь дымится, значит, займусь пострадавшим. Как оказывать первую помощь я знал, ведь и по тайге приходилось побродить. С помощью дедка укладываю пострадавшего на спину в положении полуоборота, для чего под одну из сторон туловища подложил валик из пиджака деда. Голову повернул в левую сторону и проверил нет ли рвотных масс во рту. Вроде всё. Хотя вот ещё и платок пригодился, стягиваю рану на голове платком, кровь сочиться не перестала, хотя, я надеюсь, стала поменьше теряться. Пока занимался травмированным, пока приехала скорая, пока меня опросил усатый мент, прошёл час. Оглядываю себя — весь в крови, слава богу, не своей. Торт превратился в смятый кусок, и его уже попробовала деревенская собака. Бреду домой с чудом выжившим мармеладом в бумажном пакете. Дома бабуля выпытала из меня все подробности. Переодевшись, пошёл за коньяком, вышел с одной бутылкой в сетке, завернутой ради конспирации в газету, опять через ход с огорода. Надо заделать дырку — летом, я помню, будут лазить наркоманы и резать бутоны мака. А пирожки с маком — мои самые любимые. Это я сейчас понимаю, для чего они портили наш мак, а тогда мы все недоумевали, кому надо-то?
У Галки меня поджидала птица «обломинго». К ней приехал хахаль, и тоже с той же целью что и я — копать огород и оттрахать её. Я увидел его и не стал заходить с огорода, а постучал с улицы, вернее камушек бросил. Галка вышла через минуту и видно, что была на измене, боялась спалиться.
— Слушай, сегодня всё отменяем, приехал мой мужчина, сам всё вскопает, — быстро сказала она, оглядывая улицу на предмет любопытных глаз.
— Я понял, пойду тогда, — постарался нейтрально сказать я и подумал про себя «сам всё вскопает и сам трахнет».
— Что это у тебя? Конфетки? Вино? Это мне? Спасибо! — Галка чуть не вырвала из рук кулёк конфет и сетку с коньяком, завернутым в газету.
— Ага, угощайся, — сказал я и поплелся домой.
Не жалко мне коньяка, но я уже настроился, так сказать, потрудиться. А дома меня ждал мент, которого бабка угощала чаем. Наш участковый, с которым я знаком был хорошо по причине живости своего характера. Что он мне опять предъявит? Что я залез на автобазу или драку?
— А вот и наш герой! — оскалился нечищеными зубами мент. — Спас человека! Оказал первую помощь, да ещё грамотно! Если бы на бок его не положил, мог и захлебнутся рвотой пострадавший. И голову перевязал, потери крови уменьшил. Так врач сказал со скорой. Ну и вообще молодец, что не растерялся.