Здравствуй, 1984-й
Шрифт:
В магазине в подсобке с меня сняли мерки и сказали прийти завтра узнать цену, но бабуля воспротивилась, мол, с этим справится сама. Вот не помню в своём детстве таких услуг по доставке товара, скорее всего, бабуля блат имеет именно в этом магазине. Отец точно имел блат в вино-водочном, а бабуля, значит, здесь.
Вечером уроки. Задали историю, я её неплохо знал, но акценты тут другие, пришлось учить. Утречком по холодку добираюсь до школы в приподнятом настроении, и мне сразу его портят.
— Штыба, к директору быстро! — командует дежурный учитель на входе. — Жалуются тут на тебя.
Жалуются? Кто и на что? Быстро поднимаюсь к кабинету директора и захожу внутрь.
В кабинете, кроме директора, никого нет. Уже лучше! Наедине прессовать он меня сейчас не станет.
— Хорошо, что пораньше в школу пришёл, — обрадовался он моему появлению. — Тут на тебя жалоба поступила, мол, собираешься пьянку устроить.
— Поклёп! Шашлыки и газировка, плюс интеллектуальные игры, — с ходу отметаю обвинения, ворочая в голове мысль — кто меня сдал и так быстро.
— Игры? Что за игры? — Николай Николаевич поднял бровь в удивлении.
Я в нескольких словах рассказал и про мафию, и про крокодила.
— Не слышал даже такие игры, но одобряю! Название, конечно, не самое подходящее — мафия. Назвал бы по-другому.
Ещё бы он слышал. Её в таком виде придумали в восемьдесят шестом.
— А насчёт пьянки, скажу честно — будет несколько бутылок пива, — сразу сдал сам себя я.
— Гм, Толя… Честность — это хорошо, но как вот мне теперь поступить?
— Там будут пить человека четыре, я наклейки с пива уберу и наклею с газировки. А кто рассказал-то про мой день рождения. Кто-то из девочек?
— Там ещё и девочки будут? — непритворно изумился директор, никогда бы не поверил раньше, но сейчас тебе верю. Никто тебя не сдал, просто учительница подслушала разговор одного из твоих гостей и сообщила мне, да ты её внизу видел, она дежурная сегодня.
— Николай Николаевич, а давайте Вы случайно посетите это мероприятие и сами убедитесь, что всё «чинно и благородно, по-старому», — процитировал я фразу из кинофильма.
— Пожалуй, так и сделаю, а Фарановым, младшему и старшему скажи, пусть тише болтают.
— Не звал я старшего, семиклассника позвал, а то боюсь, что Аленку не отпустят одну, — припомнил я.
— У неё в десятом ещё братец учится, вот они и обсуждали, стоит или нет за неё у родителей просить, — пояснил директор. — Ладно, иди, и ещё раз молодец, что врать не стал, поступок взрослого человека. И это, на следующей недели тебя, скорее всего, вызовет твой спасённый пострадавший, меня уже известили.
Я ушёл, вспоминая своё прошлое в другом теле, и вспомнил, что через год директор ушёл с работы, вроде как заболел сильно. Я не интересовался, что с ним случилось, а жаль. Надо, как-то намекнуть, мол, выглядите плохо. Пройдя мимо стукачки-училки, сверлящей меня взглядом, зашел на урок истории. Кроме меня в классе была ещё и Кузякина, уже сформировавшаяся девочка с заметной грудью.
— О, Штыба! — фамильярно начала она. — Хорошо, что ты пришёл рано. Ты нас на день рождения пригласил? Верка сказала.
— Да, Диана, извини, что не лично. Архарова сказала, что сама поговорит.
— Да ерунда, я вот что скажу, день рождения без музыки это ни о чём. Хочешь, я свою принесу? У меня есть магнитофон «Казахстан -101», стерео, и радио там есть, встроенное. Весит прилично килограмм восемь, сама не донесу.
— Диана, отличный подарок! — обрадовался я.
— Ты очумел, Штыба! Какой подарок! Я на время принести могу! — пошла пятнами Кузякина.
— Да я понял, подарок в том, что музыка у нас будет. Я и не подумал про неё, а ты, видишь, умница какая. Кассеты, батарейки? — быстро сказал я, видя, что класс стал заполняться детьми.
— Есть всё, — буркнула она и, обернувшись, язвительно добавила — тоже подарок!
Есть у неё! Надо всё равно взять про запас батареек, сколько же они стоят? Копеек тридцать, вроде, но видел и дешевле, надо восемь штук. Куплю в универмаге.
Тема урока — культура народов России во второй половине девятнадцатого века. Я ещё раз перед уроком бегло прочитал заданные параграфы и тут же с удивлением узнал, что не зря я это сделал.
— Штыба, к доске! — прошипела историчка.
Выхожу, с неудовольствием оглядывая в очередной раз свою неказистую одежду.
— Кто из деятелей культуры являлся основоположником критического реализма в грузинской литературе? — с ходу начала валить меня училка.
Не повтори я параграф перед самым уроком, хрен бы запомнил, а так я бодрым веником ответил:
— Чавчавадзе Илья Григорьевич.
— А что он говорил про русскую культуру? — продолжила допрос историчка.
«Она валит меня, что ли?» — неприятно удивился про себя я.
Глава 10
Но короткая память у меня всегда была хорошей, почти идеальной, и я уверенно, почти цитируя, отвечаю:
— Русская культура оказала большое, руководящее влияние на путь нашего развития, оказала воздействие на то, что составляет нашу духовную силу, наше сознание, нашу мысль… Нет среди нас ни одного общественного и литературного деятеля, не носящего в себе воздействие русской литературы.
Класс изумлённо выдохнул, читая эту фразу в своих учебниках, а вот учительница скривилась и продолжила гонять меня по теме. Я отвечал, как бог, и уже ждал законную пятёрку, как раздался голос исторички.