Здравствуй, 1984-й

Иванов Дмитрий

– Вот что за люди, соседи наши. Беспардонные, я даже не видела таких никогда, – начала разговор Полина.

– Ты чего? Нормальные они, что плохого сделали? – я даже поперхнулся.

– Что сделали? Приставали.

– А, так ты не про маму с дочкой, а про прошлых, – дошло до меня.

– Дурак, да? Кто, по-твоему, ко мне приставал, мама или дочка? – возмутилась Полина, делая еще один глоток.

– Мало видела, значит, – отрезал я, вспоминая свою взрослую жизнь.

Я активно верил в дружбу народов ровно до тех пор, пока в малой учебке не пошел в курилку с другом в первый день. Я понял, что другие народы дружнее, чем русские, что у них есть иерархия, непонятная мне, что русских они почему-то не любят. Трое парней там, по виду

с Кавказа, сразу попытались пояснить мне, что пока они курят, им никто мешать не должен, а один, самый борзый, даже пнул по сапогу меня. Там же в курилке я показал всю глубину их заблуждения относительно меня, отоварив троих тремя ударами. Никакая наглость не катит против первого разряда по боксу и открытых подбородков. Меня обступили, стали угрожать, но порядок у нас в малой учебке наводился быстро. Простым и действенным способом – загрузить так, чтобы ни на что другое время и сил не оставалось. С двумя из этих трех парней я в будущем подружился, делить нам особо нечего было, разок мы даже и после армейки посидели хорошо. А третий, которого я тогда ударил, даже в будущем подрался за меня в санчасти, где я лежал с простудой без сил и возможности активно шевелиться. Он вступился только потому, что мы с ним из одной роты были, а наши соперники нет. Я в этой ситуации был для него свой. Хороший ингушский парень, который забавно говорил по-русски. Помню, как он бегал и кричал, что у него «похитили» зубную щетку, а потом нашел ее и извинялся. Жаль, погиб через год, ударило его током, когда он полез чинить проводку, ни хрена не соображая в этом. Надо выпить за него. Стоп. А чего это он погиб? Жив и здоров покамест! Как бы его предупредить? Знаю имя и фамилию, ну и город – Назрань.

Народы СССР и между собой тогда уже враждовали: армяне с азербайджанцами, чеченцы и ингуши, грузины и абхазы, хотя и говорили, мол, им велели не ссориться между собой в армии. Союз уже в восемьдесят седьмом было не спасти. Понятно, что Полина всего этого знать не могла, как не знал я до первого дня в малой учебке. Девушка явно жила не в общаге, а под родительским крылом, и видеть негатив ей просто негде было.

– Ты дома жила? – с трудом вынырнул из своих воспоминаний я.

– Угу, дома, а давай еще компотика закажем? – попросила она.

Я неодобрительно посмотрел на ее пустой стакан и понял, что в ней уже грамм сто с лишним коньяка, и без серьезной закуски. Надо поторопить горячее. Встаю, иду к стойке буфета. На полках тот же алкоголь, но дороже, конечно, чем в магазинах. Ресторанная наценка.

– Еще два компота можно? А котлетки когда будут? – спрашиваю богиню общепита.

– Соня! Иркутские готовы? – кричит она трубным голосом симфонического оркестра, не поворачивая головы, а уж тем более не вставая.

– Пять минут, гарнир не готов, – отвечают ей.

Возвращаюсь на место, и действительно, ровно через пять минут нам приносят и котлетки, и два компота.

С закуской употреблять коктейль, конечно, безопаснее, но Поля уже вмазала, пока горячее ждали. Котлетки мы под действием нагулянного алкоголем аппетита смели моментально, я заказал жареной баранины, потом еще нарезки, потом икры, потом опять компоты. Через часик чувство насыщения сработало, а выпитое уже ударило по юным головам, и Поля просто облапила меня, периодически целуя на зависть окружающим. С выбором цели для поцелуев она не парилась и могла поцеловать и в затылок, стоило мне отвернуться к проходу. А отвернуться была причина. В ресторан вплыли три молодые женщины, расфуфыренные, как павлинши, короче, в полной боевой готовности. Были они все длинноноги, симпатичны и уже принявшие на свою грудь. Грудь у них, кстати, была тоже достойна внимания. И надо же такому случиться, что в ресторане к тому моменту оставался свободным лишь один столик, прямо перед нами. Свободен он стал минуту назад и еще не убран. Полина их появление пропустила мимо себя и засобиралась в туалет, который был за нашей спиной.

– Девушка, со стола у нас уберите, – услышала она голос одной из див.

– Я? – удивилась Полина, но ничего не ответила и пошла, куда хотела.

– Наглая официантка, – возмутились ей вслед.

– Да вон официантка, – сказал другой голос из их компании.

«Блин, только бабских разборок нам тут не хватало», – мелькнуло у меня в голове. Мы тут и так на птичьих правах сидим и пьем – мне вообще шестнадцать! Если докопается наряд, то сразу почует алкоголь. Накаркал! Идет знакомый старшина в компании сержанта, видимо, напарника. Старшина о чем-то перемолвился с официанткой и пошел по рядам, осматривая окружающих, нет ли где беспорядка. Народ еще не боялся милиционеров и особого внимания на них не обращал.

– Анатолий, вечер добрый! – узнал меня проверяющий и протянул руку как взрослому.

– Наше вам! – я постарался быть немногословным.

Тут вернулась и Полина, а уж она трезвой быть не старалась, наоборот, у нее появился кураж.

– Гражданка Полякова, не злоупотребляйте! И парня не спаивайте, – узнал и ее мент, а его напарник прошмыгнул в туалет.

– Да ни за что! Я уже все злоупотребила, вот пришла покушать! Отличная баранина тут, а Толя обещал рассказать, как разделывать барана, – сказала моя соседка, протискивая свой задик мимо меня. Если бы не мент, я бы точно приложился еще раз ладошкой по нему.

Старшина усмехнулся и, дождавшись напарника, пошел дальше по вагонам.

– Парень, а ты такой знаменитый, что тебя тут знают? – повернулась ко мне одна из впереди сидящих красоток.

– Отвали! – грубо ответила вместо меня Поля.

Вечер перестал быть томным, но, по счастью, подошла официантка и стала принимать заказ, даже не убрав со стола после прежних едоков. Девицы сразу заказали литр водки и закуски от души – чуть ли не весь ассортимент меню.

– Не нравится мне соседство, может, пойдем лучше в купе? – предложил я.

– Так у нас допить еще есть! – возмутилась Полина.

– Уважаемая, можно нас рассчитать? – крикнул я вслед официантке, на что она буркнула что-то неразборчиво, то ли – сию минуту, господин, то ли – пошел в задницу.

Разливаю в пустые стаканы коньяк и честно делю его остатки на двоих, по моим прикидкам я выпил граммов сто пятьдесят – двести, а остальное досталось хрупкой девушке. Хрупкой, но безбашенной, я вспомнил, как она чуть не проткнула руку парня финкой.

– Так что ты там сказала, девочка? – решила продолжить разборки высокая спортивная женщина лет тридцати, я заметил ее подтянутую задницу, пока она шла мимо.

Но мне прет опять, конфликт не начался по причине прибытия кавалера. К девушкам подсел представительный мужчина их лет, в костюме с каким-то значком, вроде даже как член партии. Ан нет, это значок двадцать шестого съезда КПСС. Молодой такой мужик, хотя этих делегатов по нескольку тысяч бывает, тем не менее ясно, что он чувствует себя хозяином жизни. Он сразу ставит коньяк и коробку конфет, вызывая симпатии женщин к себе. А мне вовремя приносят счет! Однако! Семь рублей восемьдесят две копейки! Изначально трешка была. Ну, баранина рубль, ну, компот по десять копеек еще три раза по два, ну нарезка, хм… Да бог с ним, обсчитала и обсчитала. А, икра же еще! Достаю восемь рублей, подумав, еще кладу сверху рубчик, и удостаиваюсь покровительственного хмыка. Черт, я забыл, в каком я теле, мои потуги на чаевые выглядят по-детски.

– А ну тихо! – гаркнула вдруг официантка кому-то за моей спиной.

Черт! Сцепились-таки две бухие бабы! Пока я смотрел на счет, пока доставал деньги, Полина уже выскочила в сторону входа, где была заловлена вышедшей из туалета соперницей. Они еще не вцепились друг другу в волосья, но уже разговаривали на повышенных тонах и трогали детали одежды. В этой ситуации спасти от драки могло только появление общего врага.

– Старушки, не надо спорить, меня на вас двоих хватит и по очереди, и сразу, – резко повысил градус конфликта я.