Здравствуй, мишка!
Шрифт:
Был среди рассказов, которые поведали мне мои друзья, и такой рассказ, что заставил меня задуматься... Совсем недавно журнал «Наука и жизнь» опубликовал мою повесть о медведях. Хоть и старался я скрыть настоящие имена рек и озер, по берегам которых бродили мои медведи, хоть и не приводил я адрес Медвежьего Государства, но кто-то из охотников как-то дознался, где именно обитают Хозяин, Мамаша, Черепок и другие знакомые мне звери. И вот в конце лета этого года, почти под самую осень, прибыла в наши места «моторизованная бригада» стрелков с ружьями и с желанием заполучить медвежьи шкуры.
Прибыли «догадливые» охотники в наши места на мотоциклах и на мотоциклах же надеялись попасть в лес. Но свои мотоциклы отважные стрелки бросили, еще не добравшись до начала лесной дороги. Может быть, и встретили бы эти люди моих медведей, но, к счастью, никто из них не умел носить тяжелые
Хоть и смеялись мы в тот вечер над горе-охотниками, но горькое чувство обиды не покидало меня... Неужели ради шкуры, которая потом будет пылиться на стене или на полу, можно поднять оружие на зверя, который еще только вчера открыто смотрел в глаза человеку? Нет, это было предательством. И помогать дальше предательству я не мог. Вот почему так долго отказывался я начать большой рассказ о своих медведях, вот почему так поздно появилась эта книга. И только сейчас, когда в моем лесу давно уже все изменилось, когда на месте вчерашних болот проложены лесовозные дороги, а охота на медведей в наших местах почти запрещена, позволил я себе вспомнить своих старых знакомых.
Но и сейчас по Архангельской тайге бродят бурые медведи, живут эти звери и в соседних Карельских лесах. И я очень прошу всех, кто встретит на лесной тропе следы этих больших, неторопливых зверей: вспомните, что эти звери нередко бывают доверчивыми и любопытными, что никогда без особых на то причин не поднимется медведь на человека, а постарается отойти, уступить человеку дорогу. Такой уж наш русский медведь, хозяин северных лесов, такой уж у него характер, прямой и откровенный. И чем-то характер этого таежного зверя симпатичен русскому человеку, не забывшему лесные дороги. Поверьте мне, что наш медведь, давно живущий бок о бок с людьми, не любит пустых ссор, хотя в то же время может по-своему не простить горькой обиды. И не будет никогда настоящего русского леса без нашего медведя, станет такой лес походить скорей на пригородный парк, чем на северную тайгу, и не будет в таком парке ни таежных троп, ни лесных сказок, которые с детства учат нас доброте и откровению...
1965 — 1974 г.г. Архангельская тайга — Москва.
Годы 1974 — 1976
Это следы медведя, свежие, оставленные на песке совсем недавно. Кажется, что большие, глубокие вмятины-отпечатки еще хранят тепло медвежьей лапы... Что искал здесь, на берегу залива, хозяин тайги, зачем вышел сюда из леса и долго шел вдоль воды по песчаной отмели? Может быть, он приходил на водопой или искал выброшенную волной на берег рыбу? Часто такие медвежьи путешествия по берегу озера, реки кажутся на первый взгляд бесцельными — зверь может идти вдоль кромки воды долго, не забираясь в воду и ничего не подбирая по дороге. И только потом, когда подобные медвежьи тропы по песчаным отмелям встретятся тебе уже не раз, начнешь догадываться: «Нет, не напрасно вышел зверь из глухой чащи к самой воде — ведь путь по песку, обкатанному, уплотненному водой, куда легче, чем дорога по глухому бурелому». Выходит, медведь умеет неплохо выбирать себе дорогу.
Иногда в тайге на стволах сосен и елей можно отыскать следы медвежьих когтей — порой это глубокие и длинные борозды, оставленные на коре дерева и густо заплывшие смолой. Такие «медвежьи метки» сделаны обычно высоко над землей — здесь зверь поднимался на задние лапы, вставал во весь рост и драл кору. Почему медведь дерет кору? Одни считают, что медведь царапает деревья в то время, когда у него проходит летняя смена когтей (линька когтей). Другие утверждают, что медведь оставляет свои метки на деревьях, чтобы предупредить соседей по тайге — мол, не заглядывайте в чужие владения. Возможно, что такие бросающиеся в глаза отметины действительно служат своеобразными пограничными знаками-предупреждениями, что данная территория занята.
Но не специально же обходит медведь границы своего хозяйства и оставляет то там, то здесь такие предупреждающие метки — скорей всего, зверь дерет кору, помогая сойти старым когтям, а уж оставленные следы этой медвежьей «работы» становятся предупреждением для соседей, как становятся таким предупреждением отпечатки лап зверя на лесной тропе.
На стволе этой сосны следы медвежьих когтей, «медвежьи метки», появились еще до того, как началась смена когтей, — проходя под деревом, хозяин тайги заметил на его вершине гнездо орлана-белохвоста и, видимо, решил добраться до этого гнезда. Уж какую цель преследовал настойчивый зверь в рискованном путешествии вверх по сосне: то ли он собирался полакомиться яйцами птицы, то ли к гнезду вело его природное медвежье любопытство? Но вершины медведь так и не достиг и, видимо, сорвавшись один раз, отказался от новой попытки добраться до гнезда.
Эти «медвежьи метки» на стволе осины — тоже следы путешествия медведя вверх по стволу. На этот раз путешествие завершилось успешно — зверь добрался до вершины, обломал молодые ветки, накидал их на землю, благополучно спустился вниз, полакомился молодыми, сочными листьями и побрел дальше. Обычно следы таких путешествий встречаются очень редко — медведи забираются на вершины деревьев в поисках корма лишь тогда, когда в лесу нет богатого подлеска, когда лес беден кормом. И только в сибирской тайге в пору, когда созревают кедровые орехи, звери с охотой лазают на кедры.
Здесь медведя не пугает никакая высота — ради кедровых орехов медведь готов лезть даже на самый высокий кедр.
Это давно отжившая свой век и потерявшая вершину осина, казалось, ничем не могла привлечь внимания хозяина тайги. Но медведь около этого дерева остановился и даже забрался вверх по стволу... Зверя заинтересовало дупло. Может быть, в дупле поселились пчелы и там есть мед? Правда, около дупла не было слышно гудения пчел — скорей всего, в дупле никто и не жил. Но медведь есть медведь — ему надо воочию убедиться, что дупло действительно пустое.
Повстречаться с медведем в лесу трудно. Лишь там, где медведей много, где их почти совсем не беспокоят люди, они ведут себя менее осторожно, и тогда встреча с ними в малиннике или на лесной тропе более вероятна. Но если зверю часто приходится слышать выстрелы ружей, урчание машин, приходится часто встречать следы человека, то он становится осторожным и, прежде чем выйти на лесную тропу, всякий раз долго и внимательно прислушивается и принюхивается и при первом подозрительном звуке или запахе тут же неслышно исчезает в чаще, оставив возле лесной дорожки лишь следы своих могучих лап. Так обычно и соседствуют в лесу человек и медведь: медведь старается не попасться ему на глаза, а человек, если не обладает искусством настоящего следопыта, если не умеет вести себя в лесу так же незаметно, как дикие звери, узнает о том, что рядом с его дорогами бродит медведь, лишь по отпечаткам лап на сырой почве, по редким «медвежьим меткам» на стволах деревьев да по разрытым им муравьиным кучам.