Здравствуй, Валерка! (сборник)
Шрифт:
замком и пробоем в руках.
Путь был открыт. Крадучись, мы обогнули столовую и доползли до мачты.
Флаг охранял один часовой. Он клевал носом и похрапывал. Толька зажал ему
рот, я срезал флаг и передал его Марику. Марик спрятал флаг под рубашку.
Часовому Толька приказал молчать, пригрозив кулаком, и мы припустили со
всех ног к спасительному забору. Пронзительный крик часового, который
оповещал "сосисок" о беде, придал нам новые силы.
Только
поняли, что все же сумели взять реванш за поражение.
И тут мы нос к носу столкнулись с Капитолиной Петровной и Аскольдом.
– Где вы бродите по ночам?
– строго спросила старшая вожатая. И, не дав
нам оправдаться, решительно сказала: - Объявляю всем по выговору за то, что
ушли из лагеря в ночное, неположенное время.
Проглотив безо всякого удовольствия выговор, я сказал Марику:
– Покажи флаг.
– Какой флаг?
– встрепенулась старшая вожатая.
– Пионерлагеря "Ракета", - невозмутимо объяснил Марик, подавая
Капитолине Петровне флаг.
Старшая вожатая восторженно оглядела флаг, а потом расцеловала каждого
из нас.
– Спасибо, ребята!
– Служим пионерлагерю "Лесная сказка"!
– бодро грохнули мы и уставились
на Аскольда, ожидая от него поздравлений.
Но вожатый и не думал нас обнимать. Он хотел по-другому нас поздравить, но стеснялся, наверное, Капитолины Петровны.
Мы отправились спать.
Веселая дюжина превратилась в геройскую дюжину. Ведь благодаря нашей
дерзкой ночной вылазке игра с "сосисками" была сведена к ничьей.
Ребята ходили, задрав носы к небесам.
А мне почему-то все время вспоминался Генка, который смотрел на меня
виноватыми глазами, и я слышал его отчаянный крик: "Да ты что, с ума сошел -
привязывать?!" Бывает же - прицепится что-то и мешает полностью насладиться
победой.
Четвертая серия моих снов
– Гена, - спрашиваю я, - а почему ты мне снишься на велосипеде, ведь ты
сейчас обитаешь в лагере?
– Не знаю, - отвечает Генка, - мне тоже снится, что ты едешь на
велосипеде. И вы все, ребята, снитесь на велосипедах.
Мы сидим на обочине шоссе и беседуем. Поблескивая на солнце спицами, велосипеды лежат в кювете.
– Вообще, чепуха получается, - рассуждаю я. - Вместо того, чтобы
мчаться наперегонки с ветром, я похищаю флаг из лагеря, в котором живет мой
друг.
– Загадка природы, - объясняет Горох.
– Никакой загадки нет, - горячится Семка.
– Просто все очень непонятно.
– И когда уже эти сны прекратятся?
– говорю я.
– Скоро, - твердо обещает Семка.
– Поехали, ребята.
Я долго смотрю вслед моим друзьям, пока они не исчезают за поворотом.
ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ,
В КОТОРОЙ РАСПАХИВАЮТСЯ НАСТЕЖЬ ДВЕРИ
Когда Аскольд шумно распахнул двери нашего домика, мы сразу поняли, что
он пришел прощаться.
Мы догадались об этом потому, что у Аскольда был счастливый вид, как
будто завтра у него начиналась новая прекрасная жизнь. А ведь он всего лишь
покидал нас.
– Бывайте здоровы, живите богато, - Аскольд торопливо жал нам руки
своей сильной, мужской, боксерской лапой.
Мы говорили "до свидания" и ни о чем не спрашивали вожатого. Один Юрка
Трофименко не удержался и выпалил:
– А вы куда, Аскольд Васильевич?
Вожатый поморщился и нехотя пробормотал:
– Да никуда. Я остаюсь в лагере. Но буду физруком, а вожатым у вас
больше не буду. Тяжело - сразу две должности. А потом скоро первенство
города по боксу. Мне готовиться надо.
– Понятно, - протянул Юрка.
Аскольд покосился на него, как будто хотел спросить, а что же тебе, парень, понятно, но ничего не сказал, а, отступив два шага к двери, помахал
нам рукой.
Мы высыпали вслед за бывшим вожатым во двор и глазели, как размашисто
он шел, как ловко перемахнул через бум, преградивший ему дорогу.
Я подумал, что обязательно приду посмотреть первенство города и, конечно, буду болеть за Аскольда. И тут мне почему-то показалось, что наш
бывший вожатый проиграет первенство. Ничего не поделаешь, но я уже не верил, что Аскольд - лучший боксер в нашем городе.
– Красота, - воскликнул Толька, - живем без вожатого.
Ребята ликовали. Мы полдня провели на речке и вволю там накупались, а
когда вернулись, никто не обругал за самовольство. Даже Капитолина Петровна.
Я, конечно, понимал, что мы заслуживаем всяческого почета и уважения за
похищение флага. Но всему есть предел. И поведение Капитолины Петровны меня
удивляло и настораживало. Она только улыбалась нам издалека и ничего не
говорила.
После полдника, когда мы собрались в домике, чтобы обсудить программу
вечернего времяпрепровождения, дверь отворилась и на пороге появился сияющий
мальчишка с чемоданчиком в руках. Его физиономия, старательно обрызганная
веснушками, словно тетрадь двоечника кляксами, излучала радость.
– Здравствуйте, ребята, - воскликнул мальчишка с веснушками, - я из
первого отряда к вам. Буду теперь в вашем отряде.