Зелёная миля

Кинг Стивен

До «Холодной горы» они ехали час. Уэртон, наклонив голову, сидел на левой лавке у самой кабины, его руки свободно болтались между колен. Гарри говорил, что изредка Уэртон что-то бурчал себе под нос, а Перси со своего места видел, как с его нижней губы капала слюна. Словно у собаки с языка в жаркий день. К концу поездки между ног Уэртона образовалась лужа.

Въехав на территорию тюрьмы через южные ворота, они, как я полагаю, проследовали мимо моего автомобиля. Охранник открыл ворота, отделяющие двор от стоянки, и перевозка покатила к блоку Е. Двор в это время пустовал, большинство заключенных трудились в огороде. Машина остановилась у блока Е. Водитель открыл дверцу, сказал, что отгонит перевозку в гараж поменять масло. Дополнительная охрана уехала вместе с ним. Двое даже не вылезли из кузова, сидели и жевали яблоки.

У блока Е остались три надзирателя —

Дин, Гарри и Перси — и закованный в цепи заключенный. И он ничего не смог бы поделать, если б не убаюкал их бдительность. В Уэртоне они видели худосочного недоумка, не очень-то соображающего, что с ним происходит. Опять же стоящего в цепях, ножных кандалах, наручниках. Короче, никаких сюрпризов они от него не ждали. Двенадцать шагов до дверей блока они прошли в том же порядке, в каком мы ведем осужденных на казнь по Зеленой миле: Гарри — слева, Дин — справа, Перси, с дубинкой в руке, — сзади. Никто мне этого не говорил, но я готов поспорить на последний цент, что дубинку он достал из чехла, как только они вылезли из перевозки, наверняка не мог отказать себе в удовольствии позабавиться любимой игрушкой. Что же касается меня, то я сидел в камере, которой предстояло стать домом Уэртона до его встречи со Старой Замыкалкой: первой направо, если идти по коридору к изолятору. В руках я держал папку для бумаг и думал только о том, как бы побыстрее произнести приветственную речь и смыться из тюрьмы. Боль в паху вновь усилилась, поэтому мне хотелось вернуться в кабинет и подождать, пока она отпустит меня.

Дин выступил вперед, чтобы открыть дверь. Выбрал нужный ключ из связки, висевшей на кольце, и вставил его в замок. Уэртон ожил в тот самый момент, когда Дин повернул ключ и потянул за ручку. Резкий, пронзительный вопль сорвался с его губ, вопль, от которого Гарри на мгновение остолбенел, а Перси Уэтмор вышел из строя до конца игры. Я услышал этот вопль через приоткрывшуюся дверь и поначалу не связал его с человеком. Я подумал, что во двор каким-то образом попала собака и ей крепко досталось: может, кто-то из пребывающих в дурном настроении заключенных ударил ее мотыгой.

Уэртон поднял руки, развел их в стороны, накинул цепь Дину на шею и начал его душить. Дин сдавленно вскрикнул и рванулся вперед, под электрический свет нашего маленького мирка. Уэртона это вполне устроило, он даже дал Дину пинка, чтобы тот двигался побыстрее. При этом он орал что-то нечленораздельное и хохотал. Не забывал он и про цепь, натянул ее как можно сильнее и возил взад-вперед, словно ножовку.

Гарри подскочил к Уэртону, схватил его за волосы и со всей силы ударил кулаком в челюсть. У него были и дубинка, и револьвер, но от волнения он про них забыл. У нас и раньше возникали проблемы с заключенными, но никому не удавалось застать нас врасплох. Кроме Уэртона. Парень заманил нас в западню. Таких артистов я не встречал. Ни до, ни после.

И силой его природа не обидела. Куда только подевались вялость и обреченность. Гарри потом говорил, что у Уэртона не мышцы, а стальные канаты. Они уже находились у стола дежурного. Уэртон метнулся влево, и Гарри слетел с его спины, ударился о стол и распластался на полу.

— Ну что, парни? — гоготал Уэртон. — Веселенькая заварушка, да? Все как надо?

С воплями и хохотом он продолжал душить Дина. Почему нет? Уэртон не хуже нас знал, что на тот свет мы можем отправить его только один раз.

— Врежь ему, Перси, врежь! — крикнул Гарри, пытаясь подняться. Но Перси лишь стоял с дубинкой в руках, вытаращив глаза. Ему выпал шанс, которого он ждал, представилась возможность использовать свою любимицу по прямому назначению, но он перетрусил и, наверное, вообще позабыл о дубинке. Да уж, это тебе не запуганный маленький француз и не черный гигант, едва понимающий, какая в нем силища. Сейчас перед Перси был сам дьявол во плоти.

Я выскочил из камеры Уэртона, отбросив папку и вытаскивая револьвер тридцать восьмого калибра. Второй раз за день я забыл про свою болезнь. Я не сомневаюсь, что другие, глядя на Уэртона, видели тупое лицо и пустые глаза, но передо мной предстал другой Уэртон. Я видел не лицо, а звериную морду. И на морде этой нельзя было прочесть ничего разумного, лишь хитрость… безжалостность… и радость. Да. Он делал то, ради чего появился на свет. Место и обстоятельства значения не имели. А еще я увидел побагровевшее, раздувшееся лицо Дина. Уэртон углядел револьвер и развернул Дина так, чтобы он оказался между нами. Поэтому, выстрелив, я мог попасть скорее в надзирателя, чем в заключенного. А из-за плеча Дина сверкающий синий глаз Уэртона вопрошал, рискну я нажать на спусковой крючок или не посмею.

Часть третья

Руки Коффи

Глава 1

Проглядывая уже написанное, я обнаруживаю, что назвал Джорджия Пайне, место, где я теперь проживаю, домом престарелых. У владельцев этого заведения мой приговор не вызвал бы восторга. Согласно буклетам, что лежат в приемной и рассылаются перспективным клиентам, Джорджия Пайне — «многофункциональный комплекс, в котором обеспечены все условия для проживания пожилых людей». Имеется даже, если верить буклету, Центр развлечений. Люди, которые здесь живут (буклет нигде не называет нас обитателями, а вот со мной такое иной раз случается), знают, что это всего лишь комната с телевизором.

Многие думают, что я заносчив, потому что редко захожу в эту комнату, но причина в том, что меня тошнит не от людей, которые сидят вокруг телевизора, а от передач, которые по нему показывают. Опра, Рики Лейк, Кэрни Уилсон, Роланда [23] … Мир рушится на наших глазах, а тут сплошные разговоры о том, как бы потрахаться, которые ведут женщины в коротких юбках и мужчины в расстегнутых рубашках. Да ладно, не судите, да не судимы будете, как учит нас Библия, вот и мне хватит ворчать. И потом, если б я хотел проводить время в ином обществе, то всегда мог бы переселиться в мотель «Счастливые колеса», куда каждую пятницу и субботу по вечерам мчатся патрульные машины с включенными сиренами и мигалками. Моя близкая подруга Элейн Коннолли полностью со мной согласна. Элейн восемьдесят, она высока и стройна, спина прямая, глаза ясные. Утонченная, интеллигентная женщина. Ходит она очень медленно, плохо гнутся пальцы, артрит, знаете ли, но зато у нее прекрасная длинная шея, лебединая шея, и роскошные волосы, которые красиво падают на плечи, если она их распускает.

23

Герои телесериалов.

А главное, она не считает меня заносчивым. Мы проводим вместе много времени, Элейн и я. Если б не дожил до столь преклонного возраста, я бы, наверное, мог сказать, что она моя дама. Однако иметь близкую подругу, и только подругу, совсем неплохо, а иной раз очень даже хорошо. Множество проблем, которые возникают у дам с кавалерами, для нас просто не существуют. И хотя я знаю, что никто моложе, скажем, пятидесяти мне не поверит, берусь утверждать, что иногда угли лучше костра. Странно, конечно, но все-таки верно.

Короче, днем телевизор я не смотрю. Гуляю, читаю, а последний месяц или чуть больше в основном пишу мемуары среди горшков с цветами на веранде. Я думаю, там больше кислорода, а он способствует воспоминаниям.

Когда же я не могу уснуть, то спускаюсь вниз и включаю телевизор. «Домашнего театра» или чего-то такого в Джорджия Пайне нет, полагаю, это развлечение слишком дорого для нашего Центра развлечений, но к наиболее распространенным кабельным каналам мы подключены. Сие означает, что у нас есть «Канал американского фильма». Тот самый (объясняю тем, кто к нему не подключен), по которому фильмы показывают в основном черно-белые, а женщины в них никогда не раздеваются. Для такого старого пердуна, как я, оно, может, и к лучшему, потому что фильмы эти меня успокаивают. Не раз и не два я засыпал на этой ужасной зеленой софе перед телевизором, когда на экране Френсис Говорящий Мул вновь вытаскивал стилет Дональда О’Коннора из огня, или Джон Уэйн очищал Додж от бандитов, или Джимми Кэгни [24] называл кого-то грязной крысой, чтобы тут же выхватить револьвер. Какие-то из этих фильмов я смотрел со своей женой, Джейнис (не только моей дамой, но и лучшей подругой), и они тоже меня успокаивают. Одежда, которую носят актеры, их походка, манера разговора, даже просто музыка — все меня успокаивает. Они напоминают мне (полагаю, дело именно в этом) о тех временах, когда я, мужчина, твердым шагом ходил по земле и еще не превратился в побитого молью реликта, доживающего свой век вместе со стариками, для многих из которых подгузники и резиновые трусы — необходимый атрибут одежды.

24

Дональд О’Коннор, Джон Уэйн и Джимми Кэгни — известные голливудские актеры.