Зеленая революция

Фюкс Ральф

Последние годы производительность труда в среднем росла значительно быстрее, чем продуктивность сырья. Одна из причин — соотношение между стоимостью труда и цен на природные ресурсы. Природа не выставляет счета и не заключает договоры по тарифам. Это приводит к постоянной недооценке стоимости природных ресурсов (земли, воздуха, воды, леса, морской рыбы и т. д.). Мы платим не за их регенерацию, а расходуем средства исключительно на то, чтобы сделать их экономически рентабельными. Система налогов и платежей еще больше усиливает диспропорцию цен на ресурсы и труд. В Германии доходы государства на 60 % формируются за счет налогов и отчислений с заработной платы. Поэтому они такие высокие. Чтобы выправить ситуацию, была нарушена основа паритетного финансирования социального страхования в пользу работодателя. Тем самым груз выплат, упавший на плечи наемного работника, резко возрос. Экономически такая система нерациональна. Она затрудняет доступ к рынку прежде всего работникам низкой квалификации и облегчает бессистемные рабочие отношения. При этом из всех государственных доходов доля налогов и платежей, идущих на охрану окружающей среды и понижение ресурсопотребления, составляют немногим более 5 %. Многочисленные налоговые льготы и субсидии только усиливают это несоответствие, оказывая контрпродуктивное экологическое воздействие. Сюда относятся субсидии в сфере угледобывающей промышленности, налоговые льготы для лиц, пользующихся собственным транспортом для поездок на работу, освобождение от налогов авиабензина, налоговые послабления для мощных служебных автомобилей. Если мы из-за растущих цен на энергию не хотим повышать

экологические налоги, для начала нужно хотя бы отменить вышеперечисленные льготы. Половину дополнительных поступлений можно использовать для покрытия долгов, другую половину вложить в инвестиции.

Охрана всеобщего мирового достояния (global commons)

Нажав на «долговой тормоз», страны еврозоны, чтобы поставить предел наращиванию долгов, добровольно надели кандалы. Обязательства в отношении финансовой устойчивости нужно перенести и в область устойчивости экологической. Что такое «экологический долговой тормоз»? Общей формулы для устойчивого использования природного капитала, разумеется, не существует. Но каждую частную экологическую проблему вполне можно попытаться решить, в том числе и при помощи лимитов. Это в первую очередь касается изменения климата. Поскольку глобальное потепление связано с накоплением в атмосфере парниковых газов, можно определить будущую верхнюю границу выбросов, которую в интересах стабильности жизненных основ нельзя будет нарушать. Сложность в том, чтобы сначала прийти к согласию по данным показателям, а на следующем этапе приблизительно распределить их на 200 стран. В этом вопросе климатическая политика пока не добилась особых успехов. Подписание обязательного к исполнению соглашения, которое предусматривало бы как резкие сокращения выбросов для стран ОЭСР, так и устанавливало бы их верхний предел для развивающихся стран, по-прежнему представляется главным действующим лицам угрозой росту. В подобной трактовке они, к сожалению, единодушны с теми критиками роста, которые ратуют за сокращение экономики, считая его единственным выходом из глобального экологического кризиса. Тем важнее разорвать всестороннюю взаимозависимость между ростом экономики и выбросами CO₂, что тоже поможет проложить путь к заключению глобального климатического договора.

Можно продолжить аналогию с финансовой политикой: нужны ли нам новые независимые инстанции в качестве гарантов экологической стабильности, подобные центральным банкам, этим стражам денежной стабильности? Центробанки, по крайней мере в идеале, недоступны для прямого вмешательства парламентов и правительств. Их руководство не избирается, а назначается. Они не входят в систему представительной демократии. С этим недостатком приходится мириться, чтобы иметь противовес латентному наращиванию долгов со стороны политики. Независимость центробанков призвана мешать правительствам запускать печатный станок по любому поводу. Если перенести этот принцип на стабильность климата, спрашивается, какие институциональные меры могут предотвратить непрерывный рост выбросов CO₂. Может, ответ на этот вопрос лежит в создании международного климатического банка, стража климатической стабильности? Чтобы не допустить перегрева земной поверхности, ему по аналогии с обычными банками будет предоставлено исключительное право выдавать и при необходимости сокращать лицензии на выбросы CO₂ [293] . Такой климатический банк, или климатическое агентство, мог бы действовать как институт, ответственный за выполнение климатического договора, что предполагает политическое единодушие сообщества государств по вопросу о договоре и modus operandi. Однако не стоит строить иллюзий по поводу его независимости: трудно себе представить, что страны добровольно согласятся, чтобы столь важный вопрос решала инстанция, на которую они не имеют никакого влияния. Для выполнения консультативных функций можно было бы привлечь неправительственные организации, ученых, других акторов, что уже практикуется в деятельности различных институтов ООН.

293

См.: http://www.globalclimatetrust.com/index.htm.

В том же русле лежит и предложение о создании международного морского ведомства, которое могло бы распределять права на отлов рыбы и регламентировать использование морских ресурсов, дабы предотвратить разграбление Мирового океана. Его основой может послужить Конвенция ООН по морскому праву, главной идеей которой также является мысль об общем наследии человечества. Конвенция позволила создать международные институты, призванные добиваться ее соблюдения и регулировать споры: Международный трибунал по морскому праву, Международный орган по морскому дну, Комиссия по границам континентального шельфа.

В ближайшем будущем ареной борьбы между охраной общего мирового наследия и охотой за сырьем станет Арктика. По данным Геологической службы США (United States Geological Survey), в районе Северного полюса находится до 30 % общемировых запасов газа и около 13 % неразведанных запасов нефти. Предположительно около 80 % залегает на дне Северного Ледовитого океана [294] . Охота за арктическими сокровищами уже началась. Ее условия облегчает повышение температуры, благодаря которому лед по краям океана тает, по крайней мере в летний период. Освобождается морской путь между Северной Европой, северо-восточным побережьем Америки и Азией. Время для заключения всеобщей охранной конвенции по аналогии с Договором по Антарктике, по всей видимости, уже упущено. В Договоре по Антарктике, подписанном еще в 1959 г., сопредельные государства отказались от территориальных претензий на Антарктику, необитаемые земли между 60-й и 90-й широтой были открыты для международных исследований и освобождены от военного присутствия. Вступивший в силу в 1991 г. Протокол по охране окружающей среды к Договору об Антарктике (Мадридский протокол) подтверждает ее статус природного заповедника и запрещает добычу там полезных ископаемых [295] . Такое глобальное соглашение в отношении Северного полюса, очевидно, заключить не удастся, поскольку сопредельные страны — Россия, США, Канада, Скандинавские страны, Исландия — уже почуяли запах крови. Ближайшей целью должна стать международная конвенция, которая ограничила бы добычу полезных ископаемых, определила стандарты безопасности, выработала правила устойчивого пользования и гарантировала международный мониторинг. Подобный свод правил позволил бы также предотвратить угрозу милитаризации региона. Первые признаки гонки вооружений уже налицо. На сегодня существует только Арктический совет, мало к чему обязывающий координационный форум сопредельных государств. Этого явно недостаточно, чтобы сохранить такую хрупкую экологическую систему, как Арктика, манящую ископаемыми сокровищами и прибылями. Первым шагом к международному урегулированию могла бы стать разработка совместной политики по Арктике усилиями Евросоюза с привлечением Норвегии и Исландии [296] .

294

См.: «Shell Nachhaltigkeits-Kurzbericht 2011», с. 10: http://www.shell.de/home/content/deu/environment_society/sustainability_report_tpkg/.

295

См. информацию Федерального департамента по охране окружающей среды об охране Антарктики: http://www.umweltbundesamt.de/antarktis/index.htm.

296

См. Roderick Kefferp"utz und Danila Bochkarev, «Wettlauf um die Arktis. Empfehlungen an die EU», hrsg. von der Heinrich-B"oll-Stiftung, Regionalb"uro Br"ussel, 2009: http://www.boell.de/downloads/internationalepolitik/wettlauf_um_die_arktis2009.pdf.

Так

или иначе, вызовы XXI в. требуют подняться на новую ступень глобальной кооперации и транснациональных институтов. Речь идет об охране global commons, без которых немыслима человеческая цивилизация: Мирового океана как определяющего фактора в глобальном процессе круговорота веществ и ценного источника протеина, коренных лесов как зеленых легких планеты и сокровищницы эволюции, атмосферы как защитницы и посредницы между Землей и Вселенной. Поскольку они никому не принадлежат, до сих пор их и охраняли очень слабо. Они служили исключительно источником сырья и складом вредных веществ. Стабилизация экосферы в значительной мере зависит от того, удастся ли в ближайшие годы установить прочный режим, охраняющий общее достояние от расхищения и допускающий его устойчивую репродукцию. Для этого национальному эгоизму нужно предпочесть интернациональную кооперацию, а также обязательные к исполнению конвенции и механизмы, способные контролировать их соблюдение.

Новый зеленый курс

Переход к устойчивому экономическому укладу требует повышения темпа инноваций и инвестиций. Это касается как частного, так и государственного сектора. Экологическая трансформация означает масштабную перестройку промышленного аппарата и общественной инфраструктуры, сравнимой с большими скачками модернизации конца XIX в. и послевоенных лет. Возьмем некоторые отрасли народного хозяйства и попытаемся наглядно представить себе масштаб перестройки: чтобы хоть в какой-то степени перевести транспорт с асфальта на рельсы, нужно по меньшей мере удвоить протяженность железных дорог. Сюда же нужно прибавить инвестиции в пригородное сообщение, чтобы разгрузить города от автомобильных потоков. Чтобы к середине столетия максимально повысить энергоэффективность зданий, темпы модернизации старых зданий должны составлять 2 % в год. Энергетическая революция предполагает гигантские инвестиции и в создание сети возобновляемых источников энергии, включающей высокоэффективные газовые электростанции и аккумуляторы электроэнергии. Необходимо наладить национальную и европейскую электросети. Экономика нулевых отходов предполагает повсеместную вторичную переработку. Необходимо как можно скорее наладить производство биотоплива второго поколения для авиации. Переход на электромобили предполагает наличие технологических возможностей создания мощных аккумуляторных батарей и масштабную перестройку автомобильной отрасли. В целях повышения энергоэффективности необходимы постоянные инвестиции в жилищное строительство, оборудование и производство. В химической промышленности предстоит замена нефти и газа воспроизводимым сырьем. Биотехнологии совершают революцию в производственных технологиях. В сельском хозяйстве возникают агропромышленные центры, объединяющие растениеводство, скотоводство, переработку и производство биогаза. Высокотехнологичные городские фермы обеспечивают округу овощами и фруктами. Благодаря информационным и коммуникативным технологиям материальный мир становится единым целым.

Все это требует масштабных инвестиций в научные исследования и опытно-конструкторские разработки, а также в обновление основного капитала. Чтобы в Германии сократить выбросы CO₂ на 85 %, в одном энергетическом секторе нужно к 2050 г. увеличить инвестиции предположительно на 500 млрд евро. 300 млрд потребуется только для энергетической санации зданий. Еще две статьи расходов — железнодорожная инфраструктура и электрические средства сообщения. Отметим, что речь идет лишь о дополнительных инвестициях по сравнению с business as usual, предполагающим сокращение выбросов CO₂ на 62 % [297] . Повышение энергоэффективности и более широкое использование возобновляемых источников энергии связаны с высокими первоначальными капиталовложениями, которые вследствие отказа от импорта энергии и уменьшения эксплуатационных расходов со временем окупятся. Согласно сценарию энергетической революции, разработанному по поручению Всемирного Фонда дикой природы, к 2044 г. экономия превысит дополнительные затраты [298] . В странах ОЭСР в 2011 г. только импорт нефти достиг невиданного 1 трлн долларов. Если прибавить сюда импорт газа и угля, видно, какой мощный потенциал можно направить в отечественные инвестиции и рабочие места. В 2010 г. в ФРГ благодаря расширению сети возобновляемых источников энергии импорт уже сократился на 7,4 млрд евро [299] .

297

J"urgen Blazejczak und Dietmar Edler, «Strukturwandel und Klimaschutz. Wie Klimapolitik Wirtschaft und Arbeitswelt ver"andert», hrsg. von der Heinrich-B"oll-Stiftung, Schriften zu Wirtschaft und Soziales, Band 8, Berlin 2011.

298

Там же, с. 37.

299

Сообщение Федерального союза «За возобновляемые источники энергии»: http://www.bee-ev.de/3:662/Meldungen/2011/Erneuerbare-Energien-2011-Energieimporte-in-Hoehe-von-7.4-Mrd-Euro-vermieden.html.

В растущей экономике средства для дополнительных инвестиций можно черпать из текущих доходов. В стагнирующей же и тем более сокращающейся экономике повышение инвестиций требует радикального сокращения частных и государственных потребительских расходов. В стареющем обществе с высоким спросом на социальные услуги это с политической точки зрения едва ли осуществимо. Рост же инвестиций ведет к повышению занятости, спроса и оборота, стимулирующих экономический рост. Это видно по тому, насколько сильно связаны инвестиционные квоты и темпы экономического роста. Зеленый рост — в значительной степени результат высоких (а по сравнению с днем сегодняшним растущих) инвестиций и более высокой скорости инноваций. «Green growth означает такое изменение направления роста экономики, при котором необходимые для этого инвестиции ускоряют рост и повышают занятость» [300] . Специалист по экономике окружающей среды Карло Йегер полагает, что, дабы осуществить экологическую трансформацию, в ближайшие десятилетия необходимо повысить чистые инвестиции с 5 до почти 8 % национального дохода. Повышение инвестиционных квот на 50 % значительно ускорит экономический рост и в богатых странах — США, Германии, Японии.

300

Jaeger, «Wachstum — wohin?», s. 36.

Где можно и нужно брать средства для дополнительных инвестиций? Наращивание долгов, по крайней мере государственных, заказано. Единодушно принятый «долговой тормоз» резко ограничивает возможности правительства в этом направлении. Не позднее 2020 г. земли ФРГ обязаны будут утверждать сбалансированный бюджет. Всем придется в будущем вкладывать в продуктивные инвестиции более высокую долю национального дохода: «Поскольку чистые инвестиции в значительной мере финансируются из налогов на имущество, необходимо также повысить долю налогов на имущество, которая пойдет в продуктивные инвестиции» [301] . Проценты, дивиденды и прочие доходы от капитала составляют примерно 30 % национального дохода, из них лишь шестая часть вкладывается в новые инвестиции. Удачным примером мобилизации частных инвестиций стал Закон о возобновляемых источниках энергии, превративший миллионы граждан в совладельцев. Налоговые льготы на инвестиции, направляемые в научные исследования и опытно-конструкторские разработки, также могут способствовать решению вопроса. Еще одна возможность — повышение налогов на высокие доходы и имущество, что обеспечит инвестиции в образование, науку и экологические инновации. Привлечение «богатых» — это не просто вопрос справедливого распределения, но и усиление потенциала инноваций и роста, поскольку дополнительные доходы пойдут на продуктивные инвестиции.

301

Там же, с. 37.