Зелёная земля
Шрифт:
пахнет порохом, бахают залпы шутих -
«Новый год» называется праздник.
Дымом застланы улицы и небеса:
Дан приказ расстрелять – ровно за полчаса
до начала грядущего года -
эту милую, в сущности, крошку-страну
значит, что ж, собирайся, пошли на войну,
если нету другого исхода!
Если так – значит, так, значит, жалость долой:
мимолётный снаряд просвистит фистулой -
не пугайся: мы, в сущности, смертны!
Как прекрасно опасно, как бездна близка,
как почти улетучилась к черту тоска,
как красив ты, как глуп и как смел ты…
«Новый год» называется праздник: пали
по пустынному прошлому – где-то вдали
громыхает ответная пушка.
Ни о чём не жалей, ничего не жалей -
да и что было, в общем-то, в жизни твоей?
…это только, глупышка, хлопушка!
Вот и всё. Ни страны, ни тебя – лишь один
недобитый какой-то бубнит господин-
пешеход: дескать, я протестую!
Что неважно уже… Во-о-он упала луна.
Лишь последняя вспышка на небе видна:
это – так, ни к чему, вхолостую…
8
…чем был занят? Да вот… убегал по песку
от волны полоумной, готовой к броску, -
удалось, так сказать, отвертеться.
Но ботинки – насквозь, и морская вода
оглушительно чавкает в них, как тогда,
прежде: глупости, шалости, детство… -
в общем, помнишь! Короче, пришлось часть волны
пригласить с собой в бар (вообще мы дружны
с этой, в сущности, славной волною) -
есть тут бар один маленький на берегу:
у меня в нём кредит (я повсюду в долгу!)
и обычно в меню заливное.
Я… насчёт заливного, поскольку волне,
я считал, заливное – вполне и вполне,
а она вдруг – представь! – ни в какую:
хочет жареных венских колбасок, а тут…
тут не Вена, такого тут не подают -
только как я ей это втолкую?
Ну, сбежала назад, как я и ожидал…
Я тут после, конечно, устроил скандал
и навеки лишился кредита.
А хозяйка кричала: сейчас не сезон,
с этой мокрой девицей Вас надо бы вон…
Я сказал ей в ответ: «Да иди ты…»
Речь-то в принципе шла – не об этой волне,
но хозяйка сказала зачем-то, что мне
надо вовсе не здесь наблюдаться.
М-да… хозяйка-то раньше казалась другой,
но отныне я больше сюда ни ногой!
В общем, скучно. Как Борхес по-датски…
9
…а потом, сколько ты ни крути, ни верти,
но ведут в Копенгаген все наши пути -
и маршрут этот мною угадан.
Утром, значит, проснёшься – посмотришь окрест:
ты давно не видал уже всех этих мест -
Нёррепорт, Розенборг… Копенгаген.
Тут китайские лавочки… Был выходной,
мы ушли, нагрузившись весёлой фигнёй:
веер, палочки, шали, перчатки!
–
и потом побросали их просто в канал,
и никто из нас, стало быть, даже не знал,
что всё это и было «прощайте».
Копенгаген – снаружи или изнутри -
есть Молох, и ему от зари до зари
жгут огни, чтобы было светлее.
Тут сто крон за мираж, там сто крон за обман:
в результате… потрогаешь тощий карман
и – в костёр, ни о чём не жалея.
Ты сгораешь во имя того, чтоб кругом
полыхал постоянно весёлый огонь,
чтобы было на чём приготовить
серебристый паштет, золотое филе
и легчайший картофель в алмазной золе -
этот полуреальный картофель.
Так сгорел, никому ничего не сказав,
человек один дивный на наших глазах -
сам заметивши это едва ли…
А потом – подавали омаров к столу,
острый суп и ночную горячую мглу.
И луну на десерт подавали…
10
…говорили по-шведски – ужасно смешно,
после этого долго смотрели в окно
на чужие дома Хельсинборга -
то есть, в Швецию, стало быть… тоже страна.
Там ночами такая стоит тишина,
что рифмуется с камерой морга.
А зато… этот взбалмошный шведский язык:
я, конечно, уже постепенно привык
к его вечным паденьям и взлётам,
но ужасно смешно… Впрочем, тоже язык,
тоже, вроде, зачем-то однажды возник -
в дополнение к прочим заботам.
Я почти и не знаю теперь, где живу, -
вижу те же деревья и ту же траву,
те же волны, ракушек осколки,
где б я ни был… И надо б иначе смотреть,
замечая отличья хотя бы на треть
или четверть – хотя бы на сколько!
Но с Пространством мы так и не стали на ты:
не пускает оно меня дальше черты
горизонта– и правильно, кстати!
Ибо Времени раб не оценит красот -
он с собою всего-то что и унесёт -
пару мыслей, привязанных к дате!
Ибо Времени раб… что же Времени раб -
он карабкается, как какой-нибудь краб
среди разных похожих каменьев,
и ему всё равно, где карабкаться вверх: