Зеленая звезда (Человеком быть, это трудно)
Шрифт:
— Ура! — закричала девушка, когда Абдулла благополучно выбрался наверх и преподнес ей пахучую веточку. — Как она пахнет! Какой дивный запах! Спасибо!
— Не за что, — сказал Абдулла.
— Вы знаете, я очень люблю мяту. А помните, как мы однажды ее собирали?
— Когда? — спросил Абдулла.
— Давно. Кажется, мы учились тогда в шестом классе.
Никак он не мог припомнить этого случая:
— Так вы говорите, это весной было?
— Да. Завод-ая попросила нас нарвать мяты, она суп-машхурду готовила. Вот мы вдвоем и отправились. Вон к той
Гюльчехра внезапно рассмеялась.
— Что тут смешного?
Девушка старалась удержаться от смеха, но у нее ничего не получалось.
— Понимаете, одна градина… величиной с орех… Ха-ха-ха…
— Ну и что, что тогда случилось? — Абдулла почему-то смутился.
— Эта градина, величиной с орех, ударила вас по голове. Большая шишка вскочила… — Гюльчехра снова прыснула. — И мы с вами гладили эту шишку и горько плакали.
— Я этого не помню, — произнес Абдулла, невольно взявшись за голову. — Неужели я был таким плаксой?
— Ох и плакали же вы тогда! Но мяту мы с вами все-таки собрали — полную сумку.
— Она так же пахла?
— Нет, — сказала девушка, потупив голову, — тогда было другое дело…
— Гюльчехра…
— Что…
— Почему вы хотите остаться в кишлаке?
Девушка не отвечала. Они долго шли молча. Впереди, в свете фонаря у начала плотины, кружилась то ли ночная птица, то ли летучая мышь.
— Неужели Мингбулак лучше Ташкента?..
— Я люблю Мингбулак, — промолвила наконец Гюльчехра, — и не надо сравнивать его с Ташкентом. Настанет день, когда Мингбулак превратится в красивое, благоустроенное село. Но дело не в этом.
— А в чем же?
— Я не могу уехать отсюда, — вздохнула девушка. — У меня мать больная, кто же присмотрит за отцом?
— У нас с вами одинаковое положение, — сказал Абдулла. — Мой отец тоже болен. Но это не может быть причиной…
— Я все равно буду учиться.
— Заочно?
— Да.
— Заочно учиться трудно. А вот если бы вы поехали… мы были бы вместе…
— Это невозможно. Мы решили остаться здесь — всем классом.
— Это не имеет никакого значения. Вот Касымджан ведь отказался? Он поедет в город.
— Это еще неизвестно.
— Я очень хочу, чтобы вы приехали в Ташкент.
— Спасибо, Абдулла.
Этот разговор заставил их призадуматься. Абдулла переживал из-за того, что он сможет видеть ее только раз в году, во время каникул. А может, и вообще не увидит. Гюльчехра — взрослая девушка. А в кишлаке много парней. Как сказал недавно Самад? Мол, о будущем кишлака он думает вместе с Гюльчехрой. Значит, питает к ней симпатию. Чем это может кончиться?.. Ох, как бы все-таки было хорошо, если бы Гюльчехра училась в Ташкенте! Он бы встречался с ней каждый день, да, каждый день! Она бы, возможно, полюбила его…
Так думал Абдулла, время от времени посматривая на притихшую девушку. Гюльчехра шла рядом с ним по темной дороге и никак не могла понять, что происходит. Что случилось? Ведь он такой же парень, как и Самад, Касымджан. Она увидела его утром, пригласила на вечер. Что ж, это естественно, ведь он не чужой… Однако уже эта первая встреча как-то странно подействовала на нее. Что-то было в теперешнем Абдулле такое, что с первого взгляда словно магнит притягивало ее к нему, поэтому она весь день торопила солнце, чтобы скорее наступил вечер. Еще вчера она раздумывала, что бы ей надеть на этот вечер — новое платье или самое свое любимое?
А когда встретилась с Абдуллой, сразу решила надеть любимое — оно ведь так ей идет. Непривычно долго прихорашивалась она перед зеркалом. Никогда столько времени перед зеркалом не проводила. Почувствовал ли это Абдулла? Судя по его лицу, он растерялся, внезапно увидев ее у стола. Вот и сейчас все еще смущается. И в самом деле, разве было бы плохо, если бы они жили и учились в одном месте? Ах, как было бы хорошо! Но почему она сразу отказалась? Ей надо было просто сказать, что она подумает, что впереди еще целых полтора месяца, — почему она так не сказала? Неужели из-за болезни матери учиться не поедет? Ведь и Абдулла говорит, что это не причина! Может, это и в самом деле так? Нет, нет, она не сможет уехать. Как же ее после этого назовут, каким она окажется человеком? Что скажет отец? Разве не обидятся ее друзья? Ведь они все договорились остаться в кишлаке!
— Еще не поздно передумать, — голос Абдуллы донесся до нее как будто издалека.
— Может быть, и так, — тихо сказала девушка.
Абдулле достаточно было и такого ответа, он обрадовался:
— Конечно, не поздно. Каждый должен спросить прежде всего самого себя, а потом уже слушать советы. Разве не так? Почему же…
— Пойдемте обратно, — перебила его Гюльчехра. — Уже много времени, поздно. Наверно, в школе вечер кончился, все уже разошлись.
Абдулла не возражал, потому что ему казалось, что он и так уже одержал большую победу. Ведь девушка сказала «может быть» — значит, еще не все пропало.
— Гюльчехра, а как поживает перепелка? — спросил он.
Девушка обрадовалась перемене разговора.
— Перепелка зернышки клюет. Мама говорит, что птичка скоро поправится. Я отдам вам ее потом. Но с одним условием…
— С каким условием?
— Я уважаю Абида-ака. Однако нрав у него жесткий, он может ее загубить. Вы заберете перепелку в Ташкент.
— Хорошо. Однако и я могу ее погубить.
Абдулла пристально, испытующе посмотрел на девушку.
— Нет, вы не можете. Я об этом знала еще тогда, на кукурузном поле…
— Кстати, вареная кукуруза оказалась очень вкусной, спасибо. Как бы она не стала моим любимым блюдом… Я бы и сейчас от нее не отказался.
Гюльчехра улыбнулась.
— Сегодня уже поздно, отложим на завтра, согласны?
— Согласен…
Они подошли к мостику со сломанными перильцами, и Гюльчехра остановилась. В школьном дворе все еще играла радиола. Только ребята сделали звук потише.
— Никак не угомонятся…
— Может, погуляем еще немного? — спросил Абдулла.
— Нет. Мама будет беспокоиться.