Зеленоглазое чудовище. Венок для Риверы
Шрифт:
— Черт возьми! — выругался Фокс и уперся ладонью в колено. — Черт возьми, а как вам покажется такое предположение? Что если его светлость одному ему известным дьявольским способом вставил дротик в револьвер, когда сидел за своими барабанами? На виду у всех, когда играл оркестр, а у него были паузы? Чего только не добиваются люди, когда действуют нагло. И каких только не плетут небылиц, сэр! Я понял, откуда взялись небылицы в нашем деле. Из «Похищенного письма» [33] . Принцип: если делать что-то достаточно очевидное, никто не обратит на это внимания.
33
Рассказ
Элейн открыл один глаз.
— «Похищенное письмо», — сказал он и открыл второй глаз. — Фокс, вы моя шпаргалка, мой раритет, мое objet darf [34] , моя самая большая bijouterie [35] , будь я проклят, если в ваших словах не блеснула истина. Продолжайте. Давайте поразмыслим над вашей идеей.
Они непрерывно говорили, пока машина не дотащилась до cul-de-sac [36] Ковентри-стрит, где находилась квартира Элейна.
34
Здесь: «сокровище» (франц.).
35
Здесь «жемчужина» (франц.).
36
Тупик (франц.).
Утреннее солнце заливало светом маленькую прихожую. Под репродукцией с картины Беноццо Гоццоли [37] несколько снежно-белых георгинов отбрасывали зыбкие тени на пергаментного оттенка стену. Элейн удовлетворенно осмотрелся.
— Трой не разрешено вставать раньше восьми, — сказал он. — Начните с душа, Фокс, а я за это время переговорю с ней. Возьмите мою бритву, подождите секунду. — Он исчез и быстро возвратился с полотенцами. — В половине девятого перекусим. Комната для гостей в полном вашем распоряжении, Фокс, спите спокойно.
37
Итальянский живописец 15 в., раннее Возрождение.
— Премного благодарен, — сказал Фокс. — Могу я передать с вами свои приветствия миссис Элейн, сэр?
— Она будет очень рада им. Вы увидитесь с ней попозже.
Трой уже проснулась в своей белой комнате и сидела на кровати в ореоле кудряшек вокруг головы.
— Ты похожа на фавна, — приветствовал ее Элейн, — или на бронзовый георгин. Как ты сегодня утром?
— Спасибо, замечательно. А ты?
— Как видишь. Бесприютный, не сподобившийся миропомазания и лишенный всего, что относится к цивилизованному миру.
— Плохо дело, — сказала Трой. — Ты выглядишь, как тот джентльмен на шестиметровом полотне в Люксембурге. Помнишь, на нем мятая в пятнах рубашка и он во все глаза смотрит на Париса из-за великолепных пышных занавесей? Я думаю, картина называется «Безнадежный рассвет»! А его неразборчивая возлюбленная спит на слоноподобном ложе. Помнишь или нет?
— Не помню. Но уж коли речь зашла о неразборчивых спящих женщинах, не поспать ли и тебе еще немного?
— Господи, пожалей меня! — посетовала Трой. — Меня не кусали мухи це-це. И прошло девять часов, с той поры как я легла в кровать, чтоб ее черти унесли.
— Замечательно, замечательно.
— Что случилось, Рори?
— Нечто такое, что нам не нравится.
— Не может быть.
— Ты все равно узнаешь, поэтому я могу в двух словах рассказать тебе, в чем дело. Помнишь того вульгарного аккордеониста — мы его видели на сцене — у него еще такие зубы и волосы.
— Ты хочешь сказать…
— Кто-то проткнул его подобием кинжала, сделанного из куска зонтика и стилета.
— Поразительно!
Элейну пришлось дать некоторые пояснения.
— Так-так, но когда, — Трой пристально посмотрела на мужа, — ты должен быть в Скотленд-Ярде?
— В десять.
— Чудесно. У тебя целых два часа на отдых и завтрак. Доброе утро, дорогой.
— Фокс в ванной комнате. Я знаю, что недостаточно чист для дамской спальни.
— Кто сказал?
— Если не возражаешь — никто. — Он обнял жену и склонил голову. — Ты не возражаешь, Трой, если сегодня у нас погостит Фокс?
— Нет, если ты этого хочешь, дорогой.
— Да, хочу. Как сильно, по-твоему, я люблю тебя?
— Слов мне недостаточно, — сказала Трой, подражая позднему Гарри Тейту.
— Мне тоже.
— Мистер Фокс уже выходит из ванной, ступай и ты туда.
— Вы правы. Доброе утро, миссис Куиверфул.
По пути в ванную комнату Элейн заглянул к Фоксу. Тот лежал в комнате для гостей на кровати — без куртки, но безукоризненно аккуратный; это относилось к его влажным волосам, выбритому до блеска подбородку, даже к рубашке, плотно облегающей его рельефные мышцы. Он лежал с закрытыми глазами, но сразу открыл их, как только в комнату заглянул Элейн.
— Я зайду за вами в половине десятого, — сказал Элейн. — Вы знаете, бригадир Фокс, что чуть не стали крестным отцом?
Глаза Фокса расширились от удивления, поэтому Элейн закрыл дверь и, насвистывая, пошел в ванную.
Глава IX
Скотлен-Ярд
1
В десять тридцать утра в кабинете старшего инспектора в Новом Скотленд-Ярде уже вовсю работал механизм дознания, принятый при расследовании преступлений с убийством человека.
Сидя за рабочим столом, Элейн приготовился выслушать донесения сержантов Гибсона, Уотсона, Скотта и Сэллиса. На лице Фокса появилось смешанное выражение добродушия и строгости, обычное, когда его подчиненные отчитываются о результатах наблюдения, сверяясь с собственной записной книжкой. Отчеты должны были представить шестеро спокойных и рассудительных работников. Рано утром этого дня в других районах Лондона капитан Энтуисл, эксперт по баллистике, вставил в ствол револьвера дротик, сделанный из части зонта, и произвел выстрел в мешок с песком; мистер Кэррик, аналитик, провел несколько экспериментов на пробке с целью установить, следы каких именно масел присутствуют на ее поверхности, а сэр Грэнтли Мортон, известный патологоанатом, которому ассистировал доктор Кертис, вскрыл грудную клетку Карлоса Риверы и с величайшими предосторожностями извлек из нее сердце убитого.