Зеленые ворота
Шрифт:
« — Может быть, развеется, пока мы сменим галс, — думал Мартен, тянувший с командой к повороту. — Если мы действительно так близко от Кальмара, где-то тут неподалеку должен быть чертовски коварный мысок, торчащий почти перпендикулярно береговой линии. Еще не хватало на него нарваться… Что за проклятый туман! Если теперь перебрасопить реи, влипнем прямо в эту мерзость, она ослепит нас окончательно, и кто знает, не тут ли тот мысок?.. Пройдем или не пройдем? Эх, все бы отдал за порыв свежего бриза!»
Но бриза не было. Напротив: ветер стих почти совершенно, берег приближался, а толстый вал тумана стоял на месте,
Выбора у Мартена не было; он мог лишь тянуть до последнего в надежде на спасительный порыв ветра.
— Э-гей, впереди берег! — надрывался на носу матрос срывавшимся от возбуждения голосом. — Один кабельтов до берега!
« — Максимум через минуту придется поворачивать, — думал Мартен. — Тут всюду достаточно глубоко, и насколько я помню, нет рифов. Но если эта стена тумана стоит над мысом… Ба, так или иначе придется в неё входить. При таком ветре не удастся повернуть на фордевинд, так что придется рассчитывать только на удачу.»
— К повороту стоять! — скомандовал он обычным спокойным тоном.
— Полкабельтова до берега! — орал с носа перепуганный моряк. — Полкабельтова!!
Его тут же заглушили команды и свистки старших боцманов. Топот ног раздался на палубе, брасы заскрипели в блоках, реи развернулись вокруг мачт, и «Зефир» неспешно повернулся влево, всего на расстоянии броска камнем от берега, после чего его слегка напрягшиеся паруса стали расплываться в непроницаемой мгле, которая постепенно закрывала их сверху вниз, пока не затопила носовую палубу и не окутала весь корабль от носа до кормы.
Почти в тот же миг гущу белого тумана озарило двойной багровой вспышкой, долгий басовитый грохот сотряс воздух, целая стая картечи с дьявольским визгом пролетела за кормой корабля и рассыпалась где-то под самым берегом.
Через десять секунд Поцеха ответил с правого борта залпом в то место, с которого — как ему казалось — прилетел этот поток огня и свинца. Одновременно со стороны суши сорвался первый порыв долгожданного бриза и приоткрыл заслону тумана, смешанного с дымом. Большая четырехмачтовая каравелла с двумя орудийными палубами приближалась по ветру, пересекая курс «Зефира». В её кормовой надстройке видна была свежая пробоина, явно от удачно пущенного ядра.
ГЛАВА XIV
«Зефир» оборонялся. Его команда, изрядно поредевшая под убийственным огнем картечниц и мушкетов адмиральской каравеллы «Вестерос», героически противостояла непрестанно возобновляемым штурмам шведской морской пехоты, которую Столпе бросал в атаку через борта сцепившихся кораблей, и Мартен прекрасно отдавал себе отчет, чем это кончится, если корабли Бекеша максимум через полчаса не придут на помощь.
Он призывал свою команду к стойкости, поднимал их боевой дух, стоя под пулями и с рапирой в руке возглавляя отчаянные вылазки из-под прикрытия надстройки на открытую палубу, которую раз за разом заливали волны шведских солдат, но сам уже терял надежду: Бекеш не появлялся. Наверно осторожный Герд Хайен объяснил ему, что «Зефир» тоже не решится на слишком рискованное плавание в проливе, затянутом мглой, и что пока та не рассеется, нужно воздержаться с началом боевых действий.
Правда, туман изрядно поредел, но если даже конвой уже миновал Седра Удде, все равно его не стоило ждать ещё пару часов. Тем временем могучий гром орудийных залпов и густой оружейный огонь должен был насторожить шведские корабли, сторожащие вход в Кальмарский залив в неполных трех милях дальше к югу и привлечь сюда как минимум один из них. Это означало бы окончательный конец «Зефира», да быть может и крах всей экспедиции.
« — Нет, такого я никогда не допущу,» — подумал Мартен.
Он знал, что сумеет решиться на последний отчаянный поступок, который однако обеспечит Бекешу победу. У него хватало пороха, чтобы «Зефир» взлетел на воздух, уничтожив и корабль, сцепленный с ним борт к борту.
Казалось, миг принятия столь самоубийственного решения приближается: бросив взгляд на юг после отражения очередной атаки шведов, он вдали заметил едва видные в тумане силуэты двух кораблей. С первого же взгляда Ян распознал в них шведские линейные галеоны, и последняя надежда в его неустрашимом сердце угасла. Конец неумолимо приближался. Нужно было, однако, приготовить губительный сюрприз для адмирала Столпе.
Ян решил доверить эту задачу главному боцману. Оглянулся, где он, и заметив его укрывшимся за основание фокмачты, дал знак, что хочет с ним поговорить.
Томаш Поцеха, покинув разряженные и бесполезные в такой обстановке орудия, уже давно во главе своих канониров, вооруженных мушкетами, прикрывал их со стороны носовой надстройки. Теперь он и сам разглядел шведские галеоны, под всеми парусами летящие по ветру, и впервые всерьез обеспокоился. Такого оборота дела он не ожидал; по простоте душевной Поцеха до сих пор неколебимо верил в тактический гений Мартена, в его непогрешимость и воинское счастье, свидетелем которого был уже четверть века. Да, он рассчитывал увидеть в той стороне паруса и мачты, но никак не ожидал, что те окажутся шведскими. Однако так и вышло! У него не оставалось ни малейших сомнений…
Заметив, что его зовет Мартен, боцман отдал мушкет ближайшему матросу и, выждав подходящий момент, сразу после внезапного затишья в беспорядочной пальбе, бегом пустился в сторону кормы. Не раз то справа, то слева слышал он короткий и пронзительный свист пуль, едва его не задевавших, но невредимым добрался до трапа, взлетел по крутым ступеням наверх и уже почти успел укрыться за стеной рулевой рубки, когда ощутил один за другим словно два удара тяжелой железной палкой в бок и плечо. Правда, Поцеха не упал, но от пронзившей его грудь жестокой боли замер на мгновенье, и нащупав под рукой опору — полированную рукоятку штурвала, невольно оглянулся. Это его погубило. Следующая пуля пронзила ему горло и раздробила позвоночник. На краткий миг палуба, мачты, небо и море бешено завертелись в его меркнущих глазах. А потом он рухнул навзничь у ног своего онемевшего от жалости капитана.
Мартен второй раз в жизни оказался перед лицом смерти любимого и близкого человека во время битвы, которой поневоле должен был продолжать руководить. В семнадцать лет он потерял отца, который пал с разможженной головой, когда ядро сорвало рею в битве у юго-западного побережья Англии, поблизости от мыса Норт Фарленд.
И сегодня, как тогда, нечеловеческим усилием воли сумел он одолеть пронзительную боль утраты. Как тогда, так и теперь — в таких похожих обстоятельствах — не впал в отчаяние.